— Да это по работе, — отмахнулся Дубов. — Сам понимаешь, иногда приходится нам и в неформальной обстановке служебную лямку тянуть.
— Интересная у вас работа, — Света еле заметно улыбнулась.
— Не жалуюсь, — Дубов прижал руку к сердцу, — вы извините, но Андрей нас не представил. Глеб Львович, для таких красивых девушек как вы, можно просто Глеб, — глазки прокурорского блеснули маслом.
Ну, Дубов, ну котяра, уже и тут свой хвост пристраивает.
— Светлана, — психологиня протянула руку, вместо рукопожатия Дубов ее галантно чмокнул.
— Глеб Львович, вас девушки не заждались? — пытаясь скрыть едкость в голосе, спросил я.
— Виноват, не буду вам мешать, только у меня вопрос, Андрей. Как там расследование продвигается? — Дубов снова картинно прижал руку к груди и натянул лыбу в сторону Светы. — Извините, что при вас работу обсуждаю, но приходится. Я всегда на службе. И днем, и ночью.
— Ничего, — кивнула Света.
— Пока на месте топчемся, — ответил я. — Зацепок новых нет. Но и убийств тоже.
— Сплюнь, — Дубов суеверно постучал по столу. — Вот если бы Горохов был немного дальновиднее, то взял бы в группу моих сотрудников. А так из-за его снобизма вы долго, как ты говоришь, топтаться будете. Понаехали из Москвы. И что им дома не сидится? Говорят, он еще и бабу какую-то с собой притащил. Антрополога какого-то, что ли… Якобы поведение преступника изучать. Тьфу ты! Это он, пока жена дома, с бабенкой этой развлекается. Что она вообще может, кроме как под ногами путаться.
— Не антрополога, а психолога, Глеб Львович, — ответил я, еле сдерживая смех.
— Да хоть уфолога, не вижу разницы.
— Разница большая, — вмешалась Света. — Антрополог эволюцию человеческого вида изучает, а психолог исследует взгляды, мысли, намерения и реакции преступников и подозреваемых.
— Ого, — Дубов восхищенно вытаращился на Свету. — Умные женщины – это прекрасно. Простите, а какое у вас, Светлана, образование?
— Психологическое.
— Восхитительно, — Дубов хотел бросить еще один комплимент, но осекся. До него стало наконец доходить. Он повернулся ко мне и, нахмурившись, спросил. — Это то, что я думаю?
— Ага, — я уже не мог побороть улыбку и сверкал зубами во всю ширь своей морды.
— Японская матрешка! Петров! Что же ты сразу меня не предупредил?
— А зачем? — улыбнулась Света. – Я же только под ногами могу путаться…
Глава 16
Несколько секунд Дубов молча сидел с вытаращенными глазами, не зная что сказать, а потом с шумом выдохнул.
— Простите, Светлана, — он виновато опустил взгляд. — Не был с вами лично знаком, вот и наговорил лишнего. Ну, все! Не буду вам мешать. Ухожу. Вы, наверное, пришли дела рабочие обсудить?
Его последние слова прозвучали немного саркастически, но Света никак на них не отреагировала. Широко улыбнулась следователю на прощание:
— И вам хорошего вечера, Глеб Львович. Хорошо, что вы изменили свое мнение о криминалистической психологии. За этой наукой будущее.
Наука хорошая и нужная, но я то знал, что особого распространения в нашей стране она так и не получит. Потому что умом Россию не понять и психологией общей не измерить.
— Не сомневаюсь, — Дубов встал, сделал гусарский поклон головой и побрел к своему столику.
— А местная прокуратура, я смотрю, считает себя покорителями вершин, — Света задумчиво проводила его взглядом. — Самомнение, как у Наполеона…
— Да нет, — вступился я за старого знакомого. — На самом деле Глеб Львович хороший мужик и отличный следак. Просто имеет некоторые слабости. Азартен, к примеру.
— Вижу я эти слабости. Сидят хихикают над каждой его глупой шуткой и ножки показывают.
В ресторане заиграл медляк. Муслим Магомаев в записи неспешно и драматично затянул “Ты – моя мелодия”. Из-за столов повставали парочки и, держась за руки, потянулись в центр зала.
— Что сидишь? — сверкнула глазами Света. — Пригласи даму.
— Разрешите вас пригласить на танец? — я протянул руку, широко улыбаясь.
Света еле заметно кивнула, молча встала и направилась на “танцпол”, руки так мне и не подав.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вклинившись между танцующими, мы взялись за руки и неспешно закружились. Света чуть коснулась меня грудью, но тут же отодвинулась на пионерское расстояние. Я хотел притянуть ее к себе поближе, но она стойко держала дистанцию.
— Это просто танец, Петров, — сказала она. — Не надумай ничего лишнего.
— Конечно, — улыбнулся я. — Только мне кажется, ты сама сейчас оправдываешься.
— Может быть…
— У тебя есть парень?
— Был да сплыл. Сказал, что не может выносить, когда его поведение постоянно анализируют и дают советы. Нашел себе мотальщицу с ткацкой фабрики. Доволен и счастлив.
— Сочувствую…
— Кому? Мне или ему? Мне точно не надо сочувствия. Не люблю слабых мужиков. А он был нытиком.
Песня закончилась.
— Спасибо за танец, — я чмокнул психологиню в щеку.
Она хотела было отстраниться, но не успела. Соня внутри меня закипела. Теперь она не верила в деловой характер нашего ужина, и вряд ли что-то могло бы ее снова убедить. Ну и ладно. Могу же я немного расслабиться? И так кроме работы ничего не вижу. Что в той жизни, что в этой…
В ресторане мы пробыли еще около часа. Болтали ни о чем, но время пролетело быстро. Возвращаться домой пришлось на такси, оставив “Волгу” у ресторана. Я, как джентльмен, докинул сначала Свету до ее гостиницы.
— Спасибо за интересный вечер, — улыбнулась она на прощание, выходя из машины.
***
— Товарищи! — голос Горохова на утренней планерке прозвучал слишком громко и после вчерашнего ударял по мозгам.
Я украдкой посмотрел на Свету. И снова на ней строгая маска, этакая неприступная и увлеченная только лишь работой примерная сотрудница, застегнутая на все пуговки до самого горлышка.
— Есть две новости, начну с хорошей, — продолжал вещать Горохов, — пришли результаты исследований из НИИ Почвоведения. Образец грунта, изъятый на месте последнего убийства на Набережной, и образец почвы, изъятый с “Волги” Зинченко, идентичны по составу.
По кабинету пробежал одобрительный ропот: “Ну теперь не отвертится! Прижали гада!”
— А теперь плохая новость. Грунт из обкомовского гаража мы изымали неофициально, процессуально изъятие никак не закреплено. Мы не можем использовать эту информацию как доказательную базу. А лишь в оперативно-розыскных целях.
— Никита Егорович, — встал Погодин. — А если теперь провести повторный осмотр “Волги” и изъять официально?
— Думал об этом. Но столько времени прошло. Волга уже чистенькая стоит. Помыли ее. Нужно дожимать Зинченко. Какие будут предложения?
Зазвонил телефон. Надрывно, будто торопился сообщить срочную новость.
— Слушаю, Горохов! — сказал недовольно следователь, явно раздражаясь, что планерку прервали таким бесцеремонным образом.
Трубка что-то вещала. Из динамика доносился встревоженный голос. Слов не разобрать, но с каждой фразой Горохов становился все мрачнее.
— Ясно, выезжаем, — пробубнил он и хлопнул трубкой об аппарат.
Молча сидел несколько секунд, переваривая услышанное. Вздохнул и проговорил глухим голосом:
— У нас убийство, товарищи. Девушка задушена. Собирайтесь.
Мы повскакивали с мест.
***
Выехали всей бригадой. Одиннадцать человек, включая Горохова. Из всей нашей группы только Света осталась в кабинете. На происшествия она не выезжала. Ее работа заключалась в анализе и оценке фактов и версий, зафиксированных в материалах дела.
В этот раз труп обнаружил автолюбитель в придворовых гаражах дома № 24 по улице Ленина. Закуток тихий, далеко не парк и не набережная. Эти гаражи построили чуть ли не в самом центре города. Убитую сразу опознали местные жители. Ею оказалась жительница соседнего дома, двадцатипятилетняя Ягодкина Марина Степановна.
