кивнул Павел и поспешил в свою комнату.
Пока мужчина грелся под душем, Ева переоделась, заварила отвар и достала из морозилки остатки замороженной с прошлой их «охоты» рыбы, решив сделать уху – для человека, плававшего в ледяной воде, горячее питье и еда самое то, что требуется.
– Я бы хотела осмотреть вашу ногу, – сказала она Орловскому, когда тот вошел в кухню. – Может, нужны более серьезные меры, чтобы предотвратить воспаление.
– Все нормально, я осмотрел внимательно все швы. Но если почувствую ухудшение, обязательно обращусь к вам, – пообещал Павел, усаживаясь за стол.
– Договорились, – приняла его ответ Ева и поставила перед ним чашку с отваром. – Пока только питье. Чуть позже сделаю уху понаваристей, чтобы вы могли дополнительно прогреться изнутри.
И села напротив Орловского за стол.
– А расскажите мне, Ева, про этого Митрича поподробней, – попросил ее Павел, отхлебнув горячего напитка из кружки, и пояснил свою просьбу: – Уж больно ситуация с его «утоплением» стремная какая-то, непонятная.
– Да, я тоже об этом думала, – согласилась с его выводом Ева. – Почему он тонул? И как вообще оказался в речке?
– Тоже рыбачил, зашел поглубже и не совладал с течением? – выдвинул версию Орловский. – Сказал же, что сапоги потерял, значит, был в сапогах.
– Да он постоянно в сапогах, – внесла ясность в этот момент Ева, – с осени по лето. И версия не бьется, Пал Андреич, поскольку Митрич единственный мужчина в поселке, который никогда не рыбачил. У него даже удочек нет. И все об этом знают.
– Тогда тем более странно, чего он там болтался, – размышлял вслух Павел. – Не из лодки вывалился, точно, мы бы услышали с вами характерные звуки: плеск от весел, скрип уключин. Тишина стояла звенящая, а звук по воде распространяется далеко. Значит, сам пришел. Может, за нами следил?
– На фига? – подивилась такому предположению Ева. – Версию про шпиона мы с вами уже проходили, может, вы, Пал Андреич, какой секретоноситель? – спросила она несколько иронично. – Тогда все равно не стыкуется, вы здесь очутились лотерейным способом: «выпал шар, и вы приняли удачное предложение». Не, – покачала она отрицательно головой, – не стыкуется.
– А может, он не за мной, а за вами следил? Вас-то он знает, – выдвинул другое предложение Павел и посмотрел на Еву поверх кружки, из которой сделал большой глоток. – Может, это вы секретоноситель, Ева?
– Не-е-ет, не носитель, – протянула она, принимая его предположение за шутку, – тут что-то другое.
– Расскажите все, что знаете о нем, – даже не попросил Орловский, а произнес каким-то таким особенным тоном некой смягченной настойчивости.
Ева посмотрела на него изучающе, проникнувшись способностью мужчины брать на себя ответственность и руководство ситуацией и людьми «бархатными пальцами», как говорится в одном древнем трактате.
– Ну что рассказать? – задумалась она. – Не так уж много я о нем знаю. – И спросила: – Вы его хорошо разглядели, Пал Андреич?
– Рассмотрел, – подтвердил он.
– Бабушка Яна говорила про Митрича: «диагноз у человека поперек лица», имея в виду род его занятий и моральные качества, удивительно совпадающие с его внешностью. У меня впечатление от Митрича с самого детства, что он не меняется совсем. Каким был лет двадцать назад, такой же и сейчас: эти пегие, неопределенного цвета, прилизанные, редкие волосюшки, глаза, цвет которых не определить оттого, что они глубоко посажены, будто спрятанные под надбровными дугами. И смотрит всегда так, будто прокалывает человека подозрительным буравчиком. Поразительный типаж, настолько сильно совпадающий с типичными книжными негодяями и прохиндеями, что только диву даешься. Пронырливый, расчетливый, скользкий тип. Но…
– Но нужный в любом обществе, – закончил за девушкой фразу Орловский.
– Верно, – покивала Ева. – Что мне известно про него: Митрич был подпольным ростовщиком еще с советских времен и ссуживал людям деньги под приличный процент, под залог чего-либо или под официальные, как бабушка это называла, «заемные письма». Ну то есть расписки с паспортными данными человека и зафиксированной в них суммой, как правило, в два раза больше той, что выдавалась на самом деле. Я точного механизма не знаю, – объяснила Ева. – Все эти детали помню только со слов соседей, друживших с бабушкой и дедом, которые обращались к Митричу за деньгами, – и пояснила: – Понимаете, в поселок в основном приезжают дачники из ближайших городов, а кое-кто и из Москвы, чтобы порыбачить и отдохнуть. Ну а как рыбаки у нас частенько отдыхают?
– Обмывают улов, – «подсказал» Орловский.
– Именно, – опять покивала Ева. – И нередко случается так, что подзависнут рыбачки на несколько дней, разгуляются, денежки на опохмелку и «продолжение банкета» кончатся, они и идут к Митричу за займом. Вроде бы суммы маленькие, а…
– А набегает прилично. Опять-таки залог оставили, – покивал Павел, продолжив ее мысль.
– И не только дачники, понятное дело, – продолжила делиться информацией Ева. – Поселковые да деревенские, заозерские которые, – тоже. Хоть и гнушаются общением с Митричем. Да, человек он здесь нерукопожатный, вот только их воинствующая добродетель не дошла до того уровня, чтобы сделать его жизнь невыносимой. И прекратить это ростовщичество и вынудить его покинуть поселок или тупо сдать его правоохранительным органам, потому как за ссудой к Митричу местные жители обращаются частенько, хоть и стараются это делать, соблюдая конспирацию. Но понятное дело, что в поселке мало что можно утаить.
– Обычная история удобных компромиссов, – кивнул Орловский и расширил круг людей, описанных Евой: – И скорее всего, к нему обращаются не только местные жители и дачники, а и из городов районных приезжают те, которые узнали о его подпольной деятельности от тех же дачников и рыбачков.
– Наверняка, у людей же разные жизненные обстоятельства случаются, – согласилась с ним Ева. – А Митрич хотя бы не лютует, как те же современные микрофинансовые организации, у него стабильный процент, высокий, конечно, но вполне вменяемый. И продлевает он долг, если человек не способен в срок заплатить, и старается идти навстречу людям, и понятно почему: он тут человек постоянно живущий, можно и нарваться на серьезную ответку разъяренных заемщиков. Но и рычаги возврата он имеет и при особо тяжких случаях подключает и силовой фактор. Есть у него какие-то бандиты на процентах.
– Поэтому-то у него и охрана вокруг участка очень крутая, даже просто на первый взгляд определить можно ее высокий уровень, – сказал Орловский.
– Это вы еще всей его системы безопасности не видели и не знаете, – усмехнулась Ева. – Впрочем, думаю, ее никто не знает, кроме него самого. Это человек, который своей выгоды не то что не упустит, а загрызет за нее. Дед Олег все посмеивался, говоря, что, если попросить Митрича закрыть окно, чтобы не дуло, он первым делом поинтересуется, как в Одессе:
