в этом обучении все каникулы, что называется, от звонка до звонка. Честно сказать, вся эта наука вызывала у меня неизменный пацанский восторг и нравилась необычайно, хоть и давалась порой очень нелегко, через серьезные испытания и преодоления, но это только добавляло кайфа и азарта в овладении новыми навыками – ну а как же! Это же преодоление себя на слабо, типа «я победитель, пусть даже и в малом». А еще мне невероятно, просто фантастически повезло с учителями и наставниками – настоящие, мощные мужики, которые всерьез меня натаскивали и делились не только знаниями, но и жизненной мудростью. Правда, Чингачгуком российского розлива, как ожидал от меня отец, я не стал, и слава богу.
А Ева, посмотрев на Орловского, поняла, что за этой его обтекаемой фразой спрятано много того, что он ей рассказывать не намерен. А почему, собственно, он должен открывать и поверять какие-то свои тайны совершенно незнакомой девушке? Понятно, что никто никому ничего не должен, а откровенничать, прямо вот так до донышка, ни он, ни она и не намеревались – так, по верхам, немного своей и немного семейной истории, и достаточно.
– Мама ваша с отцом спокойно развелись? – не стала продолжать педалировать тему «выживальщиков» Ева. – Она вас с ним оставила, потому что ваш отец воспрепятствовал?
– Они не разводились, поскольку так и не оформили официально свои отношения, – ответил Орловский. – А что касается меня, мама же понимала, что отец создает мне самые наилучшие условия для учебы, да еще и какие-то дополнительные занятия финансирует: спорт и развивающие разного рода навыки и выносливость уроки. Так она называла эти мои лесные курсы выживания, – хмыкнул иронично Павел.
– Слушайте, – не удержавшись, все же высказала свое мнение Ева. – Это не очень нормально, когда ребенок в двенадцать лет остается жить с человеком, который его откровенно прессингует, пусть и не физически, а морально, что тоже является жестким абьюзом. Ребенок и подросток должен расти в семье, в которой он окружен любовью и заботой. Ему необходимо четко знать, что его любят любого, даже если он ужасно накосячил и ошибся в чем-то. А еще ему необходимо чувствовать, что, случись с ним какая беда или неприятность, все родные встанут вокруг него одной стеной и защитят от любой напасти. Это я не прописные истины пережевываю, Павел, а утверждаю потому, что работаю с больными и пострадавшими детками и знаю точно, насколько это жизненно важно для ребенка. Ну и как человек, изучивший углубленный курс детской психологии. Уверена, что ваша мама и родственники с ее стороны это тоже понимали. Почему же они вас оставили у отца?
– А они меня и не оставляли, – подивился ее горячности Павел и объяснил: – Наоборот, они готовились ринуться в бой против Орловского, чтобы вернуть меня домой. Вы вряд ли представляете, Ева, какими ресурсами в конце девяностых обладал бизнесмен уровня Андрея Орловского. В первую очередь это, понятное дело, большие деньги, во вторую – серьезные связи и завязки, вплоть до самых высоких властных структур, и соответственно этим первым двум пунктам – власть. Противостоять таким предпринимателям в то время было возможно, но очень сложно, ближе к нереально, а простому человеку так и вовсе без вариантов. Не скажу, что мои родные были такими уж простыми людьми, но по степени влияния и ресурсности их связи сильно уступали отцовским. И тем не менее они задействовали все свои возможности, включив «ковровую бомбардировку» чиновничьих кабинетов, поднимая все свои связи, чтобы вступить в борьбу за меня, поскольку Андрей Ильич объявил маме, что не намеревался отдавать ей сына, ибо имеет большие планы на него. Но нам невероятно повезло, помог, как водится, случай: именно в тот момент у Андрея Ильича сложилась непростая, весьма напряжная ситуация, в которой ему было совсем не до противостояния с нами. С мамой моей они уже с полгода как не жили вместе, и у отца появилась молодая возлюбленная. В какой последовательности: сначала любовница и потому с мамой отношения закончились, или в обратной последовательности, не знаю, да и не суть. Важно другое: девушка была дочерью его партнера и все у них шло к свадьбе. И отцу никак нельзя выказывать себя тираном перед партнером и невестой. Во-вторых, именно в этот момент у него начались, как тогда говорилось, серьезные терки с конкурентами, а попросту война за ресурсы. И такая вполне себе жесткая война, порой с разборками и пострелушками. Мама же, четко уловив совокупность этих обстоятельств и факторов, воспользовавшись помощью адвоката, которого ей предоставил тогдашний ее директор, предложила отцу договориться о моем статусе. Такому человеку, как руководитель Центрального канала ТВ, не отказывают даже бизнесмены уровня Орловского, и папеньке пришлось подписать официальный документ, устанавливавший порядок совместного опекунства надо мной, по которому маме передавались основные и главенствующие права в отношении меня.
– Все это замечательно, и мама ваша молодец, но жить-то вы в конечном счете остались с отцом? – напомнила очевидный факт Ева.
– Не совсем так, – пояснил Орловский, улыбнувшись в очередной раз ее горячности. – Я с ним не жил и практически вообще не виделся. Из-за того, что у меня был очень напряженный график учебы в школе, тренировок и дополнительных занятий с репетиторами, мне понадобилось постоянно находиться в Москве. Но не в отцовской квартире, бог миловал, – усмехнулся саркастически каким-то своим мыслям Орловский, – а в простой двушке, которую он снял для меня. Ну и понятное дело, что по малолетству оставаться один, без присмотра взрослых, я не мог и не имел права, поэтому ко мне переехали питерские бабушка с дедом. Правда, только до моего поступления в Бауманку. Став студентом, я посчитал себя достаточно взрослым, чтобы жить самостоятельно.
– Вы учились в Бауманке? – впечатлилась Ева его признанием.
– Да, – подтвердил Орловский. – И особую гордость испытываю от того, что поступил туда сам, без отцовского блата, и даже на бюджет. Но буду честен: без всего того, как отец вложился в мою учебу и в мои знания, я бы вряд ли так легко поступил. Поступил бы, конечно, я был сильно увлечен робототехникой и электроникой, да и учился всегда хорошо, но сомневаюсь, что смог бы попасть именно в этот университет.
– То есть, давайте уточним, я правильно поняла, что после того, как вы три года осваивали выживание в дикой природе, отец перестал придумывать вам различные квесты с риском для жизни и позволил сосредоточиться на учебе?
– Да сейчас, – посмеялся Орловский. – Следующим увлечением отца стал яхтинг. Но надо сказать, тут он сам, что называется, «подсел»
