я сказала ему мягко:
— Не думайте, что я сошла с ума. Я в полном уме и в здравом рассудке. Только хочу поменять многое в нашей жизни.
— Потому что отец… почил?
— Не только.
Я жестом пригласила Тимоти подниматься на третий этаж. Мальчик может занять комнату графа. Там должна быть большая спальня, как и моя, но лучше, ибо графу полагалось всё лучшее в этом доме. Теперь лучшее снова будет у графа…
Поднявшись по скрипучей лестнице, мы прошли в дальний конец коридора, и Тимоти открыл дверь в детскую. Это оказалась большая и довольно светлая комната, в которой стояли маленькая кровать без балдахина и диванчик, а ещё туалетный столик и сундук. Камина не было. Как же тут топили? Неужели ребёнок спал в холодной комнате? Нет, ну я никогда не пойму эту женщину, которая могла оставить своего сына в таких условиях…
Я прошлась до окна, выглянула в него. Вид красивый, но всё остальное такое безрадостное. Тимоти остался стоять у двери, и я спросила, обернувшись:
— Вы хотите остаться здесь или переехать в комнату отца?
— Не думал, что это возможно, — пробормотал он. — Я могу переехать в его спальню?
— Разумеется! Вы же теперь граф Берти, — фыркнула я. — Кстати, я хотела бы перейти c тобой на ты. Не против?
— Не знаю, матушка, уместно ли…
— Уместно! Даже если на людях потребуется соблюдать правила этикета, между нами можно общаться по-простому.
Не знаю, как раньше общались с этим ребёнком, но от моих слов он даже покраснел от удовольствия и звонко спросил:
— Матушка, могу ли я обнять вас?
А я размякла сразу же, в один момент, и ответила с улыбкой:
— Ну конечно же!
Мальчик подбежал и прижался ко мне всем телом, всё ещё не веря. Я ощутила это по некой скованности, обняла от всей души, чмокнула в вихрастую макушку, от которой несло дорожной пылью и лошадиными хвостами, а потом воскликнула:
— Боже, где Лизбет с водой? Тебе надо срочно принять большую горячую ванну с тонной мыла!
— С тонной! — рассмеялся он так громко, что я поняла: он пытается скрыть неловкость. Тимоти настолько не привык к материнской ласке, что даже сейчас не мог пересилить себя.
— С тонной, — подтвердила я с усмешкой.
— У нас нет тонны мыла, что вы!
— Ну, у нас наверняка нашёлся бы артефакт для замены мыла.
— У отца в коллекции было несколько очистотелов, — деловито сказал Тимоти. — Но он никогда не хотел подарить мне хотя бы один.
— А теперь и не подарит, — тихо ответила я. — Всю коллекцию украли.
— Кто сделал такое?! — воскликнул Тимоти с гневом.
Я вздохнула. Как ему рассказать, если я сама не знаю? Поэтому просто усмехнулась:
— Знала бы, уже давно наказала бы.
Тут как по заказу, чтобы избавить меня от лишних вопросов, вошла Лизбет, таща явно тяжёлую кастрюлю с водой. Наверное, это была самая большая кастрюля в этом поместье, а то и во всей Англикерии! Девушка смутилась, увидев меня, и пробормотала:
— Миледи, не ожидала вас увидеть в детской.
— Ничего страшного, готовьте ванну.
Ванной оказалось маленькое корыто, которое стояло за ширмой. Такое себе добротное корытце, в котором можно и капусту нашинковать, и младенца искупать. Но для десятилетнего мальчика оно показалось мне слишком маленьким. Ох, а что, если и у меня такая же «ванна»? Вообще мрак какой-то… Вовремя я подоспела со своими нововведениями!
Пока Лизбет укладывала на дно ванночки простыню, пока добавляла воды и готовила мыло, я заглянула в сундук. Там были сложены вещи Тимоти. Они показались мне немного не по размеру, что и подтвердилось чуть позже. Белоснежные сорочки с простенькими кружевами, рубашки покороче, несколько панталон и камзольчиков, бесчисленное количество носовых платков…
— Миледи, вы желаете присутствовать при купании мистера Тимоти? — спросила Лизбет, и я разогнулась, глянув на мальчика настороженно. Уместно ли это? Даже не представляю! Но сынуля выручил меня, сказал строго служанке:
— Иди, Лизбет, я сам.
— Как сам, мистер Тимоти? — растерялась девушка. А я облегчённо вздохнула и велела ей:
— Идите, Лизбет. Сказано сам, значит, сам.
Тимоти улыбнулся мне благодарно и зашёл за ширму. Я очень сильно понадеялась, что он не забудет вымыть шею и уши, но уточнять этот момент не стала. Мы со служанкой вышли в коридор, и я спросила:
— А есть ещё какая-то одежда у моего сына? Потому что он, похоже, немного вырос из этой.
— Нет, миледи, это всё, что есть.
— Значит, сегодня… ой нет, завтра поедем в магазин, — решила я.
Девушка оглянулась, убедившись, что в коридоре мы одни, и присела передо мной, склонив голову:
— Миледи, я вам безмерно благодарна за пятьдесят фунтов, которые передала мне мисс Брайтон. Могу ли я просить вас дать мне завтра свободный день после выдачи жалования, чтобы я смогла поехать к матушке?
— Конечно, разумеется, вы можете взять свободный день.
— Это я к тому, миледи, — смущаясь, добавила Лизбет, — что нас теперь всего две горничные…
— Ах да, Берта же…
— Возможно, мне стоило обратиться с этим вопросом к миссис Хопкинс… — запинаясь, сказала девушка и даже покраснела от собственной смелости. — Но ведь вы теперь сами интересуетесь работой в доме… Я подумала…
— Говорите, Лизбет, смелее!
— Надо бы, наверное, взять ещё одну горничную из Уирча, а ещё хорошо бы назначить старшую горничную.
— Вы правы.
Я задумалась. Кто раньше занимался этими вопросами? Экономка? Но ей столько лет, она даже ходить нормально не может, не то что следить за горничными. Дворецкий? Вроде бы что-то из пособия для юной леди в голове осталось. Он в ответе за слуг мужского пола. А над женским полом начальствует именно экономка. Нет, я же не стану напрягать бедную больную пожилую даму! Сама решу.
— Хорошо, Лизбет, два года вы работаете в Уирчистер-холле, я не ошиблась?
— Так точно, миледи.
— Вот вас я и назначу старшей горничной. Справитесь?
— Миледи!
