Сейчас картина лежала на заднем сидении машины, и, выбравшись в открытую Льюисом дверцу, я кивнула на лакея, тотчас подошедшего, чтобы отогнать машину в гараж.
— Попросишь его передать картину по назначению?
Льюис произнёс несколько слов на китайском и, улыбаясь, повернулся ко мне.
— Ну что, готова встретиться с моей семьёй?
Я подхватила его под локоть.
— Ну нет! — рассмеялся Льюис и обнял меня за талию. — Тогда уж так!
Внутри особняк оказался не менее впечатляющим, чем снаружи: своеобразная смесь викторианского стиля, азиатских традиций в виде шёлковой обивки стен и напольных китайских ваз и современности — ультрамодной подсветки и мебели. А ещё множество гостей в вечерних туалетах и певица с мини-оркестром. Переступив порог, я поёжилась от невольных воспоминаний. Роскошный особняк, гости, музыка… сколько таких вечеров проходило в резиденции Варма, где я была сначала гостьей, потом хозяйкой…
— Тебе нравится? — ладонь Льюиса скользнула по моему бедру.
Я изобразила восхищённую улыбку, и Льюис, не убирая руки с моей талии, повёл меня мимо разодетых гостей в глубь дома.
— Начнём с родителей.
Мистера и миссис Тео можно было описать одним словом: аристократы. Стильные, сдержанные, с очень прямой осанкой. Я поздоровалась, как здоровалась с китайскими послами на приёмах отца, сказала несколько фраз на путунхуа, восхитилась домом и выразила радость от знакомства. И сделала вид, что не замечаю их старания не выдать растерянности и недовольства. Нечто подобное происходило и с родителями Даярама, когда он впервые представил меня им, как свою возлюбленную. Да что со мной? Опять вспоминаю бывшего супруга…
— А это мой младший брат Эллиот, — Льюис указал на миловидного парня. — Бабушка сейчас спустится.
— Чем занимаются твои родители, Сурэйя? — обратилась ко мне миссис Тео.
— Недвижимость, инвестиции, — я небрежно махнула рукой. — Ничего интересного.
— Льюис говорил, они живут в Дубае? — вмешался мистер Тео.
— Да. Но я переехала в Лондон.
— У неё своя галерея, — не без гордости вставил Льюис.
Вежливые улыбки на лицах и следующий вопрос:
— А где ты училась?
Легенду на вечер я продумала тщательно, но впервые с момента, как назвалась Сурэйей, меня очень угнетала невозможность сказать, кто я на самом деле. И всё из-за неверного мерзавца, от которого бежала, опасаясь насилия!
— Пока бабушка не появилась, пойдём, познакомлю тебя с остальными, — руки стоявшего за спиной Льюиса скользнули по моим плечам.
«Остальными» оказались его дяди, тёти, с полдюжины двоюродных братьев и столько же сестёр. Почти все реагировали на меня одинаково: любопытство и проскальзывающая снисходительность. Но я уже надела маску прохладной вежливости, как делала всегда на банкетах в посольстве, а потом на вечеринках, устраиваемых Даярамом. И сингапурская элита, будто признавая во мне равную, отступала, пряча коготки. Правда, без обмена колкостями всё же не обошлось. Особенно «колючим» получилось знакомство с Ванессой, дочерью старинных друзей семейства Тео.
— Какое… броское платье! — восхитилась она. — Слышала, в Эмиратах принято носить на себе много золота, чтобы показать достаток. Особенно, если он появился недавно.
— Да, — улыбнувшись, я смерила равнодушным взглядом её платье бледно-зелёного цвета. — Иначе есть опасность слиться со стенами. Особенно, если они — интереснее, чем твой наряд.
— Кажется, бабушка уже спустилась, — Льюис притянул меня к себе. — Извини, Вани.
— Твоя бывшая? — спросила я, когда Ванесса осталась позади.
Льюис потупился.
— Настолько очевидно? Прости, я не хотел, чтобы вы встретились. Но, наверное, в Лондоне мне бы пришлось столкнуться с похожей ситуацией?
— Ты ведь говорил, ревность и ты — вещи несовместимые, — вскинула я брови.
— Это — не ревность. Просто… как никогда понимаю, насколько мало о тебе знаю.
— По-моему, твои родственники вытянули из меня и то, что я сама о себе не знала! — рассмеялась я.
Но Льюис даже не улыбнулся, не сводя с меня испытующего взгляда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Для тебя ведь всё это привычно, Сурэйя?
— Праздник в честь дня рождения? Да, уже не первый.
— Имею в виду общество, светские разговоры. И ты будто родилась в вечернем платье.
— Я веду галерею, Льюис. Общество, светские разговоры и вечерние платья у меня — на повестке дня.
— Нет, это не то… — Льюис замялся, подбирая слова. — Как ты держишься, как говоришь… Будто присутствовала на подобных вечерах чуть не с детства. Твоя семья тоже влиятельна и богата, да? Но почему ты никогда о них не говоришь? Почему живёшь в Лондоне, так далеко от них? Это всё… не даёт мне покоя, — взяв в ладони моё лицо, он очень легко коснулся губами моих губ и прошептал:
— Я просто хочу узнать тебя, Сурэйя. Впусти меня…
— Говоришь, как демон Террорблейд из сериала «Дота», — я попыталась обратить всё в шутку. — «Впусти меня» было его любимой фразой.
— И как часто ему уступали?
— Думаю, тебе не стоит равняться на демона.
Льюис улыбнулся, вздохнул и снова потянулся к моим губам. Но тут музыка прекратилась, разговоры смолкли, в воздухе почти физически почувствовалась атмосфера ожидания. И вот объект ожидания, заботливо поддерживаемый немолодой прислужницей, медленно спустился по лестнице.
— Ah Ma[34], — просветлел лицом Льюис и, подхватив меня, направился к подножию лестницы.
«Ah Ma» как раз преодолела оставшуюся ступеньку, и присутствующие устремились к ней, как к солнечному свету после пасмурного дня. Седовласая дама, одетая в красиво вышитое ципао, милостиво улыбалась окружившим её гостям, а, увидев Льюиса, и вовсе засияла. Тот, подскочив, обнял её, что-то бормоча на китайском. А та что-то ворковала ему в ответ. Но тут взгляд старческих глаз остановился на мне, и сияние вокруг лица имениницы начало меркнуть.
— Ah Ma, — Льюис подтянул меня к себе. — Это — моя Сурэйя.
Я с трудом сохранила приветливую улыбку, услышав собственническое «моя». Льюис и правда представляет меня, как свою возлюбленную, и не кому-то, а старейшему члену семьи…
— Спасибо, что приняли меня в своём доме, — произнесла это автоматически, вежливо склонив голову, и по-китайски добавила:
— В этот особенный день желаю вам удачи, бесконечной, как Восточное море, и жизни такой же долгой, как у гор Наньшань.
Льюис не стал скрывать улыбку и, наклонившись, шепнул:
— А ты подготовилась, gabacha. Но некоторые звуки всё же требуют шлифовки.
Произнесённое мною — одно из самых распространенных в Китае пожеланий для пожилых людей, выучила его специально для этого вечера. Бабушка тоже улыбнулась моему старанию быть учтивой и что-то проронила на китайском. Льюис ей ответил, а потом повернулся ко мне:
— Бабушка благодарит и хочет узнать о тебе больше. Она приглашает нас завтра на чай.
Я снова склонила голову, но беспечность, которую старательно в себе поддерживала все эти дни, теперь испарялась, как роса на рассвете. Всё это слишком походило на начало отношений с Даярамом…
Но свою роль я выдержала до конца, и Льюис, открывший передо мною дверцу машины по окончании празднования, светился ничуть не меньше, чем до него.
— Ты им понравилась! — объявил он, сев за руль. — Как я и говорил!
— Мне так не показалось, — осторожно возразила я. — Твои родные просто хорошо воспитаны. Но это нормально. Они ведь совсем меня не знают и не обязаны тут же испытывать симпатию.
— Ты ошибаешься, Сурэйя, — он ласково прошёлся ладонью по моему колену. — Ты им понравилась, поверь. А, когда узнают лучше…
— …заставят тебя на мне жениться? — я попыталась перевести неловкий разговор в шутку и на том его закончить. На Льюиса это не подействовало.
— Почему «заставят»? — рассмеялся он. — Но, думаю, прежде нам всё же стоило бы съехаться.
— Сюда, в Сингапур? — вместо того, чтобы закончиться, разговор перешёл на следующий уровень неловкости. — А как же твоя работа в Вашингтоне?
