– Да, господин комиссар, – поспешно кивнул пограничник с лейтенантскими погонами. – Они проехали здесь незадолго до вас.
Столь же старательно кивнул и его напарник-сержант.
– Вы их останавливали для досмотра? – уже с металлом в голосе придирчиво спросил незнакомец, буквально впиваясь взглядом в лицо отчего-то растерявшегося офицера.
– Нет, господин комиссар, – уже начав давиться словами, оробело заговорил тот. – А-а-а… Явных причин для досмотра этой машины и пассажиров не имелось, и мы сочли, что, согласно положениям шенгенских соглашений, не имеем повода их задерживать. А что? Их надо было…
– Разумеется! – ледяным тоном сказал незнакомец. – Лейтенант, вы хотите к пенсии стать хотя бы майором? Боюсь, при таком отношении к службе эти погоны вы не поменяете никогда. Разве что на сержантские… Черт знает что тут у вас творится! Какой-то кретин превратил мой «Линкольн» в кучу металлолома, и мне теперь приходится вести погоню на этой ржавой жестянке. Теперь вы прошляпили… О вашей халатности мною будет доложено вашему начальству. Безобразие!
Что-то ворча по-английски, суровый комиссар, сопровождаемый горемычными взглядами пограничников, сел в машину, и «БМВ», с ухарской пробуксовкой рванув с места, помчался дальше, даже не задержавшись у испанского поста.
Когда пограничные посты остались позади, в кабине раздался громкий хохот. Крячко, мотая головой, без конца повторял:
– Ну, вы даете! Ну, вы даете!..
– Да, Алексей Юрьевич, нагнали вы страху на погранцов, – взглянув через зеркало заднего вида на оставшийся далеко позади пограничный пост, со смехом констатировал Гуров. – Теперь будут шерстить все машины подряд.
– Ничего, это им только на пользу, – улыбнувшись, как бы про себя произнес Смирнов. – Теперь лейтенант гарантированно до майора дослужится. Как там у нас с горючим-то?
– Литров пять еще есть, – сообщил Лев, посмотрев на указатель. – Надо бы подлить.
– Вон, кстати, впереди заправка, – Алексей Юрьевич указал взглядом на высокие мачты фонарей, вынырнувшие из-за непроницаемо-черных деревьев, растущих вдоль трассы. – Думаю, там найдется и какая-нибудь столовая. Дело уже к утру, подкрепиться не помешает.
…И вновь под колеса полетели нескончаемые мили образцово гладких европейских шоссе, ухоженных и вылизанных даже в Пиренеях, чем-то очень похожих на Кавказ. Сменяя друг друга за рулем, ближе к обеду наши путешественники пересекли границу Испании с Францией. Здесь уже никаких представлений они не устраивали, проехав через пограничный пост с надменно-непроницаемыми лицами, давая этим самым понять, что персоны они из числа особо важных и связываться с ними – себе в убыток.
– Вот вам и подтверждение того, что смелость города берет, а здоровая, мотивированная наглость – границы, – философски заключил Лев, миновав последний пограничный пост.
Теперь до самого Гавра, на всем протяжении более чем тысячекилометрового маршрута, пограничников у них на пути не предвиделось. В этот город Алексей Юрьевич собирался попасть по нескольким причинам. Первая, и основная, – в Гавре он надеялся найти хозяина явочной квартиры еще прежней, советской разведслужбы, который мог состряпать им липовые документы. Волей случая оказавшись людьми, не имеющими никакой документальной идентификации, они стали, по сути, заложниками этого своего бесправного положения.
Зная, что их уже гарантированно ищет натовская контрразведка, которой плевать на розовые слюни правовых «общечеловечески-либеральных» рассуждалок трибунных политиков; зная, что они в любой момент могут оказаться в каком-нибудь церэушном аналоге Гуантанамо, откуда им уже не выбраться вовек, Смирнов трезво рассудил: нужно во что бы то ни стало вернуться в Англию. Но поскольку Великобритания в Шенгенскую зону не входила и въезд туда был возможен лишь по загранпаспорту с визой, такие документы где-то нужно было раздобыть.
Впрочем, у наших путешественников была прямая возможность еще в Испании махнуть прямым курсом в Мадрид, где натовцы поджидать их могли едва ли, чтобы там явиться в российское посольство и разом поставить точку на своих весьма опасных приключениях. Но не таков был человек отставной российский разведчик Алексей Смирнов, который смог бы уехать домой, не сказав в соответствующей форме «гуд бай» тем мерзавцам, которые организовали похищение их компании, дабы где-то в далеких знойных странах предать всех троих немыслимой, нечеловеческой казни. Его спутники, которым он рассказал о своих планах, полностью с ним согласились, и поэтому, отринув мечты о покое в домашних стенах, они выбрали новый тур приключений, вполне возможно, куда более опасных, нежели те, что им уже довелось пережить.
В Гавр они прибыли утром следующего дня. Из предосторожности оставив машину за городом, на такси добрались до центра города, откуда на автобусе – предосторожность превыше всего! – отправились на одну из его промышленных окраин.
Гавр оказался городом не очень большим. Как пояснил Алексей Юрьевич, по численности населения он был сродни какому-нибудь крупному российскому райцентру. Как заметили Лев и Стас, здесь преобладали четырех– и пятиэтажные дома довольно-таки давнишней постройки. Проезжая по мосту через впадающую здесь в океан Сену, через центр города с обилием фонтанов и авангардистских железных скульптур, они дивились особенностям французской архитектуры.
Прибыв в чистенький старомодный квартал, они вышли у трехэтажного дома и, поднявшись на верхний этаж, позвонили в дверь, обшитую лакированным деревянным шпоном. На звонок вышел пожилой мужчина, ровесник Смирнова, который удивленно воззрился на незваных гостей. Приятельски улыбнувшись, генерал что-то сказал по-французски, и хозяин квартиры, тихо ахнув, кинулся его обнимать.
– Джозеф! Джо-о-зеф!.. – без конца повторял он.
Они вошли в типично холостяцкое жилье, и Алексей Юрьевич, подойдя к столу в небольшой, хорошо обставленной гостиной, начал выгружать купленные по пути продукты и бутылки вина. Наблюдая за ним, хозяин квартиры всплеснул руками, заговорив с оттенком укора. Как могло явствовать из его слов, он упрекал своего гостя в том, что тот не дал возможности ему самому в полной мере явить гостеприимство.
За дружеским обедом с довольно-таки обильным возлиянием добротных французских вин, месье Мишель – так его представил своим спутникам Смирнов, – выслушав своего старого знакомого, неожиданно отрицательно замотал головой.
– Вот и слушай досужие мнения о том, что на Западе все, как есть – конченые монетаристы, которые без денег и чихнуть не захотят, – перейдя на русский и кивнув в сторону месье Мишеля, с сокрушенной улыбкой вздохнул Алексей Юрьевич. – Перед вами – типичная «расейская святая простота» на французский лад, которая считает зазорным брать деньги со старого знакомого.
Снова перейдя на французский, он в конце концов все же смог переубедить хозяина, и они, заговорив в деловом ключе, быстро определились, что документы месье Мишель сможет изготовить всем троим уже к завтрашнему утру. Но для этого ему предстояло остаток сегодняшнего дня и всю предстоящую ночь провести в своем фотоателье, которым в настоящее время командовала внучка старого фотографа.
Сфотографировав своих гостей и предложив им располагаться у себя как дома, месье Мишель взял-таки у Смирнова плотную пачку евро и немедленно отправился выполнять его заказ. Измотанные долгой дорогой, да еще и расслабленные вином, те сразу же расположились спать.
Поднял их вернувшийся из фотоателье хозяин квартиры уже на следующее утро. Те удивленно взирали на восходящее солнце, не в силах поверить, что без перерыва проспали все это время.
Приведя себя в порядок и позавтракав, они собрались в дальнейший путь. Месье Мишель вручил им новые паспорта, согласно которым теперь они стали гражданами Франции, имеющими визу для въезда на территорию Соединенного Королевства. Смирнов, как и когда-то, согласно паспорту стал Джозефом Пелье, Гуров превратился в Антуана Литнеля, а Стас, знающий из французского только общеизвестное «шерше ля фам» и «бон жур», теперь именовался Жаном Бодри.
Чтобы не попасть впросак с незнанием языка двумя новоявленными «французами», было решено представить их на границе глухонемыми, едущими на лондонский конгресс людей с ограниченными возможностями, которых сопровождает их наставник. Поблагодарив месье Мишеля и распрощавшись с ним, трио теперь уже «французов» до Лондона решило добираться на поезде.
Взяв билеты в отдельное купе, через пару часов они уже были в Арране, откуда поезд помчал их в сторону Кале, чтобы там, загрузившись на паром, через какое-то время вновь покатить по суше от Дувра к Лондону. Конечно, это было несколько дольше, нежели на «Евростаре», стремительно мчащемся по подводному туннелю. Но зато не требовалось лишней пересадки, что, учитывая их «партизанский» статус, значительно снижало вероятность нежелательных контактов с теми, кто их мог разыскивать.
