времени на эти все мысли: она просто послала машину вперёд и прикрыла глаза, ожидая неизбежного.
Тряхнуло жутко.
Ли вырубилась на пару мгновений — но почему-то пришла в себя. И вот это уже не вписывалось в план, потому что траектория была однозначной, и позволяла выжить Танатосу, но не ей самой. Только вот, кажется, не у неё одной рука дрогнула в последний момент. Хотел ли он, чтобы она выжила? Или это случайность?
Так или иначе, она жива. Что, конечно, скорее всего плохая новость. Потому что её посудина искалечена, кабина покорёжена, работает только один двигатель, то врубаясь, то отключаясь, и улететь она не сможет. Но костюм не повреждён, система жизнеобеспечения работает, и, похоже, ей придётся самой сделать это. Самой отрубить это всё. Потому что ей, в отличие от Кая, в руки альдам попадать живой действительно нельзя.
Ли дала себе тридцать секунд — на то, чтобы дождаться взрыва на флагмане альдов и убедиться, что всё это было не зря; на то, чтобы постараться взглядом найти Танатоса; на то, чтобы в последний раз посмотреть в глаза холодным звёздам… Немного времени.
Её внешние камеры предсказуемо накрылись, обзор был очень частичным — никакой дурак не станет делать в истребителе больших иллюминаторов. Но то, что осталось от её машины, вертело вокруг своей оси, так что она всё же увидела Танатоса: он действительно катапультировался, и, по всем признакам, вполне успешно — даже несмотря на то, что машина его разбита намного сильнее её.
Возможно, он действительно в самый последний момент сделал всё, подставился сам, чтобы её не убить.
И это сводило с ума.
Любовь делает нас слабыми, верно? Что же, теперь ты выучишь этот урок, правда, Танатос?..
Ли почувствовала, как подступает к горлу горечь, и усилием воли задвинула все чувства на замок. Игра, помнишь? И что-то Мих опаздывает с последним ходом…
Словно в ответ на её мысли, пространство вокруг полыхнуло нестерпимо-ярко — а значит, Мих таки сумел добраться до одного из мини-реакторов флагмана Танатос. Так что, когда Ли в очередной раз швырнуло куда-то, понесло, она только улыбалась, глядя на развороченный бок гигантской машины.
Это не уничтожит флагман, конечно. Он специально сконструирован так, чтобы исключить уязвимости. Она видела, что уже сейчас ИИ “Танатос” перекрывает шлюзы, блокируя разгерметизацию, выпускает орду роботов-ремонтников, спешно вычищает из системы посторонних… Всё это так. Но теперь альдам какое-то время будет не до того, чтобы ловить разлетающихся во все стороны гвадских беглецов. Это лучший шанс, который остальные могли получить — и, если брать соотношение потерь, победа почти всухую.
Как минимум, в стратегическом смысле. Он, этот самый стратегический смысл, всегда про статистику, а не про людей.
Ли откинула голову назад, чувствуя стекающую из носа кровь. Она безумно, смертельно устала. Но дело сделано, игра окончена; теперь отключить систему жизнеобеспечения — и больно наконец-то не будет.
“Эй, кэп, — позвал Джекс. — Отличный получился салют, а?”
Она рассмеялась.
В этом смехе не было ничего здравого, весёлого, уместного — но будь она проклята, если могла остановиться.
Её несло куда-то сквозь космическую холодную тьму, и она даже не смотрела, куда; лёгкие горели; медицинский чип посылал на вирт сигналы тревоги; киберначинка мозга отказывала, частично придя в негодность; из носа текла кровь, а из глаз — слёзы… Она смеялась.
Право, хорошо, что физическое состояние не особенно влияет на разговоры по вирту.
“Ты выбрался, Джекс?” — нужны же хоть какие-то хорошие новости?
“Да как тебе сказать-то, кэп? Вопрос интересный, конечно. Меня можно поздравить с тем, что я отправил племянника самого Канцлера или в медкапсулу, или на тот свет. Надеюсь на второе, но более вероятно всё же первое.”
“Звучит как отменная новость для меня. Убирайся оттуда, Джекс, пока им не до тебя.”
“Разумное предложение, кэп. Но я вишу в космосе, в спасательной капсуле. Движки не пашут, и один из альданских охотников держит меня в манипуляторах. Потому “убирайся” — план очень хороший, только вот для меня, к сожалению, нерелевантный. Собственно, пора активировать ССК. Я не должен попасть им в руки, сама всё понимаешь.”
“Понимаю, — что уж тут непонятного. — У меня базово то же самое. Можем на счёт три, если хочешь. В компании подыхать веселее, а?”
“Гадство. Статус?”
“Движки не пашут, СЖО работает. Лечу куда-то, направление определить сложно.”
“Альды?”
“Нет в обозримой близости. У них сейчас проблемы намного, намного серьёзней, чем космический мусор.”
“Тогда никакого “на счёт три”, кэп. Барахтаться надо до последнего.”
Серьёзно?
“До последнего чего, Джекс? Пока отрублюсь и проснусь в объятиях альдских дознавателей?”
“До последней надежды.”
“Ты там перегрелся, Джекс? Или башкой долбанулся? Какая у нас тут надежда? Квадрат контролируется альдами, полностью. Остатки наших сил удаляются отсюда прямо сейчас настолько быстро, насколько только могут. СЖО хватит на восемь часов при лучших раскладах. Какая нахрен надежда?”
Он помолчал пару мгновений, и Ли показалось, что уже всё.
Она перестала смеяться. Внутри всё скрутило. Она вдруг осознала, что осталась совершенно одна среди обломков кораблей и космического холода. В тишине.
Когда приборы запищали надрывно, сигнализируя о перегреве, она почувствовала практически облегчение. Входим в атмосферу, значит? Интересно, на какую из планет она упадёт? Вот забавно, если на ту самую, яблочную…
“Так вот к чему это я, кэп, — продолжил вдруг Джекс. — У меня осталось пять секунд, и я вдруг понял, что у меня есть последнее желание.”
“Жги,” — сказала она.
Языки пламени заплясали по обшивке.
“Пообещай мне, что всегда будешь барахтаться до последнего. По ту и эту сторону надежды. Пообещай, что будешь жить.”
“Маловероятно, Джекс.”
“А ты проверь. Даже если прямо сейчас не хочется. Должен же кто-то собрать за нас всех эти треклятые камни?”
“Глупо обещать такое, когда всё время играешь со смертью.”
“Мы все, кто пока ещё жив, играем со смертью, Лиана. Но тут главное — играть до последнего хода. Не торопить финал, даже если очень хочется. Пообещаешь?”
“Джекс…”
“Обещай.”
“Обещаю, чтоб тебя! Но я уже…”
Ли умолкла, увидев, что маячок Джекса пропал.
Пламя становилось ярче, системы надсадно визжали. Последний ход, так? Что это, если не он? Но предсмертные желания возможно-почти-друзей, даже самые дурацкие, надо всегда выполнять. Даже если смысла в них чуть.
Потому, вполне понимая всю бессмысленность этого мероприятия, Ли всё равно попыталась врубить последний оставшийся двигатель. Не то чтобы он действительно мог её спасти, но…
До последней надежды, верно?
14
