Авдеева носовым платком промокала слезы.
У нас раньше не было тайн друг от друга, но тут что-то скрывается ужасное. Просто ужасное...
- Может, не дай Бог, она подхватила какую-нибудь заразу?
- Мне стыдно, но я тоже об этом думала. Эти чертовы спиды, не знаешь откуда какую напасть ждать.
Авдеева, не сдержавшись, зарыдала.
- Поплачь, родная, - Рощинский погладил ее по голове. - Если бы я мог плакать, все проблемы, наверное, были бы намного проще. Но о чем я подумал...Может, ее обидел Пуглов? Возможно, она забеременела и не хочет, чтобы ты об этом узнала?
- Она бы сказала. Здесь что-то другое, гораздо серьезнее...Между нами говоря, я водила ее к врачу, сделали анализ крови, - Авдеева поднялась со стула и подошла к окну. - У нее в крови нашли наркотик...
Да слушай ты их больше. Сейчас могут поставить любой диагноз, чтобы из человека выкачать последнюю копейку.
- Конечно, ни за что нельзя ручаться, - Авдеева ладонью вытерла глаза.
Ему хотелось хоть как-то ее поддержать, но у него не было настроя на душеспасительные разговоры. Он и сам чувствовал, как почва уходит у него из-под ног и нет рядом опоры, за которую можно было бы зацепиться. Кругом одни тонущие...
- И все же ты не спеши. Не все так страшно, как порой нам кажется. И пойми, Аня, одну простую вещь: к человеку с чистой душой никакая грязь не прилипает. Если золото действительно имеет разрушительное воздействует на людей, то оно прежде всего должно было порушить мою жизнь.
- А разве уже не порушило? Золото притянуло к тебе бандитов...И убийство...
У него едва с языка не сорвался рассказ о вероломстве Ройтса. Однако какая-то необъяснимая сила сдержала его. Наверное, это было ощущение тайны, с которой делиться с другими, значит, обречь их тоже на подобные страдания.
- Ты, Аня, все же дай мне телефон Пуглова, у меня к нему есть небольшой разговор, - попросил он Авдееву...
... Они встретились с Альфонсом в сквере возле казино.
- Что с моим кольцом? - сразу спросил Рощинский. - Что-нибудь наторговали?
- Нам дали за него полцены...Как объяснил ювелир, это склеенный бриллиант, - Пуглов силился вспомнить то слово, которое назвал Плинер, но никак не мог вспомнить.
- Дуплет? - подсказал Рощинский.
- Он, мать его так! Но зато по своему знаменит, - Альфонс не стал прижимать Рощинского в угол рассказами о гибели какого-то Бонвивана. - Вы нам заплатили за похороны Ножичка, так? Мы взяли за кольцо две с половиной штуки, значит, излишек я вам возвращаю.
Пуглов вытащил из кармана красивый кожаный портмоне и вылущил оттуда несколько стодолларовых купюр
- Не жирно, - сказал Рощинский, изображая на лице разочарование, - я, честно говоря, надеялся на большее.
Когда Пуглов собрался уходить, Владимир Ефимович произнес:
- Не гони, Алик, у меня к тебе есть еще разговор.
Пуглов закурил и уселся на лавку. Игра у него все равно не шла и он не рвался назад в казино.
- Я разговаривал с матерью Татьяны...Ты слышишь меня?
Альфонс кивнул.
Может, ты в курсе, почему девчонка впала в такую депрессию?
- Я сам вот уже какой день не могу с ней встретиться.
- Мать сказала, что она резко изменилась после ее дня рождения. Где вы с ней были? Ты можешь мне, как мужчина мужчине, сказать правду?
- Честно говоря, мне не совсем понятно, что происходит. Плохое настроение, это еще не повод для моего допроса.
- Но с ней встречаешься ты, а не я, - Рощинского стал раздражать Альфонс
- Встречались? Это слишком громко сказано. Несколько раз заходили в кафе и в кино. Я не скрываю, что она мне нравится, но я так же знаю, как прохладно она ко мне относится. Это тебе о чем-нибудь говорит?
- Ты знаешь, что у нее в крови обнаружен наркотик?
Рощинский искоса взглянул на Пуглова и увидел, как изменилось его лицо. А изменилось оно потому, что Альфонс тот час же смекнул, кто в его окружении балуется наркотиками. Он вспомнил тот вечер, когда они с Татьяной пришли к нему домой - выпили шампанского, потом он ушел к матери, потому что к ней приехал Плинер. Затем он вернулся и застал Татьяну в интересном положении. Ни Лельки, ни Игоря у него уже не было. Вспомнил он и другое: в тот вечер он звонил Ройтсу домой, но застал только Волкогонову, которой он попенял за быстрый уход. Однако Лелька объяснила, что они поссорились с Игорем и она, психанув, одна ушла домой. Но Альфонс хорошо помнил, как сам Ройтс говорил ему, что от него они уходили вместе с Волкогоновой... Значит, врет Игорек, что-то скрывает?
Однако Рощинскому Пуглов об этом ни-ни.
- У меня у самого иногда бывает такая чернуха в башке, хоть кричи караул. Честно говоря, наш разговор мне не нравится. Я тоже, как мужчина мужчине, скажу вам: я Татьяну даже не... Ну не было у нас с ней постели, понимаете? Хотя я не раз подъезжал к ней. И меня ее настроение тоже беспокоит, но я тут не вижу никакой драмы.
- Зато мать ее видит. Я знаю семью Авдеевых довольно давно и они не из тех, кто на пустом месте будет закатывать истерику.
- Возможно...Но, чтобы разобраться что к чему, мне надо самому переговорить с Татьяной.
- Так переговори, черт возьми!
Пуглов отшвырнул сигарету. Ему было все противно, а главное, в нем начало расти подозрение в отношении Ройтса.
- Вы передайте Анне Александровне, чтобы она позвала к телефону Татьяну, когда я сегодня вечером буду ей звонить.
- Ты лучше сам сходи к ней. Телефон - для таких как я пенсионеров. А ты повнимательнее приглядись к своему дружку...
Пуглов, глядя на Рощинского, вспомнил когда-то им высказанное предупреждение: "Я тебе уже говорил, что Игорь тебя подведет под монастырь. Это еще тот сукин сын..."
- Что вы имеете в виду? - у Пуглова заходили на скулах желваки.
- У меня ничего нет, кроме интуиции и шестидесяти с лишним лет за плечами, - слукавил Толстяк. Ему не хотелось до поры до времени рассказывать о визите Ройтса.
- Этого мало, чтобы быть пророком. С таким же успехом я мог бы сказать про вас... Если по большому счету, это ведь вы втравили нас в историю с Симчиком.
- Забудем об этом. Если бы вы с Ройтсом не были бы готовы к подобным подвигам, никто бы вас никуда не втравил. Вы напоминаете жеребцов, которым куда бы не бежать, лишь бы бить копытами...
Пуглов, затушив сигарету о подошву кроссовок, в которых он был обут, поднялся с лавки.
- Каждый живет, как умеет, - сказал Альфонс. - В этом бардачном мире лично у меня не много осталось вариантов.
- Передай, Алик, своему дружку горячий привет и пусть на всякий случай сделает прививку от бешенства, - Рощинский тоже поднялся и словно надутый шар покатился по дорожке сквера. Засунув руки в карманы своего безразмерного плаща с оторванным клапаном, и надвинув шляпу чуть ли не на нос, он шел и глотал неопределенность.
Пуглов смотрел ему вслед и обмозговывал свою мрачную и тоже неопределенную думу. Он не знал, куда направить свои стопы - мир перед ним лежал измызганный старыми проблемами и лишь сентябрьский ветер в кронах деревьев о чем-то непонятном лопотал над его головой.
Глава шестнадцатая
Грабеж инкассаторской машины откладывался. Отбыв десятисуточный срок, Ройтс занялся ремонтом машины. Он отогнал ее в автосервис и оставил на попечение старого корефана. Потом он позвонил Пуглову и предупредил, что между тремя и четырьмя часами зайдет к нему.
В буфете, куда он по дороге заскочил опохмелиться, пахло смешанными запахами, настоянными на водочном перегаре и сигаретном дыме. Взяв кружку пива, он пристроился к компании из трех человек. Это были совсем мальчишки, но речь вели о вещах серьезных. Один из них рассказывал о ратных подвигах в Чечне. О том, как их пятерых омоновцев, окружили боевики и предлагали сдаться, пообещав не сдирать живьем кожу, а прикончить путем безболезненного отсечения головы.
Ройтс вынул из кармана упаковку эфедрина и, вылущив из нее четыре таблетки, кинул их в рот. Запил пивом, закурил и расположился ждать кайфа. Он курил, бездумно прислушивался к трепу молодняка и витал в своих разноцветных облаках.
Заметив за дальним столом когда-то виденное, оплывшее от пьянки лицо, Ройтс махнул рукой, мол, давай, парень, иди сюда...А тот, подняв кружку, на всю пивную рявкнул: "Хайль, Жирик! Чубайса на шашлык!" От другого столика отделился мужичок с ноготок, подошел к адепту ЛДПР и без замаха саданул того по скуле. Жириновец сник и сполз на грязный пол, а вместе с ним свалилась кружка и звон от разбившегося стекла мигом разлетелся во внезапно наступившей тишине.
- Придурки сенегальские! - выругался Ройтс и прильнул губами к щербатому краю пивного бокала. Он пил пиво, а ему казалось, что весь мир качается на огромных качелях, отчего в паху приятно захолодало. - Пикадоры, зажрались скоты, - он раздавил о край пустой кружки сигарету и вышел из буфета.
По дороге к Пуглову заглянул еще в одну забегаловку, где выпил стакан сухого вина. К Альфонсу он явился в полном порядке - пьяный, сытый и нос в табаке. С собой он принес бутылку коньяка и связку бананов.
