„Какой же путь лежитъ предо мною? А вотъ какой: продолжать жить тою же тихой жизнью труженика, всячески стараясь, чтобы меня не узнали, пока мои друзья не попривыкнуть къ своему измѣнившемуся положенію и пока многочисленный рой обиралъ подъ всѣми наименованіями не найдетъ себѣ другой добычи. Къ тому времени строгая система и порядокъ, введенные моими усиліями въ ихъ денежныя дѣла, съ которыми я постараюсь какъ можно основательнѣе ихъ познакомить, превратятся, я надѣюсь, въ настолько хорошо налаженную машину, что они сумѣютъ и сами поддерживать ея ходъ. Я знаю, что стоитъ мнѣ только прибѣгнуть къ великодушію этихъ людей, чтобы стать вполнѣ обезпеченнымъ человѣкомъ. Когда наступитъ время, я попрошу у нихъ денегъ — не больше, чѣмъ нужно, чтобы помочь мнѣ вступить на прежнюю стезю моей жизни, и Джонъ Роксмитъ пойдетъ по ней, довольствуясь немногимъ. А Джонъ Гармонъ уже не возвратится на свѣтъ.
„Но чтобы никогда и въ будущемъ у меня не могло явиться малодушнаго сомнѣнія, что Белла, можетъ быть, могла бы выйти за меня ради меня самого, если бы я спросилъ ее объ этомъ прямо, я и спрошу ее прямо теперь, — спрошу, конечно, чтобы удостовѣриться въ томъ, что я и такъ слишкомъ хорошо знаю… Ну вотъ, теперь все передумано отъ начала до конца, и на душѣ стало легче“…
Живой мертвецъ былъ до того поглощенъ этой бесѣдой съ самимъ собою, что не замѣчалъ ни вѣтра, ни дороги, и боролся съ первымъ такъ же инстинктивно, какъ шелъ по второй. Не доходя до Сити онъ остановился около биржи извозчичьихъ каретъ въ нерѣшимости, идти ли ему прямо къ себѣ на квартиру или сперва заглянуть къ мистеру Боффину. Наконецъ онъ рѣшилъ зайти къ Боффинамъ, чтобы оставить тамъ свой матросскій плащъ, который онъ несъ на рукѣ, ибо, по его соображеніямъ у Боффиновъ этотъ плащъ долженъ былъ обратить на себя все-таки меньше вниманія, чѣмъ въ Галловеѣ, гдѣ мистрисъ Вильферъ и миссъ Лавинія проявляла ненасытное любопытство относительно каждой вещи, принадлежавшей ихъ жильцу.
Придя къ Боффинамъ, онъ узналъ, что мистеръ и мистрисъ Боффинъ куда-то уѣхали, а миссъ Вильферъ въ гостиной. Миссъ Вильферъ, сказали ему, осталась дома потому, что чувствовала себя несовсѣмъ здоровой. Она недавно справлялась, у себя ли въ комнатѣ мистеръ Роксмитъ.
— Передайте мое почтеніе миссъ Вильферъ и скажите, что я пришелъ.
Въ отвѣть на это мистеръ Роксмитъ получилъ „почтеніе“ отъ миссъ Вильферъ съ просьбой, если это не слишкомъ обезпокоитъ его, зайти наверхъ передъ уходомъ домой.
Большого безпокойства это не могло составить, и мистеръ Роксмитъ отправился наверхъ.
Какъ она хороша! Какъ она необыкновенно хороша! Ахъ, если бъ отецъ покойнаго Джона Гармона оставилъ свои деньги сыну безъ всякихъ условій и если бы сынъ его встрѣтилъ случайно эту прелестную женщину и имѣлъ счастье сдѣлать ее въ такой же мѣрѣ любящею, въ какой она была достойна любви!
— Боже мой, что съ вами, мистеръ Роксмитъ? Вы нездоровы?
— Совершенно здоровъ. Я очень сожалѣлъ, когда узналъ, что вы нездоровы.
— Пустяки. У меня болѣла голова. Теперь прошло. Я чувствовала, что буду не въ силахъ высидѣть въ душномъ театрѣ, и осталась дома. Я спросила, здоровы ли вы, потому, что вы очень блѣдны.
— Въ самомъ дѣлѣ? Я немного усталъ: выдался довольно хлопотливый день.
Она сидѣла у камина на низенькой отоманкѣ передъ изящнымъ маленькимъ столикомъ. Передъ ней лежала раскрытая книга, подлѣ нея была брошена какая-то женская работа. Ахъ, какъ счастлива была бы жизнь Джона Гармона, если бъ онъ имѣлъ завидное право занять мѣсто рядомъ съ ней на этой отоманкѣ, обвить рукою этотъ станъ и сказать: „Что, долго тянулось безъ меня время? Надѣюсь, что долго для тебя? О, какою богиней домашняго очага кажешься ты мнѣ, моя дорогая!“
Но живой Джонъ Роксмитъ, такъ рѣзко отдѣленный отъ умершаго Джона Гармона, стоялъ въ почтительномъ отдаленіи. Небольшое разстояніе въ смыслѣ пространства, но очень большое въ смыслѣ близости духовной.
— Мистеръ Роксмитъ, — проговорила Белла, взявъ свое шитье и внимательно разглядывая его по всѣмъ угламъ, — я все ждала случая объяснить вамъ, отчего я была такъ невѣжлива съ вами намедни. Вы не имѣете права дурно думать обо мнѣ.
Быстрый взглядъ исподлобья — не то укоризненный, не то капризный взглядъ — привелъ бы въ восторгъ покойнаго Джона Гармона.
— Вы не знаете, какъ хорошо я о васъ думаю, миссъ Вильферъ.
— Да, въ самомъ дѣлѣ вы, должно быть, имѣете очень высокое мнѣніе обо мнѣ, мистеръ Роксмитъ, если полагаете, что я зазналась, что я пренебрегаю своимъ прежнимъ домомъ и забываю его.
— Да развѣ я это думаю?
— Если не думаете, то думали по крайней мѣрѣ,- отвѣтила Белла.
— Я только взялъ на себя смѣлость напомнить вамъ объ одномъ небольшомъ внушеніи, которое произошло безъ всякаго умысла съ вашей стороны, произошло вполнѣ естественно. Другого ничего не было.
— А позвольте васъ спросить, мистеръ Роксмитъ, — заговорила Белла задорно, по какому праву вы „взяли на себя эту смѣлость“?.. Надѣюсь, въ этомъ выраженіи нѣтъ ничего обиднаго для васъ; оно ваше собственно — помните.
— По праву друга, миссъ Вильферъ; потому, что я принимаю въ васъ глубокое, искреннее и живое участіе. Потому, что я всегда желалъ бы видѣть васъ въ самомъ лучшемъ свѣтѣ. Потому что… Могу я продолжать?
— Нѣтъ, сэръ, — быстро отвѣтила Белла съ разгорѣвшимся лицомъ. — Нѣтъ, вы и такъ сказали больше, чѣмъ нужно. Прошу васъ, не продолжайте. Если у васъ есть хоть капля великодушія, хоть капля благородства, вы не скажете ничего больше.
Глядя на это гордое личико съ опущенными рѣсницами и видя, какъ прерывистое дыханіе колышетъ темнорусыя кудри на прелестной шейкѣ, покойный Джонъ Гармонъ, мы полагаемъ, остался бы безмолвнымъ.
— Я хочу все вамъ высказать, сэръ, разъ навсегда, но не знаю, какъ это сдѣлать, — продолжала Белла. — Я просидѣла здѣсь весь вечеръ, думая объ этомъ, рѣшаясь высказаться и чувствуя, что надо это сдѣлать… Прошу васъ, дайте мнѣ минутку подумать.
Онъ молчалъ, а она сидѣла, отвернувъ головку и дѣлая по временамъ легкое движеніе, точно хотѣла повернуться и заговорить Наконецъ она начала:
— Вамъ извѣстно мое положеніе здѣсь, извѣстно и мое положеніе дома. Мнѣ приходится говорить съ вами самой за себя, такъ какъ у меня нѣтъ человѣка, котораго я могла бы попросить сдѣлать это за меня. Невеликодушно, неблагородно съ вашей стороны вести себя по отношенію ко мнѣ такъ, какъ вы себя ведете.
— Неужели невеликодушно и неблагородно быть вамъ преданнымъ всей душой?
— Что за нелѣпость! — проговорила Белла.
Покойный Джонъ Гармонъ могъ бы принять это, пожалуй, за презрительный отпоръ. Что подумалъ секретарь — мы не знаемъ, но онъ сказалъ:
— Теперь я чувствую себя вынужденнымъ продолжать, хотя бы только для того, чтобъ оправдаться. Надѣюсь, миссъ Вильферъ, не будетъ слишкомъ дерзко — даже для меня — сдѣлать честное признаніе въ честной привязанности къ вамъ?
— Честное признаніе! — повторила Белла съ особеннымъ выраженіемъ въ голосѣ.
— Что жъ, развѣ не такъ?
— Я попрошу васъ, сэръ, не допрашивать меня, — сказала Белла, ища убѣжища въ гнѣвѣ. — Надѣюсь, вы меня извините, если я отклоню вашъ допросъ.
— Ахъ, миссъ Вильферъ, едва ли это будетъ человѣколюбиво. Я ни о чемъ васъ не спрашиваю. Объясните мнѣ только то ироническое выраженіе, съ какимъ вы повторили мою фразу… Впрочемъ, отказываюсь даже отъ этого вопроса. Но что я вамъ сейчасъ сказалъ, то сущая правда, и я не беру назадъ своихъ словъ. Я не могу взять назадъ признанія въ моей горячей и глубокой преданности вамъ.
— А я отвергаю ее, — сказала Белла.
— Я былъ бы слѣпъ и глухъ, если бы не приготовился къ такому отвѣту. Простите мнѣ мою вину: она сама въ себѣ несетъ наказаніе.
— Какое? — спросила Белла.
— Развѣ не наказаніе то, что я теперь выношу… Но извините, я не хотѣлъ допрашивать васъ снова.
— Вы пользуетесь моимъ торопливо сказаннымъ словомъ, чтобы придать мнѣ видъ… не знаю какой, — проговорила Белла сконфуженно, испытывая маленькій укоръ совѣсти за свой неделикатный вопросъ. — Я спросила, не подумавъ. Если это было дурно съ моей стороны, я очень сожалѣю. Но вы свои слова повторяете обдуманно, а это, мнѣ кажется, не лучше. Я серьезно прошу васъ понять, мистеръ Роксмитъ, что всему этому долженъ быть конецъ теперь и навсегда.
— Теперь и навсегда, — повторилъ онъ покорно.
— Да. И я прошу васъ, сэръ, — продолжала Белла съ возрастающимъ оживленіемъ, — прошу васъ не преслѣдовать меня. Я прошу васъ не пользоваться вашимъ положеніемъ въ этомъ домѣ, чтобы дѣлать тяжелымъ и неловкимъ мое положеніе въ немъ. Я прошу васъ отдѣлаться отъ вашей привычки оказывать мнѣ неумѣстное вниманіе такъ явно, что мистрисъ Боффинъ видитъ все не хуже меня.
— Развѣ я объ этомъ старался?
