готов ею поделиться. Но ему нужен, как он сказал, подарок.
- Его подарок – это ты.
- Что?!
- Не волнуйся. Сейчас он безобиден, на успокаивающих таблетках и, как говорят врачи, абсолютный импотент. К тому же, по договоренности он не может к тебе приближаться. Если что пойдет не так, сразу вбегут охранники.
- Если он ничего не может, зачем ему я?
- Он говорит, смотреть на молодых красивых женщин ему доставляет эстетическое удовольствие. Так что, возможно, придется раздеться.
- Блин! Парни! А вы меня спросили, прежде чем сюда тащить?! А я вообще согласна раздеваться перед каким-то зэком?
- Он сказал, что знает кто убил Наоми, - сказал Крейн. - И почему.
- Задание всего на пару-тройку часов, - добавил босс. – Не больше.
- Тебе же хочется узнать правду.
- Манипуляторы хреновы, - пробормотала она.
В этой кабине не было прозрачных стен. Да и скорость была раза в три выше.
Уже через пару минут лифт звякнул и остановился.
Двери разъехались, и Валенсия увидела тюрьму.
***
Бетонные стены, выкрашенные серой краской, серый потолок с тусклыми лампами и серый пол, облицованный металлическими плитами. Даже административное крыло выглядело унылым и советовало от тюрьмы не зарекаться.
Ведущий к камерам коридор был перекрыт пятью решетчатыми воротами. У каждых ворот стоял запакованный в черную защитную форму охранник с автоматом. По стенам тянулись узкие бойницы. В паре мест над головой нависали бетонные выступы, из которых торчали массивные дула пулеметов.
- Я гляжу, у вас здесь все серьезно, - оглядываясь, сказал Крейн.
- Было несколько попыток прорыва, - сказал начальник тюрьмы, больше похожий на спецназовца, чем на административного работника. – Пришлось принимать меры.
Начальник был одет в черную футболку и камуфлированные штаны. Под футболкой так выразительно перекатывались массивные мускулы, что Валенсия даже залюбовалась.
- Вам объяснили правила безопасности? – спросил он.
- Конечно, - сказал Крейн. – Во всех бумажках мы расписались.
- Я не о бумажках. Я о правилах. Вы должны понимать, куда идете. Особенно она. Она понимает?
Валенсия недоуменно покрутила головой.
- Ясно, - начальник вздохнул. – Короче так, девушка. Сейчас вы пройдете этот коридор и попадете в зону заключения. Там вам нужно помнить только одно. По центру прохода нанесена толстая белая линия. Ни в коем случае не сходите с этой линии. И не слушайте, что вам будут кричать, орать или шептать. Не обращайте внимание. Просто идите по линии вперед. Вам все понятно?
Она кивнула, чувствуя, как изнутри поднимается легкий мандраж.
- Все готовы? – начальник обвел их взглядом.
- Почти, - сказал босс и стащил с Валенсии полиэтиленовый плащ. – Вот теперь все.
У начальника медленно вытянулось лицо.
Сперва он посмотрел на ноги в сетчатых чулках. На трусы с доступом. На юбку. Бантик. Обтянутые блузкой груди. Вернулся к ногам.
- Босс… Извините... Вы совсем ебанулись? Ее в таком виде туда пускать нельзя.
- Вы же знаете. Это его условие.
- Я знаю. Он хочет, чтобы остальные ему завидовали. Чтобы видели, каких баб ему поставляют хозяева тюрьмы. Чтобы посмотрели на… всё это, пока она идет мимо камер. Бантик заценили. Если ей самой на себя наплевать, и вам на нее напевать, это ваше дело. Но я должен обеспечить здесь порядок. В прошлый раз, когда ему тощую модель доставили, мы их два дня не могли успокоить. Лошадиные дозы кололи. Треть по карцерам распихали. Я не знаю, что будет, когда они увидят эту живую обложку «Плейбоя». Возможно, опять пулеметы понадобятся. От нее же за километр несет сексом. А там, - он махнул рукой в сторону камер, - у половины главный фетиш – девочки в белых чулочках и белых трусиках. У них от ее вида крышу снесет. Он своими требованиями этого и добивается. Нового бунта. Короче. Мой совет. Надевайте на нее снова этот черный мешок. Снимете не доходя до его камеры.
- Нельзя, - покачал головой босс. – Сразу догадается, если шума не услышит.
- Ну тогда не знаю, - начальник повернулся к Валенсии. – Деточка. Я хочу, чтобы ты понимала, куда идешь. В той стороне тебя ждут почти три десятка самых опасных маньяков и серийных убийц мира. Ты им очень понравишься, если они до тебя доберутся.
Паника в голове уже вопила во все горло.
- Слушайте, - Валенсия сглотнула. – Если там так опасно, может…
«Стоять, курица! – вылезла вдруг из темноты бабка. – Это уже интересно. Надо узнать, кого они там прячут.»
Валенсия замолчала.
- Может, что? – спросил Крейн.
- Может сделаем это побыстрее? – выдавила она и зажмурилась.
- Ты молодец, - босс потрепал ее по голому плечу.
- Слабоумие и отвага, - пробормотал начальник тюрьмы и повернулся к своим людям. – Поднимайте второе отделение тяжелых. Могут понадобится.
Первые ворота со скрежетом отъехали в сторону.
***
Нанесенная по центру прохода белая линия казалась бесконечной.
И бесконечными казались вопли, вой и грохот решеток.
Одетые в белые арестантские комбинезоны зэки бросались на решетки, тянули к Валенсии кривые руки с похожими на когти корявыми пальцами, таращили глаза и орали так, что голова шла кругом.
Валенсия едва поспевала за идущим впереди боссом, а идущий сзади Крейн то и дело подталкивал ее в спину. Ноги заплетались. Глаза не видели ничего, кроме белой линии.
Сквозь сплошную стену воплей и визгов, звериного рычания и жадного чавканья иногда прорывались осмысленные фразы, и тогда Валенсия пыталась идти еще быстрее, лишь бы оказаться подальше от этого осмысленного.
- Какая жирненькая, какая хорошенькая…
- Ноги, ноги! Оставьте мне ее ноги!
- Девочка, подари мне свою попу. Она ведь тебе больше не понадобится.
Один настойчивый бился головой о решетку с такой силой, что прутья раздвинулись, голова протиснулась наружу и заорала, вращая безумными глазами:
- Я тебя помню, сука! Я приду за тобой!
Кто-то тянул к ней сквозь прутья свой язык. С языка капала слюна.
Валенсия уже сто раз пожалела, что согласилась и была уверена, что пожалеет еще сто раз. Ей нестерпимо хотелось оказаться отсюда подальше, и чтобы вместо чулок были бесформенные штаны, а вместо блузки – спецовка из брезента. И чтобы куда-нибудь пропали все эти сиськи, бедра, ягодицы и все остальное, что делает ее куском вожделенного мяса.
- Грудинка, окорок и ляжки… Грудинка, окорок и ляжки,
