Мы смолкли. Во-первых, нас поразила доброта и сердечность Толстого волка, а во-вторых, приходилось признать, что в его соображениях есть доля правды.
— Скажи на милость, и ты нисколечко не пожалел бы о той колбаске? — спросил Миша. — Ведь там чуть не кило было!
— Н-да! — задумчиво проговорил Тонда. — Колбаса была туристская, пять двадцать за сто граммов, но ведь ее всегда купить можно. А вот Бояра уже ни за какие деньги не вернешь.
Мы снова помолчали, потому что Тонда сейчас проявил себя с какой-то другой, совсем неожиданной стороны. Недаром о толстяках говорят, что у них доброе сердце, по Тонде это было заметно уже в его четырнадцать лет.
Однако Алена никак не желала отступаться от своих подозрений.
— А по-моему, Бояра отравили, — убежденно произнесла она. — Все-таки просто так, ни с того ни с сего, он бы не подох.
— Тебе любой ценой еще одну детективную историю подай, да? — ухмыльнулся Мишка.
— Не хочешь — не слушай, — оборвала его Алена.
— Что же мне теперь — уши себе обрезать? — едко парировал Дикий волк.
— Да просто отсядь подальше! — воскликнула Алена.
Словесная перебранка грозила вот-вот перейти в рукопашную.
— Не ссориться! — словно специально прозвучало откуда-то сверху, и на лестнице возникла фигура Станды.
«Вроде бы он только что вниз спускался, а вот, поди-ка, наверху оказался, — мелькнуло у меня в голове. — Наверное, вышел из замка и на первый этаж по другой лестнице вернулся, через комнату кастеляна». И еще я подумал, что Станда, наверное, слышал все, о чем мы болтали, и мне сделалось не по себе. Зачем ему, собственно, подслушивать?
— Мне не хотелось вас огорчать, — снова заговорил Станда, — но все-таки лучше, если вы узнаете правду. Аленка правильно предполагает: пса отравили.
Быстроножка восхитилась собственной догадливостью, а мы взбежали вверх по лестнице и со всех сторон обступили Станду.
— Кто? Зачем? Когда? Чем? — посыпались вопросы, лица наши пылали гневом.
— А не замешан ли тут Клабан? — спросил я. — Уж очень легко он пережил смерть Бояра, мне даже показалось, что он был рад от него избавиться.
— Не знаю. — Станда пожал плечами. — Трудно сказать, ведь Клабан мог и другим способом от него избавиться. Как-никак хозяин. А если бы захотел из мести обвинить в гибели собаки нас, то сразу же поднял бы страшный шум. Но промолчал. По-моему, он просто обрадовался, что мы избавили его от хлопот. Он ведь обещал бывшему садовнику не бросать собаку, пока та не подохнет. А теперь он от своих обязательств свободен и может вместо овчарки завести поросенка.
— Звучит убедительно, — с серьезным и важным видом согласилась Алена, потому что Станда подтвердил ее догадку.
— Разве мы сможем доказать, что Бояра отравили? — выразил сомнение Дикий волк.
— А кому ты хочешь это доказывать? — задал встречный вопрос Станда. — В данный момент лучше, если про это будем знать только мы и вести себя так, будто ничего не подозреваем. Ясно, что здесь появился еще НЕКТО. И этот НЕКТО через ограду набросал на навес, под которым укрывался Бояр, куски отравленного мяса. Два из них застряли во мху на досках навеса.
Станда вынул из кармана жестяную коробочку из-под крема для загара и снял крышку. Внутри лежали два зеленых кусочка, потерявшие цвет мяса.
— Не дотрагиваться! — громко предупредил Станда, стоило Мише протянуть руку. — Можно только понюхать, да и то осторожно, носом в коробку не суйтесь!
Алена наклонилась над коробочкой и понюхала.
— Фу, вонь какая! — поморщилась она.
Один за другим мы убедились, что пахнет гнилым мясом.
— Так пахнет отравленное мясо? — недоверчиво спросил Миша.
Станда покачал головой и захлопнул крышку коробочки.
— Нет, так резко и противно пахнет гнилым мясом. Но, кроме запаха гнили, человек с хорошим обонянием уловит еще и другой, послабее. — Станда выжидающе смотрел на нас, переводя взгляд с одного на другого. — Ну, никто ничего не унюхал?
Толстый волк, поморгав, несмело поднял руку.
— По-моему… — начал он и тут же замолчал, как бы подыскивая точное слово. — Мне показалось, будто пахнет так, когда расколешь сливовую или абрикосовую косточку.
— Вот видите, — довольно улыбнулся Станда. — Знатоку всегда виднее. Запах специфический, это цианистый калий. В книгах можно прочесть, что так пахнет горький миндаль.
— Цианистый калий! — воскликнула Алена. — Да ведь это страшный яд.
Станда кивнул и начал развивать еще одну вполне вероятную версию:
— А теперь подумайте, держит ли обыкновенный смертный из Винтиц дома такое. А если бы и держал, то разве пошел бы сюда, в замок, когда каждому известно, что Бояр не наш и забегает сюда случайно?
— Ясно, — влез я в его рассуждения. — Бояра отравил тот, кто считал, что пес сторожит замок. Видел он его только ночью с воскресенья на понедельник или вчера утром, так что подозрение падает на…
— Верзилу в вельветовых брюках и черных сапогах. — На этот раз Станда не мог лишить себя удовольствия подвести итог. — Логически выходит так. А кроме того, можно заключить, что он готовился предпринять еще одну вылазку. Из опасения, что пес может его выдать, отравил Бояра.
— Эх, жаль, что я этого болтливого рыболова бутылкой по башке не трахнул! — вырвалось у Дикого волка. — Кто же еще мог отравить нашего пса!
— Успокойтесь, — сказал Станда. — Теперь следует рассуждать трезво, с ясной головой, взвешивая все доводы «за» и «против». И непременно на сытый желудок, — весело добавил он. — Двигаем на кухню!
18. Все тайное становится явным
Жеребьевка, определившая посты на завтрашний день, прошла без особых затруднений, потому что на этот раз «даму» Алену в расчет не принимали. Ее задачу Станда объяснил еще до жеребьевки: поскольку число едоков, начиная с завтрашнего дня, возрастало, Алена должна помогать Иване на кухне. Прибегая к разным хитростям, Алена попыталась от этого поста отвертеться; вид у нее был очень жалкий.
Поддерживал ее один Тонда: ему было безразлично, какое задание получит он сам. Работа на кухне никак не противоречила его интересам — напротив, под руками были все горшки и сковородки с едой. Но Станда понимал, что при таком раскладе Иване пришлось бы постоянно следить за Толстым волком, чтобы от готового обеда вообще что-нибудь уцелело, и поэтому он настоял на своем — так пост на кухне достался Алене.
— Ничего страшного, включишь репродуктор и будешь слушать песенки, — злорадствуя, утешал ее Мишка и тут же схлопотал носком кеда по ноге.
Станда разложил на столе три сложенные вчетверо бумажки. Мы разобрали их в алфавитном порядке, и таким образом завтрашние дежурства были распределены. Я вытянул пост у фасада замка и на подворье, где были сложены материалы маляров и поэтому требовалось самое пристальное внимание.
— Если кто пронесет какую-нибудь емкость и сунет в машину, непременно обследуй содержимое, — напомнил Станда. — Кража возможна только таким путем.
Тонде выпало охранять заднюю часть замка и огород кастелянши. В этом месте каменная ограда отдалена от здания только на шесть-семь метров, и ловкий человек легко мог выбросить какую-либо вещь прямо из окна — в гущу деревьев, росших за стеной. И наконец, Мишке досталась роль адъютанта Станды, после чего он даже подрос вроде, стал казаться выше чуть ли не на десять сантиметров. Наконец-то ему повезло и он мог считать себя главнее всех остальных.
Мы прошли по коридорам к нашим графским постелям, и Толстый волк доверительно шепнул мне:
— Жаль, что окна из кухни не выходят на противоположную сторону. А то я насовсем отрезан от целого света.
— А главное, от еды, правда? — рассмеялся я. — Не волнуйся, я тебе через Алену что-нибудь подкину.
Тонда с признательностью пожал мне руку и в приподнятом настроении юркнул под одеяло. Я последовал его примеру, свернувшись в клубочек. Последнее, что я услышал, была песенка, которую довольный Мишка мурлыкал себе под нос.
На этом вечер для меня закончился. Я уснул без задних ног, как выразился бы мой папа.
Однако крепкий сон мой неожиданно прервали. Кто-то сильно тряс меня за плечи, и я, сбросив с себя сонную одурь, увидел над собой Мишкину голову и только тогда сообразил, где я.
— Проснись же! — гудел мне в ухо Дикий волк. — Там кто-то есть!
— Что-о-о? — спросонья заорал я, и Мишка прикрыл мне рот ладонью.
— Не реви, осел! — зашипел он. — Наверху кто-то бродит!
Я подскочил машинально, как ванька-встанька, и сел, свесив ноги на краю постели.
— Нужно разбудить Станду, — сказал я, начав соображать, и неуверенно встал на ноги.
Миша повалил меня на постель.
— Возьмем его сами! Ничего! Неужели так все время и будем за Стандину спину прятаться?
