– Нет, – сказал он, удивившись самому себе. – Пожалуй, Квентин, я впервые попробую прямой подход.
Ирлинг одобрительно кивнул и поднял бокал в знак согласия.
Варп сейчас был спокоен, и путешествие к Солитусу заняло всего пару дней. Команда и свита Марка слегка поворчали, но они уже давно привыкли к тому, что долг может призвать инквизитора когда угодно.
К спуску Ринешер подготовился как можно более тщательно, хотя внешне и создавалось ощущение беззаботности. Всего один сопровождающий, роскошная мантия, безмятежное лицо…
Но сопровождающим был Грант, мастер боя с незаметной глазу аугметикой, способный пережить взрыв гранаты и свернуть шею огрину. Мантия таила пару пистолетов – благо Марк всегда был превосходным стрелком – и маяк телепорта. Оставшаяся на «Фалько Фидеи» свита находилась в полной боевой готовности, псайкер Лория телепатически отслеживала знакомую ауру инквизитора.
А сохранять безмятежность на лице Ринешер научился еще когда был дознавателем.
Перед высадкой Марк приказал Лории просканировать варп вокруг Солитуса. Псайкер так и сделала и пожала плечами:
– Да все нормально. Возмущений нет, любые отклонения – не выше допустимого. И не ниже тоже.
Это могло означать многое, но хотя бы не стоило ожидать вторжения демонов. Чувствительности Лории Марк доверял, работал с ней уже много лет.
Убедившись, что все подготовлено, Ринешер приказал занять место на орбите, не скрывать своей сути – даже если кто-то и сумел бы неверно понять обозначения на бортах. А также потребовал аудиенции у губернатора. Немедленно.
По опыту Марк знал, что если у компетентного губернатора на планете возникает ересь – то или его компетентность несовершенна, или он замешан. В любом случае встреча с ним необходима.
На запрос инквизитора губернатор Фрэнсис Стаутон отреагировал так, как и должно было отреагировать любому подданному Империума: машина с торжественным эскортом встретила Марка уже в космопорту. Ринешер сделал Гранту незаметный знак, приказывая следить за окружающим пространством, и сам пристально глядел по сторонам.
Город казался совершенно обычным для аграрного мира, и даже освежающе тихим. В последние годы инквизитору доводилось работать в основном в ульях, и на их фоне широкие пространства выглядели куда приятнее. Да и губернаторская резиденция отличалась – дворец, конечно, хотя и достаточно скромный, никаких шпилей, уходящих к самым облакам.
Хотя что-то на улицах было странное, но Марк никак не мог распознать – что именно.
Губернатор Стаутон оказался крупным пожилым человеком с благородным лицом и сединой на висках. Ринешер окинул его быстрым взглядом, перебирая в памяти признаки мутаций и отклонений – внешне ничего заметно не было.
– Инквизитор, если вы не возражаете… – осторожно спросил Стаутон после подобающих приветствий. – Что привело вас к нам?
Этот вопрос Марку приходилось слышать едва ли не каждый раз при открытом визите. Руководители планет начинали нервничать при виде инсигнии, и их вполне можно было понять.
– Я проверяю планеты сектора, – вежливо улыбнулся Ринешер. – Вы же понимаете, что врачеватель должен не только лечить болезни, но и предупреждать их появление.
– Понимаю, – с облегчением кивнул Стаутон. – Но вы можете не беспокоиться, на Солитусе не может возникнуть ереси. Наша планета твердо следует заветам Императора и словам святого Эжена. Здесь все в пределах нормы.
Даже тренированная память не сразу подсказала Марку это имя: пришлось с минуту напрягать разум, попутно слушая речь губернатора. Заверения в отсутствии ереси звучали искренне, но мало что доказывали – инквизитор не раз встречался со случаями, когда губернатор искренне заблуждался насчет своих владений.
Наконец информация всплыла на поверхность.
Святой Эжен жил около четырехсот лет, и отличался тем, что требовал от народа следовать пути чистоты еще более рьяно, чем другие священники. Часто конфликтовал с Экклезиархией из-за склонности последней к роскоши, однако в вере его сомнений не было никаких – Марк читал отчеты дознаний по этому вопросу. Последователи святого Эжена отличались аскетичностью и строгостью жизни, но Ринешер впервые видел, как его идеи воплотили на планетарном уровне. Инквизитору стало откровенно интересно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но не стоило забывать о причине, которая привела его сюда. Марк решил продолжить прямой подход.
– Губернатор, – сказал он, дождавшись, пока Стаутон окончит свою речь. – Скажите, по какой причине с Солитуса так редко поступают астропатические сообщения?
– Редко? – удивился губернатор. – Сэр, мы посылаем ежегодные отчеты.
– Я знаю, – кивнул Марк. – Но отчего только ежегодные?
– Ну не подвергать же чистые души на планете излишнему риску? – пожал плечами Стаутон, словно говорил что-то само собой разумеющееся.
– Что вы имеете в виду? – насторожился Ринешер. Лория заверила, что варп спокоен, однако варп всегда бывал обманчив и непостоянен.
– Мы не столичный мир, у нас нет таких средств контроля, как на высокоразвитых планетах, – пояснил Стаутон. – Поэтому мы не рискуем позволять мерзостям заниматься своей работой слишком уж часто. Да, они необходимы, но нельзя же привлекать внимание Великого Врага к планете!
Марк моргнул.
– Вы имеете в виду астропатов? – уточнил он.
– Конечно, – подтвердил губернатор. – Все на Солитусе помнят о том, что скверна псайкера есть мерзость, и только из-за закона о связи мы терпим присутствие таких существ. Но не беспокойтесь, мы обеспечили все необходимое. Еще при моем прапрапрадеде Солитус потратил много средств, однако гарантировал безопасность.
– Я бы хотел ознакомиться, – мягко попросил Ринешер.
– Несомненно! – энергично кивнул Стаутон. – Прямо сейчас?
– Да.
– Тогда прошу вас сопроводить меня, инквизитор, – предложил губернатор.
Ринешер долго молчал, глядя на помещения астропатов; Грант замер за его плечом недвижимой статуей.
Практически всегда астропатические шпили были отделены от зданий города, возносились над ними. Условия там были разные, но в большинстве случаев астропаты жили в комфорте – их дар и так доставлял им достаточно мучений, а удобная обстановка помогала концентрации и проясняла передаваемые образы. За хорами присматривали специально обученные слуги и сервиторы, их навещали высшие чиновники планеты, которым требовалось отправить послание через пустоту.
Здесь все было иначе.
Астропатический хор Солитуса находился в обособленном низком и лишенном окон здании с круглой крышей, с одним-единственным выходом. Как только инквизитор перешагнул порог, в нос ему ударил запах нечистот и грязи. Загорелась тусклая лампа под потолком, Марк замер.
Псайкеров было одиннадцать, мужчины и женщины, хотя различить их под почерневшими изорванными одеждами и слоем грязи было непросто. Крепкие тяжелые цепи приковывали астропатов к стенам, не давая удалиться от своего места и не давая коснуться друг друга.
Тела телепатов покрывали мелкие раны и язвы, у одного не хватало руки, и обрубок гноился. Глаза незряче таращились в пространство, и Марк мгновенно понял, почему. Сквозь стены здания проходили мощные пси-подавляющие контуры, значительно ограничивающие силы псайкеров, и не дающие им применить свой дар. Видимо, раз в год они отключались или снижали мощность – и тогда астропатов заставляли посылать сообщения.
Как? Хотя ясно – один из астропатов дернулся, открыв руку с браслетами ожогов – похоже, ему на руку регулярно накладывали раскаленные добела клещи.
Ринешер машинально прикинул, что в таких условиях можно протянуть несколько лет от силы. Сам он псайкером не был, но мог бы поклясться, что обладатель дара уловил бы непрерывный стон, источаемый стенами и людьми.
– Как видите, их содержат так, как должно, – с гордостью сказал Стаутон; астропаты дернулись и поспешно отползли к стене. – Ничего, что должен иметь нормальный человек, конечно, но их кормят дважды в день.
