– Умрешь».
Так говорил наставник. За годы работы я убедился, что он был абсолютно прав.
Я просчитываю все, что можно представить здесь, на квартире. Остальное можно учесть только осмотрев место работы. Этим и займусь.
Поза неудобная; для не-ассассина – и вовсе невозможная. Впрочем, я к такому привык; эта позиция хороша тем, что не прошедший наших тренировок не сможет ее занять.
Но отсюда отлично видно пространство, где пройдет цель, и нет сложностей с прицеливанием. Неудобство только одно – машина остановится вне поля моего зрения, и я не смогу сработать сразу при появлении цели.
Неважно. Между машиной и зданием – десять метров шестнадцать сантиметров; пока цель будет идти, я успею выстрелить.
Теперь остается только подождать. Если цель останется пунктуальной, то прибудет через семь часов сорок одну минуту.
Позволяю мыслям течь свободно; это помогает не перенапрячься до момента работы. Наставник как-то говорил, что некоторые из нас могут действовать, не выходя из такого состояния; увы, я этого еще не умею.
Жаль. Расслабиться приятно.
Ровно через два часа появляются те же люди, кого я видел вчера. Осматриваются и занимают позиции, подходящие для стрельбы; именно такие я бы и выбрал.
Так. Похоже, я был прав, когда предпочел другое место.
Они меня не нашли и даже не увидели; мой костюм сливается со стеной, а я не двигаюсь – и различить потому невозможно. Испытываю некоторую гордость: похоже, этого глава охраны не предусмотрел.
Наставник говорил о том, что жизнь полна парадоксов, и я с ним согласен: вот сейчас несколько профессионалов в одном и том же месте ждут одного и того же человека. Только они ждут, чтобы убедиться – он будет жить, а мои цели прямо противоположны.
Нахожу это забавным.
Цель прибывает точно в срок. Я слышу шум двигателя, и медленно меняю позу, направляя оружие и стараясь удержаться на том маленьком выступе, который служит мне опорой.
Винтовка нацелена, и остается только подождать, пока цель войдет в поле зрения. Девяносто восемь метров расстояния, короткая дистанция. Очень хорошо.
Цель я опознаю сразу: лицо из выданных контролером сведений хорошо запомнилось. Седой, пожилой, не очень высокий, идущие рядом телохранители выше…
Так.
Я пытаюсь поймать в прицел голову цели – и не могу. Телохранители движутся по необычной схеме – так, что в любой момент времени один из них прикрывает хозяина от выстрела собой. Цель показывается на доли секунды – я успею выстрелить, но даже наша пуля не успеет преодолеть расстояние быстрее, чем охранник вновь окажется на пути.
Шансы на то, что пуля пройдет навылет и все же поразит цель?
Семь десятых процента. Шлемы и броня охранников могут не выдержать попадания, но пуля не пройдет насквозь.
Две секунды на расчет – выстрелить дважды, первой пулей свалив телохранителя, а второй – цель. Нет. Невозможно. После первого же выстрела они закроют цель собой.
Нет сомнений, что с другой позиции я увидел бы то же самое.
Возможно, есть вариант – но нет времени. Даже шагом пройти десять метров и шестнадцать сантиметров – очень недолго.
Цель скрывается в здании, так и не дав шанса на выстрел.
Придется уходить; вероятность в доли процента, что на обратном пути будет иначе. Испытываю некое странное чувство по поводу этой ситуации.
Кажется, это раздражение.
Вернувшись на квартиру, я вспоминаю все выполненные задания. Всегда все получалось. Я всегда все делал правильно. Я делаю все правильно и сейчас.
Почему же второй раз срывается работа?
Ответ находится сразу – дело в начальнике охраны цели. Я вспоминаю его имя – Ренн Шаррад. Больше ничего, только словесное описание; вероятно, и имя не настоящее. Он не иреатец, наемник и командир еще четверых человек…
И профессионал. Предугадывающий пока что все, что я могу сделать.
Наверное, в этом и суть. Мы оба – профессионалы, и потому мыслим похоже.
Тридцать две секунды размышляю: а продумал он так же противодействие коллегам из других Храмов? Решаю, что это несущественно – все равно задача остается моей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Надо работать. Остается последний шанс – а потом придется действовать в резиденции. Что ж, воспользуюсь этой возможностью.
Вспоминаю тот день, когда нас, будущих ассассинов, только доставили в Храм.
– Первое и главное, что вам следует запомнить – неуязвимых и бессмертных нет, – произнес Наставник. Мы все смотрели на него, не отрываясь.
Высокий, худощавый, в простом черном комбинезоне. Четкие, но незапоминающиеся черты лица, коротко подстриженные волосы. И… ощущение опасности. Даже когда он просто стоял и говорил – был похож на спокойно лежащее, но подготовленное для боя оружие.
Мы чувствовали это. Хотя были еще детьми, не прошедшими и первых тренировок.
– Уязвимое место есть у каждого, – продолжил Наставник. – Запомните это и никогда не сомневайтесь. Этому вас и будут учить – чтобы вы смогли убить любого.
– Даже… – высокий голос кого-то из группы у меня за спиной сорвался, но он повторил: – Даже космодесантника?
Замерли все. Десантники тогда для нас были существами из легенд – воинами колоссальной мощи, бессмертными и несокрушимыми.
Уголок рта Наставника дернулся вверх. Чуть позже мы узнали, что именно так выглядит его улыбка.
– Если особая пуля попадет космодесантнику в глаз и разорвется в мозгу – он умрет, – совершенно спокойно ответил он. И добавил: – Вы этому научитесь.
Наверное, тогда это поразило нас больше всего.
Да. Бессмертных нет. А значит, губернатору Гинару Лагрону осталось жить несколько дней.
Только надо продумать действия.
Предварительные расчеты я окончил через час и сорок восемь минут. Опять-таки, больше я смогу сказать, только оказавшись на месте.
Остается еще кое-что. Сложно признать, но одному мне не справиться.
Когда я вхожу в комнату хозяина квартиры, он смотрит на меня весьма удивленно. Понимаю.
– Мне потребуется помощь, – сообщаю я, и его взгляд меняется. Странное выражение, почти знакомое…
Да. Примерно так же мы смотрели на Наставника, когда он сказал, что десантников можно убить.
Но он справляется с чувствами куда быстрее; поднимается из кресла, коротко кивает.
– Что именно?
Я объясняю; он вносит поправки, исходя из своих знаний. Соглашаюсь. В паре моментов настаиваю. Теперь соглашается он.
В конце концов, план выработан. Остается работа.
Интересная вещь – обычаи разных планет. Иногда они серьезно мешают выполнению задания, а иногда – помогают.
Вот как сейчас.
По иреатским обычаям, раз в год губернатор поднимается по длинной лестнице (общая длина – сто сорок три метра, высота – восемьдесят два метра), и наверху совершает какой-то местный обряд. Кажется, благодарение Императора за его защиту и покровительство. Неважно.
Я нахожусь на стене здания неподалеку; меня скрывает украшение фасада – статуя какого-то местного зверя. Испытываю некоторую благодарность к скульптору: из-за этой статуи очень удобно наблюдать.
Благодарность была бы больше, если б на ней я еще и винтовку смог установить. Увы, не получится.
На этот раз мне придется немного нарушить неписаные традиции Храма, которые касаются позиции для стрельбы. Впрочем, это не так уж важно, мы же не десантники.
Главное – результат.
Через тридцать четыре минуты прибывает цель. Если я все правильно рассчитал…
Да, похоже, что так. Телохранители по-прежнему сопровождают его… но лестница – это не ровная поверхность, и у них не получается такой синхронности движений.
Но Шаррад это учел. Все позиции, с которых можно стрелять, перекрыты.
Почти все.
Окончательный расчет: расстояние до цели – триста семьдесят один метр, скорость ветра – восемнадцать метров в минуту…
