Он посмотрел на часы и застонал. Потом, вспомнив, что в Лос-Анджелесе только восемь вечера, он натянул халат и пошел вниз, чтобы позвонить. Намеки Сэнди засели ему в голову. В какой точке своей карьеры Эллен могла спать с Тедом Форгоном? Нет, это неправда, он не мог поверить и в то, что Эллен обсуждала его планы насчет «Уорлд уайд» с Сэнди, тем более что очень хорошо знала: Сэнди стремится прикончить его. Нет, он не верил ничему и хотел бы выкинуть это из головы.
Он начал набирать свой номер в Лос-Анджелесе. Набрал до половины и резко опустил трубку. От того, как Сэнди смотрела на него вчера вечером, как говорила о женщинах, желающих получить удовольствие в постели, на мгновение к нему вернулось все. Та ночь, когда он привез ее к себе домой и довел до бесчувствия. Он солгал бы, если бы сказал себе, что не хочет повторить это.
Да, он хотел Сэнди, но что-то неясное, неопределенное тревожило его. Она сильно изменилась с тех пор, как он узнал ее. Она поднимала из глубины все его инстинкты, жажду и страсть к насилию, к унижению ее всеми способами, о которых ему даже страшно подумать.
Майкл быстро набрал номер.
— Привет, любимая, это я, — сказал он, когда Эллен ответила.
— Майкл? Который у тебя час?
— Начало пятого, — сообщил он, повернулся на бок и поудобнее прижал трубку плечом. — Я тоскую без тебя, — пробормотал он.
— Прости? Что ты сказал? Как Клода?
— Я сказал, что тоскую без тебя, а Клода прекрасно. Немного ушиблась, но жить будет.
— Ты купил цветы?
— Я купил, но они пришли позже всех остальных, поэтому не произвели впечатления. Как Робби?
В трубке повисла тишина.
— Я думаю, Мичелл сейчас укладывает его в постель, — наконец проговорила она. — Ты хотел бы с ним поговорить?
— Несомненно, когда закончу говорить с тобой.
— Дорогой, прости, но я переодеваюсь. У меня сегодня вечером обед в Хиллкресте. Теду Форгону нужен партнер, и я согласилась исполнить эту роль. Да, кстати, Том сопровождает Мичелл завтра на праздник милосердия, так что не волнуйся.
Майкл прикрыл глаза. Опять борьба? О нет, только не это!
— Дай мне Робби, если он не спит. Если спит, я поговорю с Мичелл.
Мичелл лежала на кровати в полутьме, Робби — рядом с ней, недочитанная книга упиралась ей в грудь, когда Эллен заглянула в полуоткрытую дверь.
— Можно? — спросила она.
— Ш-ш… Он спит, — прошептала Мичелл.
Эллен посмотрела на спящего Робби, ее сердце сжалось.
— Это Майкл, — сообщила она, протягивая трубку.
— Я поговорю с ним.
Эллен нежно погладила Робби по щеке и вышла из комнаты.
— Майкл? — сказала Мичелл.
— Привет, как ты? — отозвался он.
— Прекрасно. А ты? Как Клода?
— Хорошо. Робби спит?
— Только что заснул. Он скучает без тебя.
— И я без него.
Мичелл сделала паузу, спрашивая себя, может ли Эллен подслушивать.
— Майкл, нам надо поговорить, — тихо проговорила она.
Прошла секунда, прежде чем он ответил.
— Да, — согласился он. — Робби в порядке?
— Конечно. И он любит ее, но… Слушай, давай, когда ты вернешься…
— О’кей. Удачи завтра вечером. Я слышал, ты берешь с собой Тома.
— Жаль, что мы не можем пойти вместе. — Она помолчала, затем произнесла: — Я тоже скучаю без тебя, Майкл. Возвращайся поскорее. — Она ждала ответа, но не дождалась и положила трубку.
Она никогда не переставала любить Майкла и не собиралась отказываться от этого чувства, несмотря на отношения с его братом. Честно говоря, Кэвэн был для нее лишь заменой Майклу. Она не хотела больше притворяться. Они втроем — она, Майкл и Робби — должны стать семьей, как и было бы, не уйди она тогда и не уступи его другой женщине. Но до свадьбы осталось всего восемь недель.
Глава 10
— Перестань! — Эллен задыхалась. Она так смеялась, что не могла вдохнуть. — Сейчас же перестань! Я никогда не смогу воспринять эту сцену всерьез.
— Но я только делаю то, что написано на этой странице, — возразил Том, глядя на нее невинными серыми глазами, а потом снова начал бодать головой воздух.
— Здесь сказано, — пояснил он, — «Чамберс двинул головой». — Он посмотрел на нее и пожал плечами. — Я просто пытаюсь помочь тебе представить, как это будет выглядеть на экране.
— Да перестань же ты! — закричала она, вытирая слезы. — О Господи, а теперь что ты делаешь?
Он, словно слепой, шарил по полу, будто что-то искал.
— «Чамберс уронил взгляд», — прокомментировал он.
Эллен закинула голову и буквально взорвалась от хохота. Она завопила, повалившись на кушетку, а когда Том стал подползать к ней, подтянула ноги.
— Там ничего не написано насчет того, что ты ползаешь, — возразила она.
— Верно. Но сказано: «Чамберс упорно преследует свою цель».
Ребра Эллен уже болели от смеха.
— Я больше не могу, — заявила она. — Мне уже больно смеяться.
Он сел на корточки и посмотрел ей в лицо, ее глаза блестели от слез, щеки раскраснелись.
— О’кей, прогресс заметен, — констатировал он. — Тебе лучше. Когда ты вошла, я испугался и подумал: а не натворил ли я чего?
Эллен фыркнула.
— Ты знаешь, это хорошая идея — запугать тебя, — поддразнила она.
— Считай, что ты этого добилась, — промолвил он сухо, и по выражению его глаз Эллен поняла, что ему не понравился такой юмор.
Она выдержала его пристальный взгляд и, почувствовав, что начинает краснеть, снова вернулась к сценарию, который лежал у нее на коленях. Первая фраза, которую она прочитала, была:
— «Чамберс уронил взгляд». — Ее губы снова задрожали. — Я же говорю, что теперь никогда не смогу воспринять эту сцену всерьез.
— Но это не серьезная сцена?
— Ну да! Здесь ты конфликтуешь с редактором «Вашингтон пост» насчет публикации твоего материала о злоупотреблениях ФБР на мексиканской границе. И обещаешь назвать виновных поименно.
— Эта сцена ничего не добавляет к происходящему, — заметил Том.
— Неправда. Она показывает твою преданность делу. Кроме того, из нее становится ясно, о чем нам рассказывает пресса, а о чем нет. После этого ты так разозлился, что впервые поругался с Рейчел. Тогда же ты убеждаешь ее выйти из-за письменного стола и отправиться вместе с тобой «в поле». Это довольно важная сцена.
Том усмехнулся.
— У тебя на все есть ответ, — заметил он, вытягивая длинные ноги и упираясь спиной в край кушетки, на которой она сидела. — Хорошо, это важная сцена, но то, как она написана, — тоска зеленая.
— Возможно. Извини, ты что, знаешь?
— Кто, я?
Она усмехнулась.
