ей хотелось, чтобы кто-то лежал рядом, под чье крылышко она могла бы забиться и успокоиться. В ее памяти возникало лицо Хавина, и она с печалью стонала, думая о том, как все хорошо начиналось, но как плохо стало теперь. Она хотела бы все объяснить ему, рассказать о нелепой случайности. Только это было неосуществимо и уже бессмысленно.
Мысли о Хавине ранили душу больнее, чем мысли о Нарине. Ан ничего вернуть невозможно. Да и не стоило теперь, ибо смерть Нарина поставило стену между нею и Хавиным.
Вольно или не вольно, она стала убийцей. Каждый день после Москвы приносил ей новую боль и новые страхи. И вдруг в кафе появился Зибиров. Словно прервал ее одиночество. И показалось, что уже не так страшно кинуться в омут головой. Скорее бы он разродился конкретикой.
Федор прошел к окну, отодвинул штору, впуская в комнату больше света, с головы до ног окинул взглядом Кристину. Красивая, все при ней. Стояла у стены, скрестив на груди руки.
Он начал разговор издалека. Говорил много, вовлекая в беседу, понял, что ей сейчас все равно, какой работой заниматься, главное, чтобы не сидеть в этом городе и вообще не сидеть на месте. Это понравилось ему. Наверно, если бы он знал причину такого ее настроения, он бы действовал более решительно, но пока не торопил события.
– Я люблю дорогу, – говорил Зибиров, наблюдая за Кристиной. – Дорога имеет массу преимуществ перед оседлым существованием. Новые лица, новые знакомства, новые впечатления. С одной стороны, ты – везде, но с другой стороны, тебя нет нигде. – Зибиров видел на лице Кристины интерес. – Многие люди любят путешествовать, а многие хотят спрятаться в дороге, убежать от всего, что окружало их до этого.
Ее привлекла возможность, быть везде и нигде одновременно. Возможно, именно этого ей сейчас не хватало. Кристина понимала, что полиция ищет ее, и в словах Федора увидала выход для себя. Ей нужна была дорога. Только любая дорога требовала расходов, а у нее был шиш в кошельке. Значит, ей нужна дорога, которая приносила бы доход. Но что это была за дорога, Кристина не имела понятия. Впрочем, мысль засела в голове, и на душе стало легче.
Она посмотрела на Зибирова другими глазами. И уже почувствовала, что готова принять любое предложение. Главное, слышать перестук колес на стыках рельсов, сутками не вылезать из автомобиля, мотаться по городам и весям. Любопытство подтолкнуло спросить:
– Чем же ты занимаешься, если тебе дорога, как дом родной?
– Род занятий? – Улыбающиеся глаза Федора стали серьезными и замерли на лице Кристины.
Наступила короткая заминка. Кристина чуть поежилась под его взглядом, расцепила скрещенные на груди руки, шагнула к столу и села на стул сбоку:
– Можно и так сказать, если тебе это больше нравится, – подтвердила.
Его ответ снова был неопределенным:
– Я помогаю людям в трудные моменты их жизни. Я как скорая помощь, многих вытаскиваю почти из могилы. Ко мне обращаются тогда, когда хотят возвратить удачу.
Кристина распахнула веки, задвигала руками по столешнице и вдруг выпалила:
– Так ты киллер, что ли? – с дрожью сглотнула слюну.
Зибиров расхохотался и отрицательно покрутил головой:
– Ни в коем случае! – воскликнул, прервав хохот. – Разве я похож на убийцу? Я не убиваю людей, я отношусь к ним с любовью, особенно к женщинам. Правда, не все меня любят, многие с радостью расстаются со мной, но еще большую радость при этом испытываю я сам. Вот такие выверты судьбы. – Он повернул лицо к окну, посмотрел сквозь стекло на улицу, солнце ослепило, Федор отодвинулся в сторону и снова уставился на девушку.
Вот гонит тень на плетень, подумала Кристина, сжала губы, чтобы не выдохнуть ему в лицо свое недовольство. Все вокруг да около. И чего крутит? Скорая помощь. Его веселость начинала злить. Знал бы он, как безрадостно на душе у нее, и знал бы причину, так, наверно, у него бы вместо болтливости мурашки побежали по телу.
– Да нет, – сдержанно сквозь зубы выпихнула из себя девушка, – на убийцу ты не похож, – и быстро добавила, – как и я. – В голосе как будто было разочарование, что он оказался не убийцей. Ей в этот миг так захотелось, чтобы он испытывал те же муки совести, какие испытывала теперь она. Кровь ударила Кристине в лицо и разлилась по плечам.
Зибиров видел, как накалена его ответами девушка. Потому начал подводить ее к сути вопроса:
– В дороге нужен особенный нюх, как особый дар, – сказал он. – Взял бы я тебя с собой, да ведь ты умрешь в дороге от голода. Ты же ничего не умеешь делать. Ты даже не представляешь, что нужно делать в дороге.
Это задело Кристину, она возмутилась, вскочила с места и заходила по комнате:
– Ты совсем не знаешь меня, а уже судишь обо мне! Хреновый ты психолог! И какие дуры на тебя клюют?
Федор ее вспышку спустил на тормозах, только на шаг отступил от стены:
– Все женщины пугливы и осторожны, в жизни они часто становятся обузой, – снова сыграл на ее самолюбии. – Но в дороге их легко использовать.
Кристина стала у двери, шевельнула острым красивым носиком, усмехнулась:
– А ты что, всех женщин знаешь? Сам не боишься быть обузой?
Зибиров смотрел на Кристину не моргая, заложил руки за спину:
– Женщины часто непредсказуемы, – сказал после паузы. – Как будто бродят в темноте с завязанными глазами.
– Не мели чушь! – резко, даже грубо отреагировала девушка и зачем-то тронула ручку двери. – Сам ты с завязанными глазами!
– В дороге я употребляю женщин по полной программе. Но ты на это не рассчитывай, – говорил Зибиров, глядя мимо негодующей девушки. – В дороге для этого будет много других дур. А ты могла бы составить нам с другом компанию, – он оживленно потер ладони. – Работы хватит и для тебя.
Кристина поняла, практически это было уже предложением. Приблизительно она догадывалась, о чем шла речь. Ей никогда не приходилось так промышлять. Но сейчас и такой промысел казался спасением. Убежать не только от полиции, но и от себя. Хотя и тут, как по канату над пропастью.
Девушка прищурилась и перевернула его фразу по-своему:
– А может, это вы составите мне компанию?
Зибиров остановился на полуслове, как будто поперхнулся от лишнего глотка воды, убрал руки из-за спины, пошевелил ими, но вспомнил математическое правило, по которому от перемены мест слагаемых сумма не меняется, и выдохнул:
– Не имеет значения, как все это обозвать, лишь бы не навредить делу.
– Ты это называешь делом? – спросила Кристина.
– Мы всегда
