Дядюшка Идвид
Ранним утром следующего дня, едва я успел одеться и услышать звук отправления дедушкиного поезда, до меня донесся голос двигавшегося по коридору Перси Хочкиса вместе с голосом кого-то незнакомого по имени Джеральдина Уайтхед. Дядюшка Аливер постучал ко мне в дверь и сразу же вошел. Он очень нервничал; вместе с ним был человек, которого я никогда раньше не видел, но при этом мне казалось, будто знал его всю жизнь. В нем было что-то очень знакомое. Он был одет в униформу с вышитым золотыми нитками лавровым листом на воротнике. Человек был маленького роста, с редкими прилизанными волосами на большом светлом черепе; на виске его выступали вены. Кто он и почему кажется мне таким знакомым?
— Я хотел бы представить тебе твоего дядю Идвида Айрмонгера, — порывисто сказал дядя Аливер. — Не думаю, что ты виделся с ним раньше. Он — брат-близнец твоего дяди Тимфи.
— Как там малыш Тимфи? — спросил Идвид. — На самом деле он мой младший брат. Он родился на двадцать две минуты позже меня.
Он произносил эти слова, улыбаясь. Он казался очень улыбчивым. В отличие от голоса его близнеца, его голос был очень мягким. Я слышал о дядюшке Идвиде и раньше, но никогда его не видел. Он был губернатором, одним из самых высокопоставленных Айрмонгеров, но жил в городе, а не в Доме.
— Вот и наш мальчик, не так ли? — сказал дядюшка Идвид, обнажив зубы в ослепительной улыбке. Однако, произнося эти слова, он смотрел не на меня, а совсем в другую сторону. Лишь тогда я заметил, что его глаза были совершенно белыми. Дядюшка Идвид был слепым. Широко улыбаясь, он осматривал комнату невидящим взглядом и глубоко дышал. Он словно хотел вдохнуть весь воздух, который в ней был. — Помоги мне сесть, Аливер.
Дядюшка Аливер проводил его к одному из моих стульев.
— Подвинь меня поближе к нему, настолько близко, насколько это возможно. А ты подвинься ко мне, дорогой Клод. Посиди со мной. Ты ведь не против?
Я сел почти вплотную к нему. Ни мои, ни его ноги не доставали до пола.
— Как приятно вновь оказаться в Доме-на-Свалке, — сказал он. — Так, что я слышу?
Он приложил свои маленькие ухоженные руки к ушам и начал что-то мурлыкать, шлепая губами.
— Я слышу Джеймса Генри Хейворда! Привет! Привет! Иди ко мне, Джеймс Генри Хейворд, иди же ко мне! — Он простер ладони. — Я знаю, что ты здесь. Иди ко мне, я хочу с тобой познакомиться. Достань его, Клод, и дай мне на него взглянуть.
Я не смог сдержать улыбки. Он слышит то же, что и я! Аливер кивнул, и я медленно положил мою затычку ему в руки. Идвид поднес ее к носу и понюхал. Он похлопывал и гладил ее.
— Джеймс Генри Хейворд, — сказала затычка.
Ее голос казался очень довольным.
Идвид перевернул ее вверх ногами и защекотал.
— Джеймс Генри Хейворд! — Казалось, затычка хихикала.
Я никогда раньше не слышал, чтобы она смеялась. И пока Джеймс Генри выкрикивал свое имя все быстрее и быстрее, будучи совершенно счастлив, я различил приближение другого голоса, говорившего холодным шепотом.
— Джеральдина Уайтхед.
И я наконец увидел, чем являлась Джеральдина Уайтхед. Это было металлическое приспособление с длинным изогнутым носиком, похожим на странный тонкий зажим. Джеймс Генри немедленно умолк.
— Моя затычка! — вскрикнул я.
— Тише, — сказал дядюшка Идвид, улыбаясь. — Тише, с ним все в порядке. Его лишь немного осмотрят мои щипцы.
— Джеральдина Уайтхед, — сказал я. — Так их зовут.
— Верно. Какой же ты умница! Мне говорили, что ты слышишь имена всех Предметов без исключения! — сказал Идвид. — Джеральдина Уайтхед — это специальные щипцы, предназначенные для удаления волос из носа, а также из ушей. Очень хорошие и полезные. Теперь посмотрим.
Он предельно аккуратно взял мою затычку своей Джеральдиной Уайтхед и почти сразу отпустил ее, убрав щипцы в карман.
— Джеймс Генри Хейворд, — сказал Джеймс Генри.
— Аливер, — спросил дядюшка Идвид, — ты ведь недавно осматривал Клода?
— Да, губернатор, совсем недавно.
— И на нем нет решительно никаких трещин, ты проверял?
— Проверял, губернатор. Никаких.
— Ты его слушал? Пустот нет?
— Пустот нет, губернатор. Я слушал его очень внимательно.
— Значит, — сказал Идвид довольным голосом, — меня вызвали как раз вовремя. Невероятно, что у нас появился слышащий. Я сам слышащий, и я стал Чрезвычайным губернатором предметов рождения.
— Я не знал, что есть еще кто-то такой же, как я. Никто никогда об этом не говорил.
— Клод, нам нужно держаться вместе.
— Я очень рад, что вы здесь, сэр.
— Мы созданы друг для друга.
— Что-то не так с Джеймсом Генри? — спросил я.
— Думаю, ничего особенного. Но нам нужно прислушиваться к нему, — сказал Идвид, улыбаясь. — Скажи мне, Клод, что ты слышал? Ты слышал, как Виктория Холлест спрашивала о Маргарет. А кроме этого? Расскажи мне, пожалуйста, расскажи.
— Я слышу голоса, — сказал я. — Думаю, я всегда их слышал. Предметы произносят свои имена, всегда только имена. Я точно не знаю, что это значит…
— Это значит, что ты очень умный.
— Я просто слышу имена. Но не у всего есть имя.
— Истинно так.
— Однако у некоторых предметов оно есть. Некоторые предметы шепчут свои имена, другие — выкрикивают. Имена есть у многих предметов рождения, но не у всех…
— Не у всех? Как интересно!
— Имя есть у пожарного ведра в холле, у балясины мраморной лестницы. По всему дому есть куча предметов с разными именами.
— Ты просто чудо! — сказал Идвид. Он все так же держал в руках мою затычку. — Как же я рад, что нашел тебя! Я останусь здесь, пока все предметы не угомонятся. Понимаешь, — он наклонился ко мне так близко, что его сияющее круглое лицо почти коснулось моего, — они стали немного беспокойными. Ничего серьезного, просто они время от времени начинают выдумывать всякую ерунду, и тогда им нужно вежливо напомнить о том, чем они являются. А я могу это сделать. Клод, мой маленький ушастик. Нам нужно много друг о друге узнать, очень много, и тогда все будет замечательно. Значит, Клод, по словам твоего дяди Аливера, некоторые предметы стали вести себя беспокойно после пропажи дверной ручки по имени…
— Элис Хиггс! — воскликнул я, внезапно начав понимать. Не Эл. Не Эл! Каким же я был глупцом!
— Элис Хиггс? Что ты знаешь о дверной ручке по имени Элис Хиггс?
— Что она принадлежит тетушке Розамути и что та ее потеряла.
— Больше ничего? — спросил он.
— Ничего, — сказал я, дрожа. Я не должен был говорить ему правду, и в то же время в нем было что-то такое, из-за чего очень хотелось поступать так, как хочется ему. И я чуть не рассказал ему все, что знал. Но хоть он мне и нравился, я должен был держать местоположение Элис Хиггс в секрете, по крайней мере пока.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
