Шесть унисонных строф преодолевают однообразие благодаря двум одиноким рифмам в каждой строфе (четвертая и седьмая, т. е. последняя строка), а также пятой и шестой мужским соседящим. рифмам. Как в первой строфе Вентадорн говорит о своей профессии трубадура, так завершает он песню торнадой, где тоже ссылается на свою профессию.
XLIII. Мне песни на ум не идут…
Р. – С. 70, 21 (у Лазара – № 11, у Бийе – № 19).
Стихотворение сохранилось в 13 рукописях; три из них приписывают песню Сайлу д'Эсколе, поэту-клирику из Перигора, принятому при дворе Эрменгарды Нарбоннской; одна – Гильему Адемару. Впервые опубликовано Н. Цингарелли.
Полагают (см.: Аппель К. Указ. соч., с. XXXIV), что песня создана во время пребывания поэта в Англии и посвящена Генриху II.
Песня Вентадорна на этот раз несколько иная, чем обычно. И прежде, правда, встречались у него презрительные замечания по поводу тех, кто не способен искренне и пылко любить, но здесь дана развернутая картина упадка, постигшего любовь, как черта наступивших новых времен. Характерно, что в утрате искусства любить поэт упрекает баронов, сам же противопоставляет себя графам, герцогам и даже королям и эмирам способностью любить, дающей ему величие. Опять интересно отметить, что столь высокое представление о любви связано у него с подлинным демократизмом. В остальном песня полна довольно обычных признаний в любви к Донне.
Семь с половиной строф, каждая из восьми восьмисложников, образующих эту песню, могли бы наскучить своей унисонностью, не будь, как часто в подобных случаях у Вентадорна, двух одиноких рифм в каждой строфе (вторая и восьмая строки), – эти одинокие мужские рифмы, особенно четкие после двух женских, хорошо завершают каждую строфу, подчеркивая сентенциозность последней строки. Обилие приводимых в торнадах географических названий, как всегда, в стихах, оживляет лексику, в старопровансальском языке довольно скудную и поэтому скучноватую.
XLIV. Залился в роще соловей…
Р. – С. 70, 33 (у Лазара – № 10, у Бийе – № 29).
Стихотворение сохранилось в 10 рукописях. Впервые опубликовано Ф. Ренуаром.
К. Аппель (Указ. соч., с. XXXIV–XXXV) относит его к «английскому» циклу, но оно, по-видимому, написано не в Англии, а в английских владениях на континенте.
Казалось бы, эта песня сплошь состоит из уже знакомых мотивов поэзии Вентадорна, – и вот приходится удивляться, как эти знакомые мотивы выглядят свежо благодаря новым оттенкам: традиционный весенний соловей не просто упомянут – он будит поэта и рождает у неге ответную песнь; сознание своего особого дара любить приобретает у Вентадорна гиперболические черты, противополагающие его всем без исключения людям; к обычной прелести Донны присоединяется тонкая прелесть вести беседу; мечты – прибежище тоскующего поэта – возникают средь шумных шуток собравшихся друзей, и т. д. Дополняется новым оттенком и изображение любви, она обогащается особой скромной нежностью, желанием охранять Донну от всяких испытаний.
На этот раз строфы семистрочных восьмисложников отделяются начальною одинокой рифмой каждой строфы. Разнообразие строф, помимо отчетливой смены тематики, поддерживается и энергичной законченностью последних строк.
Примечания
1
Упоминание о зимнем холоде в зачине песни случается у трубадуров очень редко, по традиции она обычно могла начинаться с изображения или просто упоминания весны (так называемый «весенний запев» кансоны). Тема зимы, с которой здесь начинает Бернарт, вовсе не дань чистой оригинальности, но органически связана с основным замыслом, так как дает поэтический повод наглядно изобразить победную силу любви, охватившей певца.
2
Очень решительная реализация развернутой метафоры, изображающей жар любви в виде физической теплоты, способной действовать на материальный мир, превращая зиму в весну. То, что самому поэту становится столь жарко, в буквальном смысле слова придает особую образную достоверность его речи о преображающем жаре любви, и стершаяся метафора, уже у трубадуров XII в. ставшая не более чем метафорой языка, в зимне-весеннем начале этой песни вдруг обретает свою первозданную свежесть.
3
Итальянский купеческий город Пиза во времена Бернарта славился своим богатством.
4
Если песня действительно написана в Лондоне, то эта строка говорит о том, что в тот момент Альснора была на континенте, в своих французских владениях.
5
В данном случае, в отличие от многих других (см. № XVI, XXVII), поэт имеет в виду героя прославленной средневековой легенды (как раз в это время над ее стихотворной обработкой трудился англо-нормандский трувер Тома).
6
В подлиннике поэт даже говорит, что он еще и одевается листвой. Это типичный образец свойственного Бернарту пристрастия к реализованным метафорам. В данном случае такая реализация метафоры, образное ее оживление помогает поэту выразить свое взаимопроникновение с обновленной природой, что придает традиционному запеву некий личный, лирически убедительный смысл.
7
Восхваление совершеннейшей Донны – вполне в духе куртуазной любви. Подобные восхваления встречаются и во многих других песнях Бернарта. Однако надо заметить, что его хвала. Единственной явно обращается подчас к разным адресатам, что, впрочем, случается и се многими другими трубадурами. И тем не менее при создании песни Донна его поэтического мира действительно представлялась ему совершенством; в этом не только формальная верность провансальской традиции трубадуров, но и верность психологии влюбленного, столь часто готового идеализировать свою возлюбленную и свою любовь к ней. Видеть здесь конкретного адресата (скажем, жену его сюзерена) было бы ошибкой.
8
Часто встречающаяся у Бернарта мысль о том, что Донна – не только сама полна совершенства, но служит источником духовного совершенствования и для поклонника, испытывающего к ней подлинную любовь.
9
Тема ревнивого супруга Донны традиционна у трубадуров. Не раз встречается эта тема и у Бернарта.
10
Бернарт и в других песнях призывает Донну пренебрегать опасностью со стороны своего ревнивого супруга и «наветчиков», т. е. соглядатаев Донны и ее поклонника, доносчиков и клеветников. Тема «наветчиков» еще чаще, чем тема ревнивого супруга, разрабатывается трубадурами; настойчиво возникает она и в песнях Бернарта, притом иногда трактуется с большой страстностью, а то и с лукавством.
11
Охотно соблюдая в других своих кансонах традиционный весенний запев, в котором весна способствует пробуждению любви и песенного дара, здесь Вентадорн декларирует необязательность весеннего запева.
12
Эта мысль, высказанная здесь кратко, в обобщающей форме, не раз получает развитие и в других песнях поэта. См., например, стихотворение I, где она занимает две начальные строфы, выражаясь также в виде реализованной метафоры.
13
Смерть от любви – обычный мотив в песнях трубадуров, но Вентадорн придает ему свежесть, заставляя своего лирического героя признаться, что для него «миновали времена» насмехаться над возможностью подобной смерти.
14
Выражаясь так, Вентадорн следует обыкновению других трубадуров, утверждающих, что их Донна – лучшая, прекраснейшая в мире. Эго был своего рода постоянный эпитет, характерный для куртуазного культа Дамы.
15
То обстоятельство, что поэт называет так свою Донну, т. е. признает над собою полную ее власть даже в случае, если бы он сам был королем, – лишнее доказательство против до сих пор еще неизжитого в науке взгляда на воспевание Донны трубадурами как на условную форму феодального служения своей покровительнице или даже супруге своего покровителя: трубадур любит Донну не потому, что он ей подвластен, но подвластен ей потому, что он ее любит.
16
Виенна – город на Роне, в нынешнем департаменте Изер. Название конкретной местности обычно встречается у Вентадорна, как и у других трубадуров, в торнадах. Однако строфа этой песни не может считаться торнадой, так как там обязательно обращение к определенному лицу (самой упоминаемой ранее Донне, жонглеру-исполнителю песни, другу или покровителю поэта и т. п.); кроме того, по своему построению торнада отличается от предшествующих строф повторением уже имеющихся в них окончаний, меж тем как в основных строфах такие повторения у трубадуров недопустимы. Однако, несмотря на формальное несходство с торнадой, V строфа в поэтическом отношении по-своему выполняет ее функцию: сообщая, так сказать, «адрес» Донны, она оттеняет лирическое содержание песни реально-житейским планом, тем более что изображение Донны, как это часто бывает у трубадуров, не отличается в данной песне Вентадорна сколько-нибудь ощутимой индивидуализацией.
