А ведь еще не так давно у слова личность были другие значения: оскорбительный выпад против определенного лица, эгоистический корыстный мотив, интриги против кого-либо и т. п. Вот всего несколько примеров:
Тот, который ни одной строчкой своею не красил порока, который сердцем служил всегда добродетели, подозреваем, благодаря личностям, Бог весть в чем (А. А. Бестужев-Марлинский. Письмо Н. А. Полевому от 18 мая 1833 г.).
Здесь, вероятно, личности – это, как мы бы сказали сейчас, интриги, подсиживание.
Сперанский будет оценен в надлежащей мере только по смерти, когда начнется для него потомство и угаснут зависть и личности (М. Корф. Из дневника 1843 г.).
Ничего доброго, ничего благородного, ничего достойного уважения или подражания не было в России. Везде и всегда были безграмотность, неправосудие, разбой, крамолы, личности, угнетение, бедность, неустройство, непросвещение и разврат (А. С. Хомяков. О старом и новом, 1839).
Кстати, это ведь не сейчас написано и не про сейчас, ну да ладно, не будем о грустном.
Партии эти постепенно удалились от первоначального предмета спора и обратились к личностям, к сплетням, к настоящим размолвкам (В. А. Соллогуб. Теменевская ярмарка, 1845).
И тоже не про нашу оппозицию сказано… «Ах, боже мой, да это уже личности!..» (М. Н. Загоскин. Москва и москвичи. 1842–1850). Так что «Не будем переходить на личности» первоначально означало: «Не будем оскорблять друг друга».
С. П. Шевырев в «Очерках современной русской словесности» (Москвитянин. 1848. № 1) писал о том, как изменилось значение слова личность:
Прежде под именем личности разумели оскорбление, наносимое лицу; в таком смысле говорили: «Он сказал мне личность». Теперь разумеют под именем личности все права человеческого лица на развитие и уважение.
Известен каламбур И. С. Тургенева, переданный Н. Златовратским в мемуарных очерках:
…Вместо того, чтобы нам, романистам, пыжиться и во что бы то ни стало выдумывать «из себя» современных героев, – взять, знаете, просто, самым добросовестным образом биографию (а лучше, если найдется автобиография) какой-нибудь выдающейся современной личности и на этой канве уже выводить свое художественное здание. Конечно, при условии, что из этого не выйдет «личностей»!.. (Тургенев, Салтыков и Гаршин, 1897)
Возможность такого каламбура показывает, что какое-то время оставались активными оба значения слова личность – и старое, и новое. Потом, однако, старое было вытеснено. Утвердилось новое значение лишь в 20–30-х годах XIX века. Причем еще в 1858 году состоялся примечательный разговор Д. А. Смирнова с А. А. Жандром:
В отношении к языку он (А. C. Грибоедов. – И. Л.), как сам признавался, пурист. Например, я спрашиваю о Завадовском:
– Скажите, пожалуйста, что это была за личность?
– Ради бога не убивайте меня.
Я вытаращил глаза.
– Не говорите «личность», у нас под этим словом разумеется совершенно другое понятие.
– Да ведь это прямой перевод слова personnalite. То-то, что не прямой: personnalite – особа. Старик, видимо, ошибается. Особа l’individu, – замечаю я.
– И personnalite. Ну бог с ним (А. С. Грибоедов в воспоминаниях современников, 1929),
Тут вот что любопытно. Разговор этот происходит в год (1858), когда написаны романы «Дворянское гнездо» Тургенева и «Обломов» Гончарова. И – есть человек, пусть и старый чудак, который не признает новомодного значения слова личность, а считает, что личность – только оскорбительное высказывание. Стоит задуматься об этом, ругая новые значения слов типа вызов или проект.
Из какого сора
Чем приятна моя наука лингвистика, так это тем, что можно собирать материал или оттачивать инструментарий без отрыва от обычной жизни – разумеется, если держать уши открытыми. Разумеется, и физик, и астроботаник могут думать в троллейбусе, но вот находиться «в поле», сидя при этом у телевизора или стоя в очереди, – так повезло не каждому. Особенно это, конечно, относится к тем, кто живет в стране изучаемого языка. Но даже если ты специалист, например, по санскриту, все равно полезно подумать и про русский: языковые механизмы-то везде одни. Да и вообще – любое наблюдение рано или поздно пригождается.
Так вот. Сижу я как-то раз на уроке музыки у своей дочери. И с интересом слушаю, как любимый педагог ей говорит: «Сейчас я тебе фонарь поставлю. – И дальше: – Играй от фонаря». Разумеется, речь шла не о том, что он собрался поставить ребенку бланш под глазом. Фонарь – круглый, крестообразно перечеркнутый значок, которым обозначается пропуск в тексте: играть до фонаря, потом не играть, а от фонаря снова играть.
И тут меня постигло озарение.
Я подумала, что, наверно, популярные выражения от фонаря («Все цифры написали от фонаря») и до фонаря («А ему все до фонаря») пришли из жаргона лабухов. Он вообще очень обогатил язык. Дело в том, что профессия музыканта весьма сложная, требующая длительного обучения, специальных знаний и терминологии. При этом, скажем, приемы игры на скрипке веками остаются почти неизменными. Из поколения в поколение передаются и словечки. Кроме того, это работа очень массовая (если брать не элитарный слой музыкантов, а тех самых лабухов, играющих в ресторанах, на свадьбах и похоронах). Заметим, что лабухи работают не где-то в цехах и лабораториях, а в самой гуще народной жизни, и их профессиональный жаргон на слуху. А с другой стороны, ресторанные музыканты зачастую вплотную соприкасаются с криминальной средой, и жаргон их смешивается с блатным жаргоном. Наконец, стоит отметить, что этот язык включает не только большое количество иностранной, в основном итальянской, терминологии, но и еврейские элементы – ведь среди музыкантов традиционно было много евреев.
Конечно, в этом жаргоне много такого, что никогда не выходит за его рамки – просто потому, что непосвященному непонятно, а если и понятно, то не смешно. Например, такие выражения, как в до мажоре («нагишом»), полный бекар («неудача»), залиговать («присвоить»), синкопа («хромой человек»). С до мажором понятно, это самая простая тональность – мажорная и без знаков при ключе. Отсюда и идея наготы. Бекар – знак, отменяющий диез или бемоль, то есть тут выражена идея «ничего». Отсюда и ассоциация с неудачей. Хотя было бы понятно, если бы неудача называлась и бемоль, ведь это знак понижения на полтона. Но бемоль в жаргоне музыкантов имеет другое значение – пузо (значок действительно «пузатенький»). Залиговать – значит соединить, сыграть ноты слитно, отсюда и новое значение. Как бы прихватил чужое заодно со своим. Ну, с синкопой тоже ясно. Но все это чисто цеховое. Как, например, и чрезвычайно выразительное лабать жмурá («играть на похоронах»).
А вот выражение под сурдинку давно вошло даже и в литературный язык. Сурдина – приспособление, меняющее звучание музыкального инструмента. У струнных это что-то типа гребешка или зажима, с которым инструмент звучит приглушенно. Отсюда и переносное значение – «втихомолку». А вот что касается жаргона, то тут утверждать я не могу, самостоятельных исследований не проводила, да и вообще происхождение подобных единиц – обычно дело темное, но считается, что именно из языка лабухов (во всяком случае, через него, а потом через жаргон стиляг) пришли не только такие малоизвестные за пределами сленга слова, как берлять («есть») и качумать («молчать»), но и всем знакомые лажа («Не лажает тот, кто не лабает»), хилять («идти»), чувак (в переводе не нуждается) и многие другие. Вспоминается популяризированная Аксеновым формулировка: «Чувак на коду похилял» (о смерти Сталина). Вообще выражение хилять на коду в прямом («выходить на коду») и переносном («умирать») смысле очень характерно. Во-первых, в нем сочетается чисто жаргонное слово и музыкальный термин, а во-вторых, по нему видно, что этот язык приспособлен для описания как музыки, так и жизни.
На таком фоне от фонаря и до фонаря смотрятся весьма органично. Ну а лампочка может появляться на месте фонаря («Мне все до лампочки») под действием типичного для фразеологии механизма замены элементов по признаку смысловой или фонетической близости: катить бочку – катить баллон на кого-л.; потом появляется и вариант крошить батон на кого-л., с собственным вариантом крошить булочку. И уже трудно увидеть что-то общее в выражениях катить бочку и крошить булочку.
