долг? То ли, присутствие артиллериста на него благотворно подействовало — никому неизвестно. Как-никак, а это лишний свидетель. Скажешь что-то не так — начнёт обвинять тебя в трусости и предательстве и прочих грехах. Не убивать же его на глазах у своих подчинённых?
Ведь тогда, по-тихому смыться уже не получится. Во-первых, это всполошит лейтенанта, сидящего на верхушке холма. А там у него имеется пушка. Может и выстрелить вслед. Во-вторых, как потом, говорить с пехотинцами? Как они себя поведут при таких обвинениях? Кто из них, останется на его стороне? Никому неизвестно.
Так ли он размышлял или всё оказалось иначе, теперь невозможно сказать. Но как бы то ни было, он вёл себя, как положено по уставу РККА, а затем задал вопрос:
— Кто-нибудь умеет водить мотоцикл?
— Я ездил на нём несколько раз, — откликнулся Павел. Он учился до войны на шофёра и даже успел, слегка порулить на «полуторке». А кроме неё, парень знал кое-что о немецком «BMW R71» с коляской, выпуска тридцать девятого года.
В те времена, в Самаре было много людей из Германии. Они работали инженерами на возводимых в те годы заводах, и привезли с собой разную технику: тракторы, экскаваторы, автомобили и мотоциклы.
Под руководством одного из иностранных «спецов» Павел трудился на стройке. Парень он был любознательный и весьма интересовался машинами. Поэтому, немец его кое-чему научил.
Сержант взглянул на солдата не так напряжённо, как раньше, и миномётчик сумел угадать, ход его мыслей: «Так вот зачем его послал лейтенант, а я-то подумал неизвестно чего».
Командир отделения разделил пехотинцев на две половины. Четыре солдата остались возле «максима» и стали готовиться к бою. Ещё пять, а среди них Павел Смолин, выскочили из небольшого окопа и помчались к дальней околице.
Оказавшись на месте, они осмотрелись и выбрали удобное место для устройства засады. Сержант решил, что лучше всего, спрятаться возле двух предпоследних домов, стоящих напротив друг друга через сельскую улицу. Они были крепкими и ухоженными и, словно соревновались, у кого палисадник шире и краше.
Высокие бархатистые мальвы и пышные лисохвосты росли так часто и густо, что закрывали фасады от угла до угла. Ширина каждого цветника оказалась более сажени. Это позволяло укрыться в них человеку, что лежит на земле. Его будет трудно заметить, даже в том случае, если он станет целиться из «трёхлинейки».
Командир отделения оглянулся назад, где увидел бревно, брошенное у ворот соседнего дома. Скорее всего, хозяева хаты положили его там специально и сидели на нём вечерами, как на низенькой лавочке. Колода оказалась большой и приметной, и её хорошо было видно из обоих укрытий.
Ткнув пальцем в древесный обрубок, сержант приказал:
— Открываем огонь, как только фрицы поравняются с началом бревна. Бить только по людям. Целить в середину груди — так легче попасть. В первую очередь, убрать пулемётчика и водителя транспорта, а затем и того, кто на заднем сиденье. Определитесь, у кого какая мишень.
Закончив проводить инструктаж, сержант разделил небольшую команду на две группы по три человека и отправил их в палисадники, растущие с обеих сторон от дороги.
Красноармейцы пошли к тем местам, куда указал командир. Они открыли калитки декоративных заборов и оказались среди очень пышных растений. Стараясь не повредить хрупкие стебли, бойцы аккуратно опустились на землю и залегли в густой свежей поросли. Все выставили перед собою винтовки, взяли под перекрёстный прицел сельскую улицу и стали ждать появления фрицев.
Сержант прошёл по пустынной дороге туда и обратно, и посмотрел, все ли надёжно укрылись от постороннего взгляда? Он убедился, что бойцов незаметно со стороны, и направился в тот же цветник, где лежали Павел и ещё один человек.
Пехотинец чуть повозился возле калитки и устроился в зарослях мальвы. Он положил винтовку перед собой, прикрыл длинный ствол листом лопуха, сорванного по пути у дороги, и повторил снова то, что уже всем говорил:
— Стреляем в немцев, как только они поравняются с этим бревном. — Он кивнул на обочину, где лежал короткий обрубок. — Я беру пулемётчика. Пушкарь стреляет в водителя. Ты, Коля, — обратился он к другому бойцу, — пальнёшь в того седока, что находится сзади.
Командир отделения откинул затвор, убедился, что обойма набита патронами, и вогнал один из них в ствол «трёхлинейки». Все остальные солдаты повторили его операцию. С обеих сторон от дороги послышалось приглушённое клацанье стали. Затем всё разом стихло. Только кузнечики, сидевшие в пожухлой траве, продолжали пиликать на крохотных скрипочках.
Когда пехотинцы добежали до предпоследнего дома станицы, фрицы уже подкатили к мосту. Они остановились перед деревянным настилом и приглушили работавший двигатель до самого низкого уровня.
Фашисты вслушались в тишину, висевшую над убогой деревней, и убедились, что здесь так же безлюдно, как было сутки назад. Они увидели, что следы мотоцикла предыдущих разведчиков хорошо различимы на пыльных досках, а других отпечатков к ним не прибавилось.
Значит, после «камрадов» больше никто здесь не ходил. Тем более, не проезжал. Трое захватчиков облегчённо вздохнули. Водитель переключил рычаг передачи, дал малый газ, и лёгкий транспорт медленно тронулся с места.
«Доблестная армия фюрера разбила Красную армию, и комуняки бежали от Днепра и до самого Дона, а осторожность лишней не будет. Мало ли среди этих русских разных безумцев?
Есть и такие ублюдки, что не хотят отступать перед высшей расой планеты и сражаются насмерть. Вдруг и в этой станице нарвёшься на подобных фанатиков? Конечно, победа Германии превыше всего, но жизнь только одна. Так что, нужно смотреть в оба глаза». — размышлял рыжий немец.
Солдат, который находился в коляске, думал приблизительно так же. Он прижал приклад пулемёта к плечу. Положил указательный палец на крючок спускового устройства и приготовился бить по всему, что шевелится. Если честно сказать, то он не очень-то волновался, а сделал так по давнишней привычке, не раз спасавшей его крепкую шкуру.
«Да и чего мне беспокоиться? Как доложили лётчики с «летающих глаз», здесь нет вражеских войск. Мелькало лишь несколько конных разъездов да батальон пехотинцев стоит, где-то к востоку. В то время, как следом за нами идёт колонна из танков и мотострелков на броне.
Никакой недоумок не будет стоять на пути такой мощной силы. Он плюнет на командиров и поспешит поскорее убраться подальше. Как поступали славяне с начала войны. Так будет снова и снова, пока мы не дойдём до Урала».
Разведчик, сидевший за спиною водителя, насторожился. Он взял автомат наизготовку, стал крутить головой во все стороны и смотреть, не мелькнёт ли где-то колхозник
