с двустволкой в руках? Или, хуже того, боец Красной армии с длинной винтовкой.
«Прошли те хорошие месяцы, когда дикари сдавались нам батальонами, полками, а то и дивизиями. Теперь все словно взбесились и бросаются на немецких солдат, словно дикие звери. Проклятые славянские варвары. Точно подметил наш фюрер, что они вовсе не люди, а «унтерменши». То есть животные, не достигшие уровня «человека разумного».
То ли дело было в Бельгии или Голландии. Там армия быстро сдавалась, а местные жители так дружелюбны, что в любой забегаловке можно оставить свой автомат прямо на вешалке, стоящей у двери. Никто даже не думает к нему прикоснуться. Как можно тронуть имущество победителей культурной Европы? Ведь за это грозит скорый расстрел.
Хотя даже там полно разной швали. Тех же цыган и евреев, к примеру. Как это ни странно, но здесь их значительно больше. Местами жидов такое большое количество, что они потеснили проклятых славян и целиком заняли их города и деревни. Войска СС и СД и прочие зондеркоманды просто сбиваются с ног. Мечутся по югу России и не успевают стрелять и сжигать этих нелюдей».
Мотоцикл тихо трещал мотором мощностью в восемнадцать лошадок. Он медленно двигался посредине сильно запущенной улицы. Вдоль пыльных обочин стояли дома, недавно заброшенные местными жителями.
Об этом говорило отсутствие какой-либо живности рядом. Не бегали куры по палисадникам. Не хрюкали во дворах поросята. Не брехали собаки, и даже кошек и тех не было видно, словно всё давным-давно вымерло здесь.
Разведчики проехали середину станицы, посмотрели вперёд и разглядели, что впереди только околица и пыльный просёлок, идущий к востоку. Они сразу взбодрились и совсем успокоились.
Ведь свою непростую работу они отлично исполнили, осмотрели пустую деревню, но никого не нашли. Сейчас минуют ещё пару дворов, и можно будет вернуться назад.
Скорее всего, бронеколонна задержится здесь на какое-то время. Нужно пошарить по избам, пока не подъехали остальные солдаты. Вдруг и найдётся что-то пожрать?
Трёхколёсная небольшая машина поравнялась со старым бревном, лежащим возле открытых ворот. Водитель хотел притормозить и пройтись по сараям в поисках «курок и яек», но вовремя вспомнил о командире танковой роты.
Фашист тут же решил, что в первую очередь, нужно встретить начальство, доложить обстановку, а только затем отправляться на поиски пищи. Он прибавил газку и двинулся дальше.
Павел прижался щекою к винтовке, прицелился в худого фашиста, сидевшего за рулём мотоцикла, и повёл стволом, не спуская мушки с захватчика. Краем глаза парень отметил, что фриц пересёк незримую линию, о которой ему говорил командир пехотинцев. Боец потянул за туго идущий крючок и услышал несколько выстрелов сразу.
Сначала ударили две «трёхлинейки», за ней все остальные, одна за другой. По две пули попали в водителя и пулемётчика. Пятый заряд ушёл в молоко, а шестой достался тому, что был позади. Как это ни странно, он рухнул замертво, а два других немецких разведчика жили ещё какое-то время.
Один крутанул ручку газа. Мотоцикл громко взревел и, словно испуганный конь, помчался вперёд. Сидевший сзади, солдат дёрнулся от такого рывка, свалился кулём и покатился по пыльной дороге. Он сделал два-три кувырка и замер, как камень.
Второй номер нажал на спусковую скобу. Длинная очередь прошла вдоль по улице, шарахнулась вправо и ударила по крайнему дому. Тяжёлые пули срезали стебли мальвы и лисохвоста и били по брёвнам избы. Они влетали в проёмы и дробили оконные рамы со стёклами в мелкую крошку.
Павел передёрнул затвор после выстрела, глянул перед собой и увидел, что, пока все возились с винтовками, мотоцикл промчался мимо засады. Водитель низко пригнулся к рулю и ничком распластался на баке с бензином. Пулемётчик палил в правую сторону от себя, но куда попадает, не было видно.
Парень навёл мушку на спину водителя, плавно нажал на крючок и с радостью понял, что снова попал. Фашист сильно вздрогнул. Начал валиться с седла, но продолжал крепко цепляться за руль.
Машина резко вильнула и опрокинулась на левую сторону. Люлька взлетела к синему небу, сделала оборот вокруг оси мотоцикла и упала плашмя на дорогу. Пулемётчик врезался каской в иссохшую землю. Его голова отогнулась назад. Толстая шея захватчика переломилась с отчётливым хрустом.
Лёгкий транспорт кувыркнулся ещё один раз и замер, подняв днище вверх. Двигатель сразу заглох, но все три колеса продолжали удивительно быстро, крутиться.
Сержант тут же крикнул: «Никому не стрелять!» — и поднялся на ноги. Он выскочил из палисадника и рванулся к фашистам. Следом бежали другие бойцы. Павел лежал в самом дальнем углу цветника, и, пока он пробился к калитке, пока оказался на улице, всё уже кончилось. Все немцы скончались от полученных ран, и никого не пришлось добивать.
По приказу сержанта двое солдат помчались к третьему фрицу, раньше сидевшему сзади. Бойцы подняли его под микитки и, словно мешок полный картошки, притащили к убитым «камрадам».
Первым делом, они выхватили из-за поясов мертвецов гранаты с длинными деревянными ручками. Затем, взяли их автоматы и, обшаривая карманы, стали снимать пыльную форму.
К счастью, она оказалась не очень испачкана. Всего пара тёмных отметин размером с царский пятак. Все пули попали в грудь или спину фашистов. Отверстия были почти незаметными, а основное кровотечение пошло по внутренним органам. Ну, а со смертью разведчиков оно совсем прекратилось.
Ещё два пехотинца возились с перевёрнутым кверху дном мотоциклом. Павел закинул винтовку за спину и направился к ним. Он помог вытащить убитого пулемётчика из тесной коляски и оттащить его в сторону.
Затем бойцы объединили усилия. Они навалились все впятером и поставили небольшую машину на три колеса. Парень осмотрел агрегат и понял, что он очень похож на тот, что был у немецкого инженера в Самаре. Только марка немного другая, более новая — «R75».
Он перевёл рычаг в нейтральное положение и осмотрел двухцилиндровый двигатель. Боец убедился, что всё в полном порядке, и попробовал завести мотоцикл. Горячий мотор сразу откликнулся на подачу бензина. Он несколько раз громко чихнул, чуть посбоил, но очень скоро стал работать исправно.
Пока Павел возился с машиной, покойников быстро раздели почти догола. На них остались только трусы да грязные майки. Фашистов взяли за руки за ноги, оттащили к ближайшим воротам и, бросив недалеко за забором, поспешили назад.
Одежду противников отряхнули от пыли и, кривясь от отвращения, прикинули на себя. На первый взгляд, она подходила трём красноармейцам из пятерых, не считая сержанта. Один из солдат был слишком велик, а другой слишком худ.
Миномётчик
