Наконец, судя по всему, нашим спутникам удалось, выражаясь политически грамотно, достигнуть консенсуса — они загрузились в машину и убыли, чем доставили нам огромное облегчение.
— Что будем делать? — спросила Тайка, весьма заинтересованно прислушиваясь к доносящемуся снаружи грохоту. — Может, я и не права, но выходить на улицу желания нет.
— А если в музей вернуться?
— Там сейчас две экскурсии человек по сорок. Я не хочу выступать в качестве сбежавшей из цирка дрессированной обезьяны.
Пожалуй, и правда, для музея мы выглядим несколько экстравагантно. Я осторожно приоткрыла дверь и выглянула наружу. Ветер по-прежнему яростно тряс ветви, но дождь начал ослабевать.
— Тайка, достань карту…
Тайка охнула, схватившись за сердце. Торопливо пошлепав себя по карманам, она благополучно извлекла целлофановый пакетик.
Совсем про него позабыла! Испугалась, думала — промок…
Но листки были сухими благодаря тому, что подруга все время шлепалась на пузо, а пакет лежал в заднем кармане джинсов.
Я выбрала листочек с самой подробной картой и осторожно разложила на перевернутой деревянной бочке.
— Видишь, какой крюк делает шоссе? Нам придется идти больше километра до остановки. И неизвестно, когда придет автобус…
Мегрэнь хмурила брови и смотрела подозрительно.
— Не пойму, куда ты клонишь… Поймаем попутку…
— Нет, — решительно отрезала я, — никаких попуток… Я дорога себе как память.
— Чего ты боишься? — не унималась Тайка, которая всегда становилась безумно храброй, когда я трусила.
— Я не боюсь. Посмотри сама и раскинь, чем бог послал: через лес гораздо ближе. Пойдем на юг и будем в «Богородском» быстрее, чем они на своем тарантасе.
Однако Мегрэнь уперлась, и мне потребовалось немало красноречия, чтобы настоять на своем. Тайкино руководство привело лишь к тому, что мы вымокли, извалялись в грязи и замерзли. Если не взять инициативу в свои руки, наши планы потерпят полное фиаско.
— Пошли! — Я собрала листочки, решительно распахнула дверь будки и вышла наружу. — Дождь почти кончился. Так, капает слегка…
Тайка тащилась сзади, ныла, стонала и ядовитым голосом осведомлялась, каким образом я определю, где находится юг. Я снисходительно улыбалась и молчала. Не понимаю людей, которые считают, что стороны света определяются исключительно по солнцу.
— Ну, и куда теперь?
Мы стояли возле кромки леса, простирающегося вправо и влево, насколько хватало глаз.
— Мегрэнь, ты хоть что-нибудь слушала из того, что рассказывала Полина Григорьевна?
Она кивнула.
— А помнишь, как ты умничала, когда мы видами с горки любовались? «Смотри, Светка, смотри, пригодится…»
— И что?
— Где была водокачка? А что Полина Григорьевна сказала? Что в монастырь на экскурсии ездят. На автобусах! А где дорога? За излучиной! А где излучина? За водокачкой…
— И где эта дурацкая водокачка?
— Вон! — махнула я. — Здесь перелесок на сотню метров, а за ним река.
— Так мы пойдем мимо монастыря?
— Ну да. Ты же смотрела карту, там до «Богородского» рукой подать. Если б ты не ныла, мы бы уже там были.
Мегрэнь задумалась ненадолго, потом оживилась:
— Ну, Светка, ты голова! Я-то решила, что мы потопаем через лес!
— Так мы и потопаем через лес, но по нормальной дороге.
Видя, что других предложений все равно не будет, Мегрэнь смирилась и кивнула:
— Пошли!
Едва мы вошли в лес, как ветер стих. Впрочем, не было его только в лесу — пройдя перелесок и выйдя на открытое место, мы снова ощутили всю прелесть переменчивой осенней погоды. Впереди показалась водокачка, мы обошли ее слева и сразу увидели широкую накатанную дорогу, уходившую прямо в лес.
— Видишь, — обрадовалась я, — все, как я говорила! Через сорок минут будем дома.
Мы не стали терять времени и бодро устремились вперед. Лес, несмотря на наличие экскурсионных маршрутов, оказался на удивление чистым. Земля, не успевшая еще остыть после лета, парила, терпкий влажный воздух щекотал ноздри и дурманил головы. Первые пятнадцать минут мы почти наслаждались жизнью, однако довольно скоро Тайка начала прихрамывать.
— Светка, Светка, подожди! Я ногу натерла…
— Опять? — нахмурилась я. — Тебя мама что, не научила подбирать обувь по размеру?
— При чем тут размер? Кроссовки мокрые, вот и натерла…
Я только головой покачала. Пришлось сбавить скорость. Свидание с горячим душем и сухим бельем немного откладывалось, но я утешила себя мыслью, что, если подруга не изловчится и не изобретет какую-нибудь другую напасть, мы успеем прийти засветло.
Через полчаса Мегрэнь остановилась и заявила:
— Мне надо посидеть…
— Где? — терпеливо вздохнув, осведомилась я. — Во всем лесу ни одного сухого места.
— Вон дерево поваленное. Давай хоть две минутки посидим, иначе ты меня на себе потащишь…
Я разозлилась:
— Ты хоть когда-нибудь можешь потерпеть? Если для дела надо? Кто в окно первый сиганул? Вот и будь последовательной…
Мегрэнь прищурилась и похромала дальше. Она держалась молодцом еще около километра, я шла сзади и радовалась ее силе воле. Для меня такие пешие прогулки сущая ерунда, я с самого раннего детства ходила с родителями в походы. Было, конечно, сыровато, но жить можно. Однако не прошло и десяти минут, как события начали развиваться, в точности подтверждая теорию хаоса.
— Ой, Светка… Это что?
Я повернула голову в сторону, куда показывала пальцем Мегрэнь, и раздраженно скрипнула зубами:
— Таисия, прекрати!
— Но ведь это же… грибы! Съедобные, Светка! Смотри сколько! И на том пне, и вон там! Эти, как их…
— Мухоморы.
— Опята, Светочка! Давай соберем…
— Куда?
— Да я футболку сниму…
Я закатила глаза:
— И что мы будем с ними делать?
— Засушим…
Я застонала.
— Отнесем в ресторан! — отчаянно крикнула Тайка, видя, что я продолжаю идти. — Нам их там со сметаной пожарят.
Тут совсем некстати у меня от голода заурчало в животе. В последнем предложении была капля смысла, но все равно оно никуда не годилось.
— Слушай, нам торопиться надо. Вдруг опять дождь пойдет, гроза начнется. Скоро стемнеет. К тому же, если я ничего не путаю, ты ногу натерла и устала. Сбор грибов подкосит твои последние силы. Кончай дурака валять!
Мегрэнь, конечно, понимала, что я права, но бросить такое богатство посреди леса… И она так злилась, что забыла, на какую ногу хромала.
— Вот всегда ты так! Всю мою сознательную жизнь ты мне крылья режешь…
— Подрезаю.
— И нет в тебе ни романтики, ни здорового чувства авантюризма…
— Зато твоего нездорового авантюризма мне за гла-зa хватает, — не выдержала я и обиделась. — Если бы не ты, я бы сейчас в море плавала или загорала! У них там сейчас бархатный сезон.
Так мы переругивались какое-то время на ходу. Сверкающие над головой зарницы вносили в нашу перепалку эффектное световое дополнение. Периодически с мокрых веток срывались струйки холодной воды, норовившие попасть непременно за шиворот, вместе с ними усиливался и поток взаимных колкостей.
— Каждый раз… — Тут Тайка мельком глянула вперед и почему-то умолкла.
— Просто я люблю порядок, — начала я, но, проследив направление ее взгляда, запнулась. — Ой!
— И что теперь? — Тайка растерянно моргнула.
Мы стояли на развилке. Дорога, по которой мы шли, делилась ровно пополам, словно кто-то аккуратно разрезал ее ножницами, и расходилась в разные стороны с углом не менее шестидесяти градусов.
— Надеюсь, тебе об этом было известно, — с робкой надеждой протянула Мегрэнь. — Правда, Светик?
Я кашлянула и помотала головой.
— А на карте?
Я снова покачала головой. На карте дорога проходила одной единственной линией от усадьбы до «Богородского». Жирный крестик, который нам с помощью рекламного проспекта удалось идентифицировать как женский монастырь, был нарисован прямо возле дороги. Возможно, если бы проспект был у нас с собой, мы смогли бы разобраться, в чем дело, но, к большому сожалению, я лично вернула его на стол администратора.
— Наверное, одна дорога ведет к дому отдыха, другая к монастырю, — предложила я. — Значит, монастырь близко от основной дороги, если развилка на карте не обозначена. Давай пойдем влево. Если дойдем до монастыря, то вернемся обратно к развилке и пойдем вправо. А если угадаем, сразу домой попадем.
Новое препятствие неожиданно прибавило сил, словно открыло второе дыхание, и мы резво устремились на дорогу, уходящую влево. Рта никто из нас больше не раскрывал, благодаря чему скорость мы развили прямо-таки фантастическую. Тайкина хромота куда-то пропала, и мне даже стало казаться, что джинсы на такой скорости понемногу начали просыхать. Каждый поворот дороги теперь казался последним, я с надеждой тянула шею, но впереди вновь сплошной стеной вставал лес.
