— Но ведь у меня сейчас много проблем.
Он кивнул:
— Конечно, у вас трудное время. Поэтому не тороплю.
— Но я могу дать вам ответ прямо сейчас, — сказал я.
— Вот как? И какой же?
— Нет.
Элмонт Себастьян поморщился.
— Дэвид, вы меня разочаровали. Тогда ответьте хотя бы на один вопрос.
— Какой?
— Кто эта женщина?
— Не понял?
— Ну та, на встречу с которой вы сюда приезжали в пятницу? Она вас снова кинула? Ведь сегодня вы приехали из-за нее.
— Нет, мистер Себастьян, сегодня уж точно я не собирался здесь с ней встречаться. Можете мне поверить.
Он вздохнул и уставился в окно. Затем произнес не оборачиваясь:
— Давайте я вам кое-что расскажу. Одно время в нашем учреждении в пригороде Атланты надзирателям сильно докучал заключенный по прозвищу Бадди.
Услышав это, Уэлленд пристально взглянул в зеркальце заднего обзора.
— Он получил это прозвище, — продолжил Себастьян, — потому что все хотели быть его приятелями. Нет, он не являлся душой компании, просто каждому было выгодно с ним ладить. В общем, крутой это был парень, Бадди. Член «Арийского братства», банды белых расистов, которые отсиживали сроки во многих тюрьмах по всей стране. Вы о таких слышали?
Я пожал плечами.
— Конечно, слышали, — усмехнулся Себастьян. И обратился к водителю: — Уэлленд, ведь ты у нас эксперт по данному вопросу. Как бы ты охарактеризовал этих «арийцев»?
— Самые страшные сволочи, какие только есть на земле, сэр!
— Да, правильная оценка. Уэлленд, пожалуйста, рассказывай дальше, у тебя лучше получится.
Уэлленд несколько секунд собирался с мыслями, затем облизнул губы и начал:
— У мистера Себастьяна возникли с этим Бадди проблемы. Он был мастер использовать мочу вместо чернил.
— Что? — удивился я.
— Ну, писал мочой как чернилами, понимаете? Причем невидимыми. Текст проступал, когда бумагу нагревали. Мистер Себастьян выяснил, что Бадди таким образом посылает на волю малявы, общается с друзьями, и решил положить этому конец. Это же против правил.
Себастьян не выдержал и улыбнулся.
— Так вот, — продолжил Уэлленд, — мистер Себастьян велел привести Бадди в свой кабинет. В наручниках. Один из охранников спустил с Бадди штаны, до пола. — Уэлленд закашлялся, прочищая горло. Мне показалось, что от рассказа он удовольствия не получает. — А потом мистер Себастьян приложил к его хозяйству пятьдесят тысяч вольт.
Я посмотрел на Себастьяна.
— Электрошокер, — пояснил он.
— Вы приложили электрошокер к гениталиям этого человека?
— Кстати, не простая задача, — заметил Себастьян. — Пришлось к шокеру приспособить удлинитель. В общем, все получилось.
— Может, вы сами расскажете остальное? — предложил Уэлленд.
— Да тут и рассказывать особенно нечего, — усмехнулся Элмонт Себастьян. — В общем, мы быстро договорились. Мне даже удалось заставить его на минутку всплакнуть. Представляете, члена «Арийского братства»?
— Думаю, с помощью электрошокера это было не так сложно сделать.
— Нет, тут совсем другое, — возразил Себастьян. — Когда Бадди очухался от шока, я показал ему фотографию его шестилетнего сына, который жил с матерью на воле, и объяснил, что с ним произойдет, если его пощекочут электрошокером. Вот тут наш приятель и пустил слезу.
— Понятно, — кивнул я.
— Вот такие дела, — закончил Элмонт Себастьян. — Так что я был бы вам очень признателен, если бы вы назвали мне фамилию женщины, которая прислала вам письмо и назначила встречу в Лейк-Джордже.
— Разве вы не знаете, что письмо было анонимное?
— Да, но, может, во второй раз она назвала себя.
— Второго раза не было. Наверное, она передумала.
— Так зачем же вы сюда сейчас приехали?
— Поговорить с владельцем магазина. Расспрашивал о своей жене. Она заходила к нему в пятницу купить воды. Я надеялся, что она сказала ему что-нибудь, что помогло бы ее найти.
— Понимаете, Дэвид, ни одна фирма не может допустить утечек информации. Ни «Эппл», ни «Майкрософт», ни моя тоже. Я полагаю, эта женщина работает у меня или в городском совете.
В этот момент Уэлленд заметно сбавил ход машины. Я оглядел окрестности и не увидел для этого никаких очевидных причин.
— В общем, для меня очень важно найти эту женщину, — продолжил Элмонт Себастьян, — совершившую должностное преступление. Пока о ней известно лишь то, что она ездит на белом пикапе. Проведенное в нашей фирме расследование выявило четырех женщин, которые ездили или ездят на белых пикапах. В городском совете мы взяли на подозрение полдюжины женщин. Какие у них машины, сейчас уточняется. Так помогите нам — это бы существенно облегчило задачу.
Уэлленд включил поворотник и через пару секунд выехал на узкую гравийную дорожку, ведущую в густой лес.
— Мистер Себастьян, позвольте снять перед вами шляпу, — произнес я. — Вы знаете, как запугать человека. Думаю, не зря рассказали мне историю об этом плачущем «арийце». Намекаете, что можете таким же способом расправиться с моим сыном.
— Дэвид, вы все неправильно поняли! — воскликнул Себастьян с притворным возмущением. — Я просто решил, что вам как репортеру это будет интересно.
— Не важно, что вы решили, — сказал я. — Но меня вы этим не запугали. И не запугаете, не надейтесь.
Себастьян усмехнулся.
— Знаете, что было по-настоящему интересно? Если бы они вас все же повязали и пришили вам убийство. Если бы вас признали виновным и отправили загорать на десять или двадцать лет в одну из моих тюрем. При этом вполне может оказаться, что это будет новая тюрьма в Промис-Фоллз. Вот было бы здорово! Уэлленд, правда это было бы здорово?
— Да, сэр, — отозвался водитель, останавливая автомобиль, — это была бы ирония судьбы. Я где-то слышал такое выражение, и мне понравилось.
— Вот именно.
Я посмотрел за окно. Кругом лес. Затем повернулся к Себастьяну:
— А вы не боитесь за себя?
— Что вы имеете в виду?
— Ну, что кто-нибудь из членов «Арийского братства» доберется до вас и отомстит за Бадди. Или возьмутся за ваших родственников.
— У меня нет семьи и родственников, — ответил Себастьян. — Следовательно, нет и причин для беспокойства. А до меня им не добраться. Никогда.
— Почему мы остановились?
Уэлленд смотрел в зеркальце заднего обзора, чтобы поймать взгляд босса. Ждал приказа.
— Посмотрите, как здесь красиво, — произнес Себастьян. — Всего миля от шоссе, а кажется, будто вы находитесь в сотнях миль от цивилизации. Чудесно.
Все было ясно. Стоит ему только намекнуть, и громила Уэлленд в считанные секунды прикончит меня и зароет в землю. И никто никогда об этом не узнает. Неожиданно Себастьян вздохнул и приказал Уэлленду:
— Найди место развернуться, и поехали обратно. — И обратился ко мне: — Сегодня ваш счастливый день, Дэвид. Я вам поверил. Насчет этой женщины. Действительно поверил.
Я почувствовал огромное облегчение. Странно, но признательность к Элмонту Себастьяну, который, заставив меня поволноваться, смогу ли я дожить до конца дня, а затем отсрочив исполнение приговора, позволила мне забыть на время о своих неприятностях.
— Но мы не закончили, — сказал он. — Вы действительно не знаете, кто та женщина. Но если она снова объявится, убедительно прошу выяснить, кто она такая, и немедленно сообщить мне.
Я промолчал. Лимузин направился в обратную сторону, к магазину Теда.
— Так это была Мэдлин? — спросил я.
— О чем вы? — удивился Себастьян.
— Мэдлин Плимптон. Владелица газеты.
— И что она?
— Мэдлин переслала вам электронное письмо от той женщины. Я удалил его как можно скорее, но, наверное, она все же успела. Это была Мэдлин?
Мне показалось, что глаза Себастьяна блеснули.
— С вами, газетчиками, просто беда! — воскликнул он. — Вы все такие невероятные циники.
Глава двадцать девятая
— Чего ты все рассматриваешь эту фотографию? — спросил Хорас Ричлер жену.
Греттен сидела на ступеньке их дома на Линкольн-авеню, держа в обеих руках фотографию жены Дэвида Харвуда, которую он им оставил. На ступеньке выше рядом с женой лежала фотография в рамке их дочери, Джан.
— В чем дело? — произнес Хорас.
— Я просто думаю, — отозвалась она.
— Принести кофе? В кофейнике еще остался.
Греттен не ответила. Она сидела, теперь устремив взгляд во двор, и видела играющих девочек. Бегают по кругу, смеются, а через минуту ссорятся. Из дома выбегает Хорас, садится в машину, включает задний ход и нажимает на газ.
— Так принести кофе?
— Я не хочу, дорогой, спасибо.
— А о чем ты думаешь? — поинтересовался Хорас и, не дождавшись ответа, спустился по ступенькам и уселся рядом, прислонившись плечом к жене. — Мне сегодня ночью приснился Брэдли. Словно не было никакого Афганистана и не существовало никакого бесовского «Талибана». Мне снилось, что мы сидим рядом, вот как сейчас, и по дороге к нам приближается он, в военной форме.
