Итак, результатом многочасовой операции, где были задействованы десятки и сотни людей и современная боевая техника, оказался полный, круглый ноль. Конечно, можно было считать, что одержана безусловная победа, но явственно ощущалась и горечь поражения. Задание-то - взять "языка" - не выполнено.
За не имением более объекта конфликта, десантники спешно погрузились в машины и покинули поле боя. Остались лишь незадачливые танкисты, которые, переругиваясь друг с другом, принялись за ремонт своего бронированного друга.
Глава пятая
ГОРОД--МИРАЖ
1
Домой он добрался только часам к двум. В небольшой пекарне он купил латышские шпеккухен - пирожки с беконом, чтобы не заморачиваться с готовкой. Переходя тихую улицу, невозможно было не заметить гигантское полотнище с поясным портретом генерал-президента Адама Голощекова, висевшее на растяжках на торце новой высотки, трепеща под ветром, издавало звук, похожий на шумные аплодисменты ликующей толпы. Плакат был оформлен просто и доходчиво. Широкая мозолистая ладонь профессионального военного приложена к седеющему виску в приветственном жесте. Лаковый козырек форменной фуражки забралом прикрывает узкий медный лоб. Металлическая добротность лица, строгий взгляд, который так обожает плебс. И лаконичный лозунг, невзначай брошенный новым вождем на каком-то выступлении, ставший девизом страны: "Одемократим Леберли!"
Он прошел через старый двор. Ну вот этот дом в четыре этажа, выкрашенный в черно-серой гамме по депрессивной прибалтийской моде, здесь и находилась его жилище и мастерская. Собственно, это была комната 20-ти кв. метров, дверями выходящая в общий коридор общежития моряков, бывшего литавского морского судоходства, где служил родственник Колосовых - дядя Семён по отцовской линии. В 90-х годах жильцы комнат приватизировали свои квадратные метры, дядя прописал Георгия, "когда не в шутку занемог". После отплытия дяди в бессрочное плавание, Георгий стал полновластным хозяином жилища бывшего моряка.
Наскоро перекусив, он хотел было стать за мольберт, хоть немного поработать над своей последней картиной, но глаза слипались, одолела зевота. Он решил прикорнуть полчасика, лег на диванчик...
Когда очнулся, голова была ясной, тело легким, и только в икроножных мышцах чувствовалась еще застойная тяжесть, но и та вскоре рассосалась, едва он несколько раз прошелся по комнате, одеваясь и приводя себя в порядок.
По оставшемуся еще от дяди телефону позвонил в арт-салон при магазине "у Нюры". Недавно он выставил там для продажи сентиментальный морской пейзажик, верняковый в смысле продажи, тем более что цену запросил небольшую.
- Здравствуйте, - сказал он в трубку, когда ему ответил женский голос. - Это вам звонит Георгий Колосов. Ну, как там мой "парусник"? Все плывет еще... или уже уплыл? Что за "парусник"? Ну, помните, я на днях картину сдавал... она еще вам очень понравилась... Название?.. "Лунная ночь в океане". Там, знаете, парусник... Хорошо, я подожду.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Георгий положил трубку на тумбочку, налил себе чая и стал делать бутерброд с сыром, чутко прислушиваясь к телефону, и когда в трубке послышались квакающие звуки, снова подхватил ее и прижал к уху.
- Вы меня слышите? Алло! Алло! - голос женщины был механическим, без человеческого интонирования.
- Да-да! - поспешно ответил он.
- Могу вас обрадовать, - сказал голос, оживая и как бы набирая обороты, - ваша картина продалась. Бухгалтер у нас пробудет до полпятого, потом уедет в банк. Если поспешите, может быть, еще сегодня сможете получить деньги.
- Большое Вам Спасибо! - с чувством сказал Георгий, ловя себя на том, что пытается галантно поклониться телефону. - Я постараюсь успеть... До свидания!
Он положил трубку на телефон и перекусил со скоростью голодной утки. Потом почистил зубы и критически оглядел себя в зеркале, висевшем над раковиной. Высокий лоб, глубоко запавшие от недосыпания последних дней глаза - зеленоватые, словно бы выцветшие,- на впалых щеках, пролегли складки заядлого курильщика (хотя теперь его таковым не назовешь: он довольно-таки существенно сократил количество выкуриваемых сигарет), только четко очерченный рот и волевой подбородок не огорчили его. В общем, старость еще не сильно обезобразила его лицо, бывшее некогда очень даже привлекательным и мужественным. Привлекательности с тех славных пор стало меньше, а мужественности в облике, пожалуй, прибавилось. Удивительно, волосы хоть и поредели, но были почти без седины. Вот что значит порода, переданная предками-долгожителями. Еще можно погусарить... лет этак с десяток. А там видно будет...
- Значит, "продалась", - вслух подумал Георгий. - Это у них такой профессиональный термин... Ну, ладно.
Он взял расческу и старательно причесал остатки былой роскоши на голове. После чего вновь взялся за телефон, моля Бога, чтобы Инга оказалась дома, одна, без мужа. У Всевышнего сегодня, очевидно, было хорошее настроение, потому что молитва смертного была принята к немедленному исполнению. Как только кончились напевы электронного набора и их линии соединились, Инга моментально откликнулась. Голос ее был печальным. У Георгия сразу перехватило горло, а на глазах навернулись слезы.
- Здравствуй, пичуга! Это я... - он проглотил острый комок. - Хочу сказать тебе, что был не прав. Прости меня, если сможешь... Мне, честное слово, очень стыдно...
- Не оправдывайся, не надо, я сама виновата.
- Что Ланард говорит?.. Ну, в смысле, не обижает?...
- Да нет, ведет себя вполне цивилизованно, по его любимому выражению. Пообедал и отвалил на службу.
- Ну, а как там твой дом, не рухнул?
- И с домом все в порядке. Трещины замажем и опять будем жить.
