Из подворотни он вышел спокойным деловым шагом местного жителя, отягощенного житейскими нуждами. И сразу же налетел на патруль. Его остановили, и он мысленно похвалил себя за самообладание и выдержку, за то, что не заметался и не побежал от них, за что мог запросто получить гроздь свинца в спину. Машинально подавая свой "аусвайс" представителям военных властей и чутко прислушиваясь, не доносятся ли крики из соседнего двора, Георгий пропустил мимо ушей вопрос командира патруля.
- Простите, что вы сказали? - спросил Георгий и отметил про себя, что голос его звучит уж слишком спокойно, а стало быть, неестественно.
- Ты что, глухой? - с насморочным прононсом сказал офицер, одетый в полевую форму российского образца, сверля Георгия своими близко посаженными глазами и одновременно изучая документы. - В эту сторону движение пешеходов и транспорта перекрыто. Давай обратно...
- Но у меня там дом... и мастерская... - уже уверенным тоном лояльного и полезного родине гражданина произнес Георгий.
- Что за мастерская? - подозрительно сощурив левый глаз, спросил этот низкорослый властелин и бросил беглый взгляд на волосы гражданина. - По производству чего?..
- По производству картин, - язвительным тоном ответил гражданин. - Я художник.
- А-а... художник, - разочарованно протянул офицер, и его казенная физиономия презрительно перекосилась.
Патрульные проверили паспорт, корешок-приложение об этнической принадлежности, вкладыш о леберлийском гражданстве, справки об уплате всех налогов и о сдачи норм ГТО, членский билет "ОБМОСХУДА" - Объединение Молодых и Старых Художников. Все было в порядке.
Георгий забрал свои документы и попросил разрешения продолжить путь.
- Почему не носите профессиональный значок?
- Я свободный художник...
- Вот и наденьте значок свободного художника. Порядка не знаете?
- Хорошо, как только приду в мастерскую, так сразу и надену...
- Какая, к черту мастерская! - повысил голос офицер, уперев руку в грудь дураку-аборигену. - Там стреляют, вам понятно? Могут убить. Давайте - в обход, в обход идите. Быстро, быстро...
Он говорил тоном, каким обычно объясняются военные при исполнении с тупыми штатскими. Двое его подчиненных топтались рядом.
Один - солдат срочной службы, в каске, бронежилете, стоял, безучастно положа усталые руки на короткоствольный автомат. Другой, более подвижный - ополченец из Казачьего войска, одетый в этот их опереточно-маскарадный костюм, в папахе и с шашкой на боку. Винтовку казак держал за спиной стволом вниз. Чтобы одним резким движением пустить ее в дело. Если, конечно, она у него выстрелит.
Не слушая никаких возражений, офицер загнал Георгия обратно в подворотню.
2
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вокруг было тихо, и Георгий решил переждать в этом чужом дворе. Он уселся на старую автомобильную покрышку, в которой была земля и росли хилые цветы, и закурил. Где-то действительно начали стрелять, даже, кажется, из тяжелого пулемета. Потом несколько раз грохнуло, и дребезжащее эхо прокатилось по кварталам. Это уже била пушка. "С кем они воюют? - подумал он. - С пришельцами? Кавалерийская атака на танки... с пращей против Голиафа. Впрочем, Давид-то как раз и победил. Мои бы слова да богу в душу..."
Когда иссякло терпение, Георгий встал, прошел через арку из красного кирпича подворотни с обоссанными стенками и дебильными граффити, выглянул на улицу. Безмолвие и безлюдье. Отлично, подумал он и быстро зашагал в запретную сторону. На следующем квартале его настиг крытый грузовик, выкрашенный белой краской, с большими синими буквами "UN" на бортах. Пришлось вновь прикинуться "шлангом", то есть аборигеном, бесцельно стоящим возле своего дома. Ооновский грузовик промчался мимо и, громыхнув на колдобине асфальта, скрылся из виду.
Ему еще неоднократно приходилось пробираться дворами, чтобы избежать встречи с патрулями самообороны. В отличие от военных - эти были такими отъявленными суками, что с ними лучше не связываться. Наконец, в очередной раз преодолев забор (мальчишкой он столько не лазил по заборам, как в этот чертов день), он оказался на улице Орхидей, вблизи перекрестка с улицей Пяру.
И тут ему стало ясно, что произошедшая на рассвете воздушная стычка военного вертолета с НЛО, имеет продолжение. Подбитая тарелочка далеко не улетела, дотянула до левого берега, где и совершила вынужденную посадку. Теперь вот она лежит почти на перекрестке, весьма плачевного вида, не подавая признаков жизни. Вокруг нее, там и сям, прятались десантники в бронежилетах, не решаясь атаковать противника, который, естественно, так просто в руки не дастся и будет защищаться всеми возможными средствами. Оставалось лишь только строить предположения, какими могут быть эти средства.
Георгия шуганули с одного места, с другого, наконец, он примостился за старыми бетонными блоками, предназначавшимися для какого-то подземного строительства - то ли газового коллектора, то ли канализационного. Для этого улицу Орхидей намечалось перекрыть, но в связи с Большим Событием (открытое явление инопланетян), всем как-то стало не до ремонта.
- Садись, садись, - миролюбиво пригласил его солдат, занимавший здесь позицию, - располагайся... это надолго.
Солдат говорил по-русски, значит, был из российского контингента международных сил.
- Закурим. - Он протянул шикарную желтоватую пачку "Сamel'a".
- Спасибо, у меня есть, - ответил Георгий, доставая мятую пачку сигарет "Неран".
Воин, мокрый от пота и грязный от пыли, сдвинул каску в маскировочным чехле на затылок, выдернул сигарету и, оторвав фильтр, прикурил, заслоняя ладонями огонек спички, хотя никакого ветра не было. Скаля белые зубы на чумазом лице, он блаженно расслабился. Дал прикурить гражданскому лицу.
