Она рассмеялась, и Георгий поспешил воспользоваться ее настроением.
- Знаешь, Инга, мы должны встретиться. Чем скорее, тем лучше.
- Я тоже так думаю, - ответила она после выматывающей нервы паузы.
Ее голос явно повеселел, и у Георгия стало спокойно на душе, словно у космонавта в ракете, вышедшей на орбиту: кончились перегрузки и началась невесомость. Он сказал с энтузиазмом:
- Давай встретимся у кафе "Лира", скажем, часика в четыре... Идет?
- Это где?
- В центре... на нашем берегу. Там еще рядом недостроенный кинотеатр и гостиница "Неран", такой стеклянный небоскреб...
- А, знаю, знаю!.. Хорошо, я буду там, но, возможно, опоздаю минут на двадцать, сам понимаешь, мне ведь надо через мост переехать, а там всякое может быть... Подождешь?
- Двадцать минут - не двадцать лет. Я тебя ждал всю жизнь... Значит, в 4-20 у кафе?
- Постараюсь уложиться в этот лимит.
- Ты замечательная женщина!
- Для тех, кто замечает, - засмеялась Инга. - Iki susitikimo!
- До встречи! - Георгий бросил трубку на рычаг и помчался переодеваться.
Джинсы - долой! Только классический костюм. И никаких кроссовок. К классическому костюму необходимы классические туфли. Из старых запасов. Вполне умеренные каблуки. Вот черт, давненько он их не надевал, точно колодки, совсем отвык. Ну ладно, расходятся. Он повертел классический галстук так и эдак, но не смог уговорить себя надеть его. С ним он будет чувствовать себя неуютно. Примерно, как Штирлиц в эсэсовском мундире в начале своей незримой битвы с третьим рейхом. (Хотя, надо признать, что мундир СС на нем смотрелся великолепно.)
Да вот, кстати, время-то полувоенное. Надо кое о чем позоботиться...
Георгий еще успел побриться наскороту. Через 15 минут после звонка Инге, он уже с дробным стуком каблуков промчался по лестнице.
2
Уютный подвальчик магазина "У Нюры" встретил его уже привычным сложным запахом дорогих одеколонов и пестротой заморских шмоток, в основном из Финляндии, переправленных транзитом через Правый берег. Но были также вещи из России, произведенные в Турции. О Аллах! Турция стала законодателем моды в России.
Среди картин, выставленных на продажу, как и следовало ожидать, "Парусника" не было. Георгий прошел к столу приема, за которым сидел молодой человек и просматривал шведский порнографический журнальчик. Выслушав посетителя, молодой человек широким жестом направил клиента к продавщице и вновь нырнул в объятия бестыжих красоток.
Георгий выложил на прилавок паспорт и сообщил молоденькой девушке-продавщице цель своего визита.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Поговорите с ним, - она указала наманикюренным перстом на полного, относительно молодого мужчину сангвинической наружности, с остатками рыжих кудрей вокруг лысины. Красная его физиономия была потной. Он стоял посреди торгового зала и довольно экспансивно что-то втолковывал некоему коротышке, обремененному огромным портфелем, который доставал нижней своей частью чуть ли не до земли.
Третья попытка художника привлечь к себе внимание оказалась успешной. Сангвиник без сожалений бросил своего собеседника, сказал Георгу: "Сейчас поглядим" и, с проворностью ищейки, устремился вдоль периметра стен, а также стал обегать колонны, на которых тоже были развешаны произведения местных живописцев. Безуспешно тычась во все углы близорукими глазами, заведующий все больше краснел и потел, наконец, нашел то, что искал: вбитый в стену пустой гвоздь, на котором ничего не висело. Заведующий секунду другую тупо созерцал злополучное место, потом сказал: "А тут почему пусто? Ну, все ясно...".
Георгий, которому надоело хвостиком бегать за сангвиником по залу, осмелился открыть рот:
- Мне сообщили, что ее продали.
- Не продали мы ее, - ответил заведующий, утирая лицо платком. - Вы сколько за нее хотели, три?
Георгия разбирал смех, но, понимая, что обстоятельства требуют от него проявления совсем противоположных чувств, он придал своему лицу скорбно-сочувствующее выражение и кивнул головой: "три".
- Выдай ему три "орла", - сказал заведующий продавщице и, не попрощавшись, удалился через подсобное помещение к себе в офис.
Девушка открыла кассу, отсчитала из общей выручки три большие хрустящие литавские банкноты и отдала их художнику.
- Не повезло вам, - тихо произнес он почти виноватым голосом, сворачивая вражескую валюту и легкомысленно кладя ее в верхний карманчик пиджака.
Девушка вымученно улыбнулась улыбкой Джоконды. Хороший был магазинчик, подумал он, без оглядки направляясь к выходу. Жаль, что теперь путь сюда ему заказан. Людей, приносящих несчастья, не любят. Ну и черт с ними, в городе полно арт-салонов. А навязываться кому-то всегда было противно его натуре.
Поднимаясь по лестнице из подвальчика, Георгий тормознул, заметив, как открылась дверь подсобного помещения и высунулась распаренная физиономия заведующего. Теперь он был в очках с толстыми стеклами, отчего глазки его стали маленькими-маленькими и злыми-презлыми. "Володенька, - сказал хозяин своему работнику - молодому человеку, листавшему журнал, - зайди, родной, сюда..." Володенька закрыл книгу, сунув туда палец, нехотя вылез из-за стола и, почтительно сутулясь, пошел "на ковер".
"Сейчас он тебя вздрючит, - с веселым злорадством подумал Георгий, затворяя за собой тяжелую дверь магазина. - И правильно сделает. У нас хоть и уродливый, но все-таки тоже капитализм. Тебя поставили бдить, так бди".
