Я свернул в переулок, который шел вдоль озера по направлению к дому, и увидел грузовой пикап, припаркованный на обочине. Подъехав ближе, я узнал его. На спуске я снизил скорость. Это был пикап Ванессы.
Я остановился рядом. Заглушил двигатель. Я видел ее через окно: она сидела, обхватив руками руль и уронив голову на руки, как будто спала или молилась. Если она и знала, что я был рядом, то не показывала этого, и в течение долгих секунд я наблюдал за ней, слыша свое дыхание в тишине. Медленно, неохотно она подняла голову и обернулась в мою сторону. В темноте я не мог ее как следует разглядеть, видел только так хорошо знакомые мне очертания. Я опустил стекло.
– Что ты здесь делаешь? – спросил я.
– Ты меня испугал, – ответила она натянуто.
– Я не хотел. – Она шмыгнула носом, и я понял, что она плакала, глядела на мой дом и плакала.
– Я получила твое сообщение, – всхлипывала она. – Я подумала, что хочу увидеть тебя. Но… – Она жестом показала на дом, и я только сейчас заметил, что на подъездной дороге стояла вереница странных автомобилей, и у всех горели фары. Она смахнула слезы со щек, и я знал, что смутил ее.
– Ты подумала… – начал я.
Она не произнесла ни слова. На дорогу выехал автомобиль, и в свете его передних фар она выглядела подтянутой и красивой.
– Ты сделал мне больно, Джексон. – Пауза. – Не думала, что смогу позволить тебе снова обидеть меня подобным образом. Но тогда ты оставил это сообщение… – Потом она сломалась и, прежде чем снова взять себя в руки, коротко всхлипнула.
– Я подразумевал это. Все это.
– Мне необходимо ехать, – внезапно объявила она. Рука сама нашла ключ зажигания.
– Подожди, – попросил я. – Позволь мне поехать вместе с тобой. Обратно на ферму. – Я бы ей все рассказал: о Джин, Эзре, но главным образом о моих чувствах к ней и том позоре, который скрывал от нее все эти годы. – Мне так много надо сказать.
– Нет. – Ее голос был резким и громким. Потом смягчился: – Я не могу поехать туда. Нет.
– Ты можешь.
– Нет, не могу. Если бы я так сделала, боюсь, ты бы уничтожил меня, и я решила: ничто не заслуживает этого уничтожения. – Она завела пикап. – И даже ты.
– Ванесса, подожди.
– Не следуй за мной, Джексон.
Она уехала, а я смотрел на задние фары ее пикапа: вот они стали меньше, повернулись и исчезли. Я закрыл глаза и продолжал видеть красный свет. Наконец я поехал домой, припарковался между «мерседесом» и BMW и вошел в кухню через гараж. Из гостиной доносился смех; он прокатился через меня, пока я шел в комнату.
– О, вот и ты, – произнесла моя жена. – Как раз ко второму блюду.
Потом она поднялась и стремительно направилась ко мне, улыбка изменила ее лицо, и я не смог понять его выражения. В доме были две супружеские пары: Верстеры и еще кто-то, чьей фамилии я не знал. Они удивленно улыбались, и внезапно Барбара оказалась рядом со мной, пахнущая духами и вином. Она слегка прикоснулась к моей рубашке. Я увидел, что она волнуется. Нет, подумал я, она выглядит испуганной. Барбара наклонилась ко мне, обняла и сказала очень спокойно:
– Пожалуйста, не устраивай сцены. – Потом отклонилась назад. – Мы волновались о тебе.
Я глянул поверх ее головы – каждый кивал и улыбался, безукоризненно выглядя на фоне льняной скатерти и полированного серебра. В свете дюжины свечей сверкало красное вино в хрустальных бокалах, и я подумал о Джин и о растаявшем воске на ее шатком кухонном столе. Я представил ее в оранжевом тюремном френче в очереди за завтраком – теплой смесью коричневого цвета, которую шлепали заключенным на металлический поднос. Этот образ был таким ярким, что пришлось закрыть глаза. Когда я их открыл, Берт Верстер все еще сидел в моем кресле.
– Пойду переоденусь, – сказал я, повернулся и ушел. Захватил в кухне бутылку бурбона и вышел через черный ход. Как только за мной захлопнулась дверь, я услышал взрыв смеха. Вдыхая аромат ночного воздуха, я глядел на небо, пытаясь снять напряжение. До меня непрерывно доносился громкий раскатистый смех, напоминавший шум загруженной трассы, и я знал, что будет не так легко возвратиться к ним. Любопытно, как долго я вынужден буду не возвращаться, чтобы они это поняли? Какое оправдание несовершенству своего брака предложила Барбара?
Я пошел на задний двор, где нашел Боуна, пытающегося пробраться под забор. Посадил его в пикап, и мы поехали прочь от этого места, не оглянувшись. Я не мог спасти Джин, не сегодня вечером. Хотя Ванесса страдала от боли, я решил, что пришло время покончить с этим дерьмом раз и навсегда. Следя за дорогой, освещаемой фарами, я думал о том, что скажу Ванессе. Вспомнил тот день, когда мы встретились. В этот день мы прыгали ради Джимми через скакалку. Мне было двенадцать лет, и они сказали, что я – герой. Назвали меня храбрецом, о чем я даже не догадывался. Помню, как испугался, и потом мне было стыдно.
Его звали Джимми Вейкастер. Все называли его Джимми-Одно-О.
На то была причина.
Глава 15
У Джимми было только одно яичко, и этот факт следовал за ним по пятам, даже когда он переезжал с одного места на другое. Первая игра сезона – и Джимми взял один мяч на второй подаче. Когда он опустился, установилась ошеломляющая, абсолютная тишина. Пока он не начал кричать.
Когда все это началось, семейство Джимми было бедным. А операция для спасения его последнего яичка стоила дорого. Кто-то из родителей других детей организовал ему операцию, и две недели спустя мы устроили сбор денег для Джимми. Это происходило за городским моллом, когда он только открылся и наверх, в помещения его магазинов, еще не поднимали товар. План был прост. Делали ставки, а потом все прыгали через скакалку командами по четыре человека – какая команда сделает больше подскоков за час. Предполагалось, что это продлится весь день. Было двадцать команд. Восемьдесят детей.
Ванесса была одной из них. И я тоже.
Она была красивая.
Я предположил, что ей около пятнадцати, новенькая или второкурсница, причем очень спокойная. Как оказалось, не очень многие дети согласились прыгать в честь «ореха» Джимми. Я заметил ее платье пурпурного цвета буквально через минуту, как только вошел. Она стояла в конце длинного коридора, по диагонали от Скай-сити. Один или два раза она поймала на себе мой взгляд и даже улыбнулась, но это была хорошая улыбка, а не какая-то развратная. После этого я думал главным образом о ее улыбке и о том, как бы с ней поцеловаться. Я долго думал об этом. Вот такая у нее оказалась улыбка.
Туда пришли многие родители, но никто не уделял нам особого внимания. Просто кучка детей, прыгающих через скакалку. Каждые десять минут мы менялись, поэтому до следующей замены всегда было время, чтобы пойти в галерею магазинов, поболтать с друзьями и понаблюдать за девочкой в пурпурном платье. Потом подходила очередь прыгать, и ты прыгал. И так весь день.
Прошло два часа, а я все еще думал о ней. У нее были белокурые волосы и большие синие глаза. Ее длинные ноги ниже бедер становились немного толще. Она много смеялась и была любезной с детьми поменьше. Для меня она была самой красивой из всех, кого я когда-либо видел.
– Не трать впустую время, – услышал я голос и узнал ее не глядя – Делия Уолтон, чья-то наглая сучья дочь. С парой других девчонок она верховодила в школе. У них была безупречная кожа, а на шее мерцали золотые бусы.
– Как ее зовут? – спросил я.
– Ванесса Столен, – проинформировала меня Делия – Она старая. Из средней школы.
Я кивал, а глаза не отрывались от Ванессы Столен. Делии это не понравилось.
– Она – белое отребье, – не отступала Делия.
– Разве сейчас не твоя очередь прыгать? – спросил я.
– Да, – сказала она и махнула мне.
– Тогда иди попрыгай, – бросил я ей и ушел.
Пришло и прошло время ланча, а дети продолжали скакать. Я слышал, как кто-то из взрослых сказал, что, ев' роятно, мы собрали более восьми тысяч долларов.
Было приблизительно три часа, когда я увидел, что девочка в пурпурном платье уходит. То, что я последовал за ней, меня не удивило, только испугало немного. Но день не мог длиться вечно.
На улице дул горячий ветер; он разносил запах выхлопных газов со стоянки автомобилей. Птицы наблюдали за всем, сидя на проводах высоковольтных линий. Тогда я увидел ее, идущей вдоль ручья в том месте, где он спускался под стоянку автомобилей. Она смотрела вниз, разбрасывая ногой крошечные камни. У нее был серьезный вид, и мне было любопытно узнать, о чем она думала. Я не знал, что сказать ей, когда мне наконец хватит мужества подойти.
Она прошла мимо последнего на стоянке автомобиля. Мы находились уже далеко от молла. Никого вокруг не было. Ни детей. Ни родителей. Только мы вдвоем. Она была почти у ручья. Вдоль крутого, заросшего травой откоса простирался темный туннель, куда входил этот ручей. Облака закрыли солнце, и это усилило темноту. Ветер понемногу стихал, и на мгновение я поднял взгляд.
