– А что ты скажешь, Майкл, если мы отправимся в бар «Виноградники Вивиана»?
Бейкер закатил глаза, вздохнул и согласился с таким выражением лица, словно выполнял последнее желание приговоренного к казни.
По пути на улицу Зеленых Вязов Вексфорд упорно думал над произошедшим. На первый взгляд все выглядело так, что Уэст зарегистрировался в отеле «Триест» только для того, чтобы обеспечить себе алиби, но алиби получилось так себе. Бейкер наверняка сказал бы, что просто все преступники дураки. Вексфорд же считал, что это далеко не всегда так. Особенно если речь идет о писателе, чьи книжонки хвалят за их историческую достоверность, широту взглядов и правдоподобность характеров персонажей.
Он явно не собирался убивать Роду, это никак не походило на спланированное убийство. И регистрация в гостинице могла представляться заранее подготовленным алиби только на неискушенный взгляд. Уэст остановился там по каким-то другим мотивам, а потом ему вдруг понадобилось в Кингсмаркхэм. Каким же образом ключи от его машины оказались у Роды Комфри? И кто он ей? Кто он вообще такой? Бейкер полагал, что все это не важно, но инспектор нутром чуял, что преступление может быть раскрыто лишь тогда, когда определится личность Уэста и его семейные связи.
Да, возможно, он действительно за деревьями не видит леса, но это и к лучшему. Деревья настолько перепутались, что сначала надо отделить одно от другого, а лишь затем объединять их в этот самый лес. Он брел по полным шорохов зарослям, то оттуда, то отсюда до него доносились тоненькие голоски, аукая и маня за собой… «Слышишь меня, Реджи? А меня? И меня послушай! Понимаешь ли ты нас, Реджи?» Вексфорд помотал головой. Нет, он не в Дремучем Лесу, а всего лишь на улице Зеленых Вязов, где деревья высажены в строго определенных местах и аккуратно подстрижены. Бейкер подчеркнуто заботливо поинтересовался, не читал ли инспектор в медицинских журналах, что взгляд в пустоту – один из симптомов приближения приступа эпилепсии?
– Ты в порядке, Редж?
– Разумеется, – со вздохом ответил Вексфорд, и они вошли в коричневатый сумрак винного бара.
Та же темнокожая девушка сидела на том же самом высоком табурете, покачивая ногами и болтая с тремя мужчинами в голубых джинсах. Последние, впрочем, казались здесь такими же коричневыми, как и все прочее. Вообще обстановочка напоминала старую выцветшую фотографию. Появился Виктор Вивиан, держа в каждой руке по бутылке. Бейкер поманил его рукой и сделал заказ.
– Салютик! Смотрите-ка, кто у нас здесь! – воскликнул Вивиан, обходя их столик и присаживаясь на свободный стул. На сей раз на нем была футболка с картой французских виноградников, причем на груди, против сердца, оказались Бургундия и Овернь. – Что случилось со стариной Греном? Понимаете, я же вообще ни черта не знал, пока Рита меня не просветила. Я имею в виду про отель и все такое прочее.
Прежде чем Бейкер успел что-то сказать, Вексфорд ответил:
– Мистер Уэст не поехал во Францию, он до сих пор в Англии. Вы случайно не знаете, где он может быть?
Вивиан присвистнул, словно капитан скаутской команды из детского журнала.
– Да ну? Поправьте меня, если я ошибаюсь. Выходит, если я правильно уловил смысл, все очень серьезно, да? Послушайте, я ведь не вчера родился!
Судя по внешности Вивиана, против этого было не поспорить. Что же до его умственных способностей, здесь не все было так определенно. Уже не в первый раз Вексфорд задался мыслью, зачем такому человеку, как Уэст, добровольно проводить в компании Виктора Вивиана больше двух минут? Что он в нем нашел? А что он нашел в неряшливой, жалкой Полли Флиндерс? Или в неуклюжей, невзрачной Роде Комфри?
– Вы намекаете, наш старина Грен в бегах?
Девушка принесла два салата, корзинку с булочками и два бокала вина.
– Мистер Вивиан, – начал Вексфорд, – вы говорили, что Уэст живет здесь уже четырнадцать лет. А откуда он приехал?
– Ой, даже не знаю, что вам ответить! Я сам переехал сюда только пять лет назад, а Грен уже здесь давно жил. Понимаете?
– И вы никогда не разговаривали с ним на эту тему? О его прошлом?
Вивиан затряс бородкой.
– Нет-нет, я себе такого не позволяю. В смысле, лезть, куда меня не просят. Грен никогда ничего не болтал о своей семье. То есть вроде бы он говорил, что родители умерли, да-да, сейчас я припоминаю что-то такое.
– А он не упоминал, где родился?
Бейкер, похоже, начал терять терпение. Наверное, до него никому еще не удавалось поедать помидоры и ветчину с таким трагическим видом, храня скорбное молчание.
– Ну, – издалека начал Вивиан, – люди редко это делают, понимаете? Например, я полагаю, что Рита родилась на Ямайке, но на самом-то деле я этого не знаю, верно? И сам я не пристаю ни к кому с разговорами о том, где появился на свет. А может быть, Гренвиль родился во Франции? Меня бы это нисколько не удивило.
Он ткнул пальцем себя в грудь.
– Знаете, старина Грен привез мне эту футболку оттуда, когда ездил во Францию в последний раз. Он никогда не забывает о подарках своим друзьям, хотя я терпеть не могу доставлять людям хлопоты, знаете ли. Очень не люблю.
– Вы видели, как он уезжал? Я имею в виду… – Вексфорд запнулся. Тьфу ты, пропасть! Как бы не подцепить тут эту дурацкую манеру разговаривать. – Вы виделись с ним в воскресенье, седьмого августа?
– А то! Он заглянул ко мне в бар. Где-то в полседьмого, знаете ли. Сказал, что уезжает. Пить не стал, ведь ему нужно было вести машину, и все такое. Я имею в виду, что машина была припаркована на улице. Я еще вышел его проводить, он крикнул мне: «Увидимся четвертого сентября, Вик!» – и уехал. Я почему это запомнил? Его день рожденья примерно в это время. Все забываю, восьмого или девятого. Сами знаете, как это бывает. Вот и я подумал тогда, что надо бы припасти бутылочку шампанского для такого случая.
– Вы не помните, во что он был одет?
– Ну, Грена трудно назвать щеголем. Я имею в виду, он постоянно ходит во всяких свитерах, похоже, они ему очень нравятся. Ни разу не видел его в костюме и при галстуке. Так вот, на нем была старая желтая водолазка, пуловер и какие-то брюки, темные такие. В общем, довольно-таки мрачно он одевается, не то что я. Знаете, я бы мог поклясться, что он уехал в свою Францию, руку бы отдал на отсечение, понимаете? А теперь я уже ничего не соображаю, просто голова кругом. Как подумаю, что он тогда мне сказал своим смешным таким фальцетом: «Уже в полдень я буду в Париже, Вик!» А сам туда так и не приехал… В общем, я совершенно сбит с толку, не знаю, что и думать.
– Тогда принесите счет, пожалуйста, – не выдержал наконец Бейкер.
– Конечно, конечно, сию минуточку. Рита! Когда старина Грен найдется, если когда-нибудь он найдется, вот что я имею в виду, то, если я что-нибудь смогу сделать, если хоть как-то смогу вам помочь, обращайтесь ко мне сразу же.
Было заметно, что Бейкер мечтает только о том, чтобы представитель деревенской полиции Сассекса убрался в свою дыру раз и навсегда. Он даже исподтишка сверился с расписанием, нашел там ближайший поезд и предложил подвезти Реджа до вокзала Виктория, несмотря на то, что инспектор прибыл в Лондон на машине. Вексфорд сделал вид, что не заметил всех этих прозрачных намеков, и вернулся с Бейкером в участок, где его уже терпеливо дожидался Лоринг.
– Ну? – спросил Вексфорд.
– Я нашел его, сэр, – ответил констебль, сверяясь со своими записями. – Родился в Майрингхэме, Сассекс, 9 сентября 1940 года. Отец – Рональд Гренвиль Уэст, мать – Лилиана Уэст, урожденная Кроуфорд.
Глава 19
«Маленький Джонни. Несчастное слабоумное дитя…» Так сказала миссис Паркер. Вексфорд словно наяву услышал сочувственный голос старушки, а затем голос Лилианы – равнодушный и жесткий: «Он находится в приюте для умственно отсталых с тех пор, когда еще под стол пешком ходил».
– Я проверил и их родителей, сэр, просто чтобы убедиться, что не ошибся. Родители Рональда Уэста – Джон Гренвиль Уэст, также родившийся в Майрингхэме в 1914 году, и Мэри Энн Уэст. Лилиана Уэст родилась в Кентербери в 1917 году у Вильяма и Агнес Кроуфорд. Рональд и Лилиана поженились в Майрингхэме в 1937 году.
– Лоринг, а вы уверены, что в Майрингхэме не было других Джонов Гренвилей Уэстов, родившихся в тот самый день?
На первый взгляд предположение выглядело совершенно невероятно, но он просто обязан был спросить.
– Абсолютно уверен, сэр.
– Дело в том, что я знаю, кто этот человек. Он умственно отсталый, провел в приюте большую часть своей жизни, – принялся кому-то объяснять Вексфорд, но явно не Бейкеру, и не Лорингу, и уж тем более не Клементсу. Самому себе, наверное. – Нет, не может быть!
