Я сграбастал ее и швырнул животом на кушетку.
— Что ты собираешься со мной делать? — спросила она.
— Раздеть тебя, — ответил я и в подтверждение своих слов разорвал чуть прикрывавшую ее белую ткань.
— Убирайся из моей спальни! — прорыдала она.
— Этой ночью твоя спальня будет не здесь.
Схватив девушку за волосы, я стащил ее вниз по ступенькам, остановился в холле, перед ближайшим чуланом для рабов, рывком левой руки отворил крепкую решетчатую дверь, поставил мисс Хендерсон на четвереньки перед проходом и наконец, держа одной рукой за волосы а другой подталкивая под ягодицы, запихнул в конуру.
— Сегодня ты спишь здесь, — сообщил я.
С трудом развернувшись в тесном чулане, Беверли вцепилась в решетку, но я уже повернул ключ в замке.
— Сказано же тебе было, что мужчину и его содержанку не может разделять никакое железо, кроме прутьев клетки, оков или ошейника!
Отступив к стене, я поднял ключ так, чтобы она его видела, и добавил:
— Если мужчина содержит женщину, он всегда должен иметь к ней доступ. У меня, как видишь, теперь такая возможность имеется.
С этими словами я повесил ключ на стену так, чтобы Беверли могла его видеть, но не могла дотянуться.
— Джейсон, — позвала она.
— Я ухожу.
— Выпусти меня. Мне здесь плохо. Цементный пол, стальные прутья… Мне неудобно. Мне холодно!
— Ручаюсь, поутру тебе будет гораздо хуже, — заметил я.
— Джейсон! Джейсон, опомнись! Выпусти меня!
Я повернулся и вышел вон.
— Ты животное! — раздался вдогонку ее крик. — Я ненавижу тебя! Я ненавижу тебя!
Заперев дверь снаружи, я ушел.
13. ТОПАЗ
Домой я вернулся рано поутру, поскольку немного поспал в таверне Клеантеса. Вообще-то мне нравилось посещать злачные места Виктории; их в городке было несколько, и в каждом имелись свои изюминки. Правда, больше всего мне по душе была таверна Тасдрона, где в алькове для утех содержалась некогда земная девушка, а ныне клейменая рабыня для наслаждений по имени Пегги Бакстер.
Войдя в прихожую, я засветил плошку с жиром тарлариона, сходил в спальню и, взяв одежду, спустился вниз, где за решеткой, держась за прутья, стояла на коленях прелестная обнаженная девушка.
— Отпусти решетку, — велел я.
Беверли подалась назад, я повернул ключ, отпер замок и распахнул дверь.
Беверли выползла на четвереньках наружу, и я бросил ей одежду. Подхватив ее, она торопливо прикрыла наготу и тут же недовольно проворчала:
— Это короткая рубашонка, а не платье.
— Точно, — сказал я, ибо этот наряд не столько скрывал, сколько подчеркивал ее наготу.
— Для содержанки такая одежонка в самый раз.
— Вот именно, — подтвердил я.
— Я замерзла и проголодалась, — пожаловалась Беверли.
— Ступай на кухню, я оставил тебе немного хлеба и сушеного мяса. Есть и немного денег, так что можешь сходить на рынок. Ты поспала?
— Разве тут уснешь?
— Так или иначе, мне пора в порт.
— От тебя воняет питейными заведениями, — брезгливо сказала она.
Промолчав, я отложил на полку свой кошель, который обычно не брал в доки.
— Там, наверное, симпатичные рабыни? — промолвила Беверли.
— Очень симпатичные, — подтвердил я.
— Такие же хорошенькие, как я?
— Пожалуй, да. Во всяком случае, некоторые.
— Ты, надо думать, хорошо провел время?
— Замечательно!
Я направился к ведру с водой, стоявшему в углу комнаты.
— Что нового слышно в тавернах? — поинтересовалась Беверли, пока я умывал лицо.
— Представляешь, я видел нескольких стражников из Арской фактории, — отозвался я.
— А их-то как сюда занесло?
— Ты слышала о топазе?
— Да, — ответила Беверли. — Я слышала, как о нем говорили люди на рынке.
— Это символ, который речные пираты используют как знак общего сбора своих сил.
— И что, люди Ара ищут этот топаз? — поинтересовалась она.
— Еще как ищут, — сообщил я.
— Наверное, они боятся, что их фактория подвергнется нападению?
— Верно, — ответил я, утирая лицо полотенцем. — Если фактория будет разрушена, весь участок реки между Тафой и Ларой окажется во власти речных разбойников.
— Тогда наступит черед Коса? — спросила она.
— Это лишь предположение, — уточнил я, отложив полотенце в сторону.
— А стражи из Ара нашли этот топаз? — осведомилась Беверли.
— Насколько мне известно, нет. Они обыскивали подозрительных возле таверны Клеантеса, а потом обшарили саму таверну. И всех посетителей, кроме тех, кого уже проверили снаружи. Похоже, их методы не принесли успеха.
— Если топаз доберется до опорного пункта Поликрата, — заметила она, — это откроет путь для объединения разбойничьих шаек востока и запада.
— Думаю, топаз уже попал к Поликрату.
— Но ведь пути к такой важной цитадели должны были блокировать.
— Этот путь невозможно перекрыть полностью, не располагая значительными силами, — пояснил я. — Полагаю, толковому гонцу не составило особого труда добраться до логова Поликрата.
— А на что рассчитывают власти?
— На то, что им удастся перехватить гонца в пути. Надежда слабая, но она существует.
— Однако шансы невелики, — заметила Беверли.
— Согласен.
— Не хотелось бы мне оказаться на месте того, кому доверен этот топаз.
— Мне тоже, — промолвил я.
— Ты, — Беверли резко сменила тему, — запер меня на всю ночь в этой конуре!
— Понравилось? Для меня это самое обычное дело.
— Я больше не буду запирать дверь между нами, — пообещала она.
— Настоятельно рекомендую. Это в твоих же интересах.
Беверли подошла ко мне и остановилась так близко, что мне стоило огромного труда справиться с желанием сжать ее в объятиях и швырнуть на пол прямо в прихожей.
— Джейсон… — произнесла она.
— Ну?
Мисс Хендерсон слегка спустила рубашонку с плеча.
— Ну?
— Я готова заработать на свое содержание!
— Ты говоришь как рабыня, — пристыдил ее я.
— Рабыни не зарабатывают на свое содержание, а делают, что им велят, — возразила она.
— Будь ты рабыней, ты тоже подчинялась бы?
— А куда бы я делась? Мне бы пришлось.
— Это верно.
Беверли заглянула мне в глаза и поняла: это и вправду верно.
— Интересно, вышла бы из тебя хорошая рабыня? — промолвил я.
— Обрати меня в рабство, вот и увидишь.
— Я бы рад, но ты женщина с Земли.
— В этом мире полным-полно женщин с Земли, которые теперь ублажают своих хозяев.
