Я нашел ее ближе к полудню, во время обеденного перерыва, когда прогуливался забавы ради по портовому рынку. Там по дешевке продавали девушек, среди которых попадались и настоящие красотки, а смотреть, как продают красивых женщин, приятно каждому мужчине.
Она, нагая, стояла на коленях на грубых смолистых досках помоста для торговли. Было жарко, и на шершавом дереве выступали капельки смолы. На запястьях женщины красовались кандалы, короткой цепью прикрепленные к ввинченному в доски массивному железному кольцу.
— Никак Лола! — невнятно пробормотал я, поскольку рот мой был набит еще непрожеванным мясом.
Узнав меня, девушка вздрогнула. Торги еще не начались.
— Сколько хочешь за эту? — спросил я торговца, державшего ключи и плеть.
— Десять медных тарсков.
— По рукам, — сказал я.
— Нет! — крикнула она.
— Заткнись, шлюха! — рявкнул на нее работорговец.
Я достал из складок туники монету соответствующего достоинства. Кошелька у меня с собой не было, ибо я, как правило, не брал его с собой на работу.
— Не продавай меня ему, — взмолилась девушка, — пожалуйста!
В ответ торговец наградил ее увесистым пинком, и она умолкла.
Получив деньги, купец снял с нее оковы и ошейник.
— Идем, — сказал я ей и двинулся своей дорогой. Лола, как была обнаженная, спустилась с помоста и последовала за мной, держась позади. Убежать она не пыталась, ибо хорошо знала, что на Горе побег невозможен.
Остановившись у портового склада, я получил жалованье за полдня, и мой работодатель отнесся к этому с пониманием, ибо видел, что я приобрел нечто, представляющее интерес. Ясно было, что мне не терпится доставить свою покупку домой.
— Эй, Джейсон, — крикнул мне один из парней. — Иди лучше поработай, а девку оставь здесь, на складе. Мы с ребятами о ней позаботимся. Не бойся, от нее не убудет.
Грузчики разразились хохотом.
Усмехнувшись, я помахал им и направился прочь.
— Поимей ее разок за меня! — крикнул вдогонку один из моих товарищей.
— Плохо же они тебя знают, — с горечью сказала Лола.
Я оставил это без внимания.
По дороге мне пришлось задержаться на рынке, чтобы сделать кое-какие приобретения. По моему разумению, этим вещи могли пригодиться.
— Зачем ты покупаешь плеть? — спросила рабыня.
— Потерпи, — ответил я. — Может быть, скоро узнаешь.
Помимо плети я прикупил оковы, веревки и еще кое-какие мелочи. Причем кое-какие из этих специфических предметов приобрел в двойном комплекте.
Кроме того, уже ближе к дому я присмотрел для Лолы рабскую тунику и завернул в кузницу, где с рабыни сняли мерку и быстренько подобрали подходящий ошейник. Следуя моим указаниям, на нем сделали надпись. Ошейник и два привязанных к нему ключа отправились в мешок.
Я щелкнул пальцами, и девушка, поднявшись с колен, подошла к столу.
— Убери со стола, Лола, — приказал я.
— Повинуюсь, господин, — ответила она и принялась собирать тарелки.
— Почтительная шлюха, — заметила мисс Хендерсон, стоявшая на коленях напротив, через стол от меня. Лола не подняла головы.
— Утром она держалась совсем по-другому. Что ты с ней сделал?
— Напомнил ей, что она рабыня.
— Понятно, — сказала мисс Хендерсон.
Лола поднялась и, легко переступая босыми ногами, понесла посуду на кухню.
— Туника у нее без рукавов и слишком короткая, — заметила мисс Хендерсон.
— Мне нравится.
— Ну конечно, — поморщилась Беверли, — она же твоя.
— Почему ты опутал меня таким образом? — спросила Лола.
Я связал ее запястья вместе, оставив болтаться кусок веревки примерно в фут длиной.
Не отвечая, я сгреб рабыню, перенес через порог в дом и поставил на ноги возле стены.
— Зачем ты внес меня в дом, словно захваченную добычу? — снова удивилась она.
Отодвинув засов, я открыл дверь сразу после того, как отослал мисс Хендерсон за покупками. Теперь мы Лолой оставались в доме одни.
Рабыня взглянула на меня и повторила:
— Моя рабская доля будет легкой.
— Встань здесь, — приказал я и поместил ее под крепкой потолочной балкой.
— Из меня выйдет плохая рабыня, — сказала Лола.
Я высвободил цепь, пропущенную через балку, опустил на ней широкое, примерно шести дюймов в диаметре, стальное кольцо.
— Знаешь, что это такое? — спросил я.
— Я рабыня, — промолвила она.
— Отвечай, если тебя спрашивают.
— Конечно знаю. Это кольцо для порки.
— Правильно!
Свободным концом веревки я привязал ее связанные запястья к кольцу.
— Что ты делаешь? — спросила Лола, недоумевая.
— А ты как думаешь?
— Собираешься взять меня на испуг, — недоверчиво произнесла она. — Не можешь же ты в самом деле…
Не произнося ни слова, я подтянул цепь, так что ее руки оказались поднятыми высоко над головой.
— Еще как могу.
— Из меня выйдет плохая рабыня, — снова промолвила она и неожиданно вскрикнула, почувствовав боль.
— Это мы еще посмотрим, — сказал я.
— Развяжи меня, — попросила Лола, морщась от боли.
Я подтянул цепь еще на четверть дюйма и, зацепив звеном за крюк, закрепил в этой позиции.
— Отпусти меня!
Я обошел вокруг рабыни и остановился лицом к ее лицу.
— Ты чувственна, — сказал я, — думаю, из тебя выйдет превосходная рабыня.
— Отпусти меня! — повторила она, извиваясь в путах.
— Да, превосходная, — повторил я, после чего зашел сзади.
— Тебе меня не испугать, — заявила Лола. — Я прекрасно знаю, что ты слишком слаб. Землянин не годится для того, чтобы принудить рабыню к повиновению.
— Помнится, давным-давно, в Доме Андроникаса, ты приказала меня высечь. Будучи свободной женщиной, занятой обучением рабов, ты намеренно разлила вино, а потом обвинила меня, чтобы я понес наказание.
Она не ответила.
— За это ты со мной так и не расплатилась. Ты моя должница.
— Должница?
— Именно.
— Но не забывай, ты ведь с Земли.
— Ах, да, — сказал я, — мужчины с Земли никогда не заставляют женщин расплачиваться. Женщина может унижать мужчину, насмехаться над ним — и все это совершенно безнаказанно. Так?
— Так! Именно так!
— Но не всегда, — сказал я.
— Господин, — встревоженно заговорила Лола, — но ведь…
— И тут не Земля, — добавил я.
— Господин!
Это слово оборвалось пронзительным криком: я нанес Лоле хлесткий удар горианской плеткой-пятихвосткой, предназначенной специально для наказания рабов.
