— Я с просьбой к тебе, Петраш.
— Тебе и имя моё известно?
— Да, девушки из харуша сказали.
— А как тебя зовут, сиятельная красота?
— Таня.
— Хорошо, Таня — он взял тряпку с полки и стал вытирать руки, не сводя с неё глаз. Снял фартук и бросил его на скамью около стены. — Говори свою просьбу.
От его взгляда не ускользнуло то, как девушка с восхищением смотрела на его фигуру и теперь он так же, не скрывая восхищения, смотрел на неё.
— Хочу заказать тебе одну кухонную утварь, да вот не знаю, получится ли у тебя выполнить заказ.
— Что? Такой трудный заказ? — улыбнулся кузнец.
— Да, заказ-то, может, и не трудный, просто для тебя не совсем привычный. Найдётся лист бумаги, что бы нарисовать?
— Найдётся… — протянул кузнец удивлённо и добавил:
— А, ты, что же — рисовать умеешь?
— Умею. Было бы чем.
— Подойди сюда, — кузнец поманил её рукой и сам подошёл к столу. Там, среди разных не знакомых для Тани предметов, нашёлся плотный лист бумаги и уголёк. — Вот, — подвинул он Тане бумагу, — рисуй.
Таня сначала изобразила самую примитивную кремовзбивалку, а потом быстро набросала эскиз двух венчиков:
— И вот их, — провела она линию от одного к другому, — надо как-то так соединить, что бы они одновременно вращались, когда вот эту ручку, — она углём показала ручку, — крутишь. И что бы получилось потом что-то в этом роде, — показала она на рисунок. — Только вот это будет не из металла, а из стекла. Хотя… можно и из металла. Смотри, как она должна работать.
И Таня показала, как она будет вращать ручку.
— В то время как эти венчики будут вращаться, там будет взбиваться крем.
— Да? И как же ты предлагаешь их соединить?
— Ну, не знаю… Ты мужчина, ты профессионал — тебе виднее, как… Вот тут должны быть такие шестерёнки… — она нарисовала их крупнее, — когда они будут двигаться, тогда и венчики начнут вращаться. Вот так… — и она ещё раз постаралась объяснить принцип работы прибора.
— Угу… интересная штука… — почесал кузнец бороду. — Ты чья женщина-то? — разглядывая рисунок, неожиданно спросил он.
— Я не женщина… Я — пленница. — Эти слова вырвались у Тани непроизвольно. Слишком часто Буршан повторял их.
— Вот как!? И чья же?
— Буршана.
— И нравится тебе в плену?
— Разве в плену может нравиться?.. — хмыкнула Таня.
Мужчина положил бумагу на стол, взял Таню за руку:
— Ты позволишь?
— Что? — не поняла она.
— Руку поцеловать?
— Ну, если только руку… — растерялась Татьяна. Кузнец прикоснулся губами сначала к её пальцам, потом к тыльной стороне ладони, потом к изгибу локтя:
— Какая у тебя восхитительная кожа… — провёл он пальцем по её руке, — так бы и целовал…
Он смотрел ей прямо в глаза.
— Тебе нужен князь? — тихо спросил.
— Что значит — нужен?
— Желаешь ли ты и дальше быть его пленницей?
— Нет. — Вполне искренне ответила Таня. Уж кем-кем, а пленницей она точно быть не желала.
— Уйдёшь из села со мной?
— Куда? — она растерялась.
— Можно в Зелёную Даль. Можно в Синюю. Главное, подальше от нашего клана.
— А нас там примут?
— Если мы сразу по прибытию попросим разрешение вступить в их клан и пройти Обряд соединения двух начал, то примут. И, как только мы его пройдём, нам предоставят место или в харуше, или в свободном доме, если таковой будет. А после Обряда по всем законам князь не будет иметь никаких прав на тебя.
— Так ты меня к Алтарю любви и верности зовёшь?
— Конечно. Быть мужчиной такой женщины, как ты — это честь.
«А почему бы и нет? По крайней мере, человек, который спрашивает разрешения поцеловать руку, вряд ли будет прибегать к насилию. — Подумала Таня, но тут же одёрнула себя. — Если мне придётся уехать в другую Даль, то я уже никогда не смогу вернуться домой. Так что лучше я ещё немного потерплю князя, но потом сбегу. А, дав согласие кузнецу, я отрежу себе путь обратно навсегда».
— Предложение, конечно, заманчивое, но я вынуждена отказать тебе.
— Почему? — искренне удивился Петраш.
— Потому, что я не люблю тебя.
— А князя, значит, любишь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А к князю я уже привыкла, — покривила она душой.
— Ну, что ж, сиятельная Таня. Привыкла к одному, привыкнешь и к другому.
С этими словами Петраш взял Таню за локоть и подвёл к лавке:
— Посиди пока здесь…
— Что значит: «Привыкнешь к другому»? Что ты хочешь этим сказать?
— Только то, что сказал. Раз ты уже пленница, то какая тебе разница у кого быть в плену?
С этими словами кузнец вышел из кузницы. Таня слышала, как он закрыл дверь на засов.
— Нет! Это просто вселенский заговор какой-то! Всем непременно на мне жениться надо! — возмутилась она. — И, при этом, никто не интересуется моим мнением!
Часть 5 глава 5
Таня подошла к двери. Подёргала. Дверь была прочно заперта с той стороны. Подошла к одному из окон. Окна были большими, одностворчатыми. Стала искать, как открывается окно. Пыталась найти ручку, при помощи которой оно бы открылось, но ручки не было. Она постояла, подумала, потом просто надавила ладонями на стекло в центре. Ничего не изменилось. Надавила снизу. Опять безрезультатно. Толкнула его вперёд, положив ладони ближе к бревенчатой стене и — повезло! Стекло стало поворачиваться, словно турникет. «Отлично!» — прошептала она и залезла на подоконник. Выглянула, посмотрела по сторонам и спрыгнула вниз. Окно выходило в лес. Пришлось осторожно пройти вдоль стены, что бы попасть на тропинку, ведущую в селение. Как только она повернула за угол кузницы, так сразу наткнулась на Петраша.
— Ну, что же ты, сиятельная Таня, — добродушно улыбнулся кузнец. — Вот убегаешь и не знаешь, отчего… — покачал головой.
— И отчего же я убегаю?
— От счастья своего. — Петраш взял её за руку. — Пойдём.
Они зашли в кузнецу, дверь которой Петраш открывал в тот самый момент, когда Таня выскользнула из-за угла.
— Я смогу сделать тебя счастливой. Можешь не сомневаться. — С нежностью смотрел на неё кузнец.
Потом склонился над ней, обнял и прижался губами к её губам. Поцелуй был крепким и жарким. Язык мужчины властно проникал ей в рот. Татьяна понимала, что высвободиться из крепких объятий такого сильного мужчины ей вряд ли удастся, но, сообразив, как можно использовать этот поцелуй — обняла Петраша и стала целовать его в ответ. Потом оторвалась от его губ и, скользнув языком по шее, коснулась губами его груди. То, целуя, то слегка прикусывая его, она опустилась ниже. Коснулась губами живота. В это время рука её поглаживала набухшую плоть между ног мужчины.
— Я смотрю, ты хорошо разбираешься в любви, — простонал Петраш, прислоняясь к стене.
Татьяна стала расстёгивать пояс на его брюках. В тот момент, когда брюки спустились почти до щиколоток, она резко отстранилась и, сказав:
— Прости, ты не оставил мне выхода, — бросилась к дверям. Выскочила из кузницы, закрыла дверь на засов, как совсем недавно сделал кузнец, и побежала, подняв подол длинного сарафана, по тропинке, ведущей в селенье.
— О, Чёрный Гнесс! — воскликнул кузнец. — Воистину коварство женщины безгранично!
Высказывая всё, что он думает об этой женщине и о женщинах вообще, Петраш подхватил брюки и, на ходу застёгивая их, поспешил к окну. С лёгкостью вскочил на подоконник и бросился вслед за беглянкой.
Несмотря на то, что Тане удалось миновать лесок, в котором находилась кузница, Петраш без труда настиг её. Подхватил сзади за талию и, закинув на плечо, внимательно огляделся по сторонам. Лесок был не густой, и он опасался, что кто-то может увидеть происходящее. Не заметив ничего подозрительного, он зашагал со своей драгоценной ношей обратно к кузнице. Обогнул кузнецу и, пройдя чуть глубже в лес, вошёл в свой дом. Поставил женщину на пол. Взял за плечи и, глядя в глаза, миролюбиво сказал:
— Послушай, Таня. Давай ты не будешь больше убегать. Я всё равно тебя увезу.
— Да почему тут никто не интересуется моим мнением!? — Таня даже ногой топнула от возмущения. — Все всё за меня решают, словно я тварь бессловесная! Сначала князь, теперь ты! Может, объяснишь — почему?
