— Ты чего? — спросил ее дядя Сережа.
— Там крупный зверь.
— Бывает, — успокоил девочку дядя Сережа. — На периметр не бросается — и на том ему спасибо. Спи.
Юстина упрямо мотнула головой:
— Он... нас изучает. — Похоже, ее саму это очень удивило. — Или проверяет. Непонятно как. Но вроде его послали нас отыскать.
— Так давай подойдем поближе, посмотрим, — предложил Антон Олегович, поднимаясь. Юстина послушно встала, сунула ноги в лапти. Серена решила, что и ей не мешает глянуть на странного зверя, и тоже встала.
— Тише вы, всех перебудите, — шикнул на них дядя Сережа.
— Да мы тихо.
Подошли к краю купола в том месте, куда указывала Юстина.
— Стоит.
— Да где? Не видно никого.
— У края камня. В воде. Большой, но не очень. Как крупная собака.
— Не вижу.
— Я сама не вижу, — проворчала Юстина, — но он там стоит.
Похоже, что зверь там и в самом деле был. Пусть его не видно и не слышно, но вот когда он развернулся, плюхнулся на более глубокое место и то ли побежал, то ли быстро поплыл в лес, волна, им рассекаемая, стала видна отчетливо, пусть облака на небе только-только начали сереть. Ну и хлюпанье воды тоже было слышно.
— Непонятно, — вздохнула Юстина.
— Что непонятно, дочка?
— Он не просто так приходил. Ему мы нужны были.
— Так на нас много кто зубы точит.
— Нет! У него... были добрые намерения.
От этих слов все трое тихонько засмеялись. Зверь из леса с добрыми намерениями! Смешно же! Хотя и совсем не верить Юстине нельзя, но представить себе явившегося из леса доброго зверя никак не получалось.
До рассвета был еще час, а то и больше. Серена собралась было залезть на теплый камень и доспать этот часик, но вдруг поняла, что не уснет. Будет думать и о словах нечаянно подслушанного разговора, и о словах Юстинки о добром звере. Или как там — о звере с добрыми намерениями?
Она подсела к Антону Олеговичу и к дяде Сереже, заговорила о предстоящих делах. Хотя какие у них тут дела? Постараться выжить и верить, что Настя, Сэм, Войцек и Алена вернутся, и вернутся не с пустыми руками. Иначе...
— Эй, вахтенные!
— Это еще что такое? — вскинулся Антон Олегович.
— Кричал кто-то, — ответил дядя Сережа.
— Может, померещилось?
— Всем троим?
— Эй, вахтенные! — Крик теперь стал слышен совершенно отчетливо. И доносился он из-за пределов Острова. — Отворяй ворота, принимай концы.
— Никак Семка! — ахнул дядя Сережа. — Неужто вернулись? Вот легки на поминках!
За куполом разгорелись сразу несколько огоньков, и все увидели сидящих на плоту членов охотничьей экспедиции.
Антон Олегович свернул купол и хрипло крикнул:
— Причаливайте. Ну и концы кидайте.
Семка швырнул к ним веревку.
— Тяните, Антон Олегович! Дальше тяните, прямо на камни.
Оказалось, что не на плоту они приплыли, а на судне с воздушной подушкой. Но вдаваться в такие подробности не было никаких сил. Только дядя Сережа спросил:
— А чего в темноте добирались? Без бортовых огней, так сказать?
— Мошка всякая и капельки лезут, — объяснила Алена.
— Оно понятно. Но темно же!
— У нас проводник хороший, — засмеялась Настя. — Мы без него бы еще неделю тут кругами летали, не узнать привычных мест.
Летучее судно опустилось на камни, Семен соскочил со своего насиженного места, потянулся и дурашливо отвесил поклон.
— Ну, здравствуйте всем. Кто сегодня по кухне дежурит?
— Семка, тебе бы только поесть! — упрекнула его Настя. — Здравствуйте.
— Семен мыслит в очень верном направлении, — сказал Войцек. — Мы три дня без горячей пищи. Все всухомятку!
— Вы бы сначала вокруг посмотрели, а потом требовали завтрак, — сказала Алена.
— А чего нам смотреть? Мы и так знали, что увидим. Целы все, и на том спасибо.
— Вы вот что первым делом скажите, у вас есть из чего этот завтрак готовить? — спросила Юстина, обнимая девчонок, но обращаясь отчего-то к Семке.
— Пани Юстысенька, вы нас обидеть норовите, — принял обиженный вид Семен. — Вот же целая гора продуктовая.
Спавшие проснулись, смешались с вернувшимися, поднялась суматоха с обниманиями и рукопожатиями, похлопываниями по плечам и бестолковыми восклицаниями. И вдруг раздался громкий чих и визг фрау Каролины, которая оказалась вблизи места чиха, но умудрилась отпрыгнуть сразу на несколько метров.
— Это что за чих? — подозрительно спросил дядя Сережа.
— Вот! — воскликнула Настя. — Никак имя придумать не могли, давайте его Чихом звать!
— Да кого?
— Чих, покажись людям.
Рядом с огромными мешками, набитыми запасами продовольствия, начало светлеть довольно большое пятно, и через минуту все увидели, может, большую собаку, похожую на медведя, может, небольшого медведя, схожего с собакой.
Собака-медведь еще раз оглушительно чихнула.
Земля. За месяц до описываемых событий.
— Товарищ генерал-полковник.
— Что там еще, Остапов?
— Кто. Старший научный сотрудник Серегин.
— Впусти.
— Он не здесь, он на проводе.
Володин слегка растерялся. Он не из личных амбиций, но в силу занимаемой должности предпочитал всегда общаться с теми, кто способен и имеет право принимать решения. Но встретиться с такой мелкой по масштабам генерал-полковника сошкой, как этот Серегин, рекомендовал сам академик Поликарпов. Уверял, что толк от разговора будет большой. И вот этот Серегин, который, по идее, должен уже сидеть в приемной и ждать дозволения войти в кабинет, вдруг просит о телефонном разговоре.
— Ну, соедини, что ли, — проворчал Володин.
— Здравия желаю, товарищ генерал-полковник. Это вас Серегин Константин Васильевич беспокоит. У нас с вами намечена встреча. Но я предлагаю ее перенести к нам в институт.
— Ты с кем говоришь?.. — рыкнул Володин.
На том конце провода умолкли, Володин внутренне рассмеялся — припугнуть наглеца дело нелишнее, но трубку пока бросать не стал, ждал извинений.
— Странно, — произнес Серегин. — Мне вас рекомендовали.
Тут уж генерал разозлился не на шутку, кто кого и кому рекомендовал, спрашивается? Но изрыгнуть гневную тираду не успел.
— Мне вас рекомендовали как человека в первую голову думающего о деле, — донеслось из трубки, все еще прижатой к уху. — Ну и имеющего эту самую голову на плечах, а не только погоны. Вот я и подумал, что раз обстоятельства складываются таким образом, что для дела лучше вам к нам приехать, а не мне к вам.
— Ты всегда такой нахальный?
— Что вы! Меня тут забитым тихоней полагают. Но раз для дела нужно...
— Уверен?
— Так точно.
— Учти, если ты меня из-за ерунды выдернул. Устрою экзекуцию при всех твоих начальниках и подчиненных. Мало не покажется.
— Как скажете, — облегченно выдохнул Серегин в трубку. — Так вы приедете?
— На таких-то условиях? Всенепременно!
— Тогда я вам пропуск заказываю? Виноват. Вам, как я понимаю, даже к нам пропуск не нужен?
Генерал-полковник прибыл в Институт математической физики Академии наук через двадцать минут после разговора с Серегиным. Таких наглецов он встречал крайне редко и был абсолютно уверен, что они достойны либо строжайшего наказания, либо предельного уважения. И очень надеялся на второе. Хотя и первое его бы устроило, про публичную выволочку он не особо приукрасил, то есть развлечение в виде экзекуции — жаль, что не телесной, а только словесной! — счел бы моральным удовлетворением.
Встретивший его младший научный сотрудник Серегин не произвел на Володина благоприятного впечатления. Для военного — а Володин всегда и про каждого для начала прикидывал, какой из человека военный выйдет, — слишком расхлябанный, длинноволосый, без выправки да и без физической подготовки. Для ученого чересчур несерьезно и молодо выглядит.
— Здравствуйте, — поздоровался Серегин. — Вы генерал-полковник Володин Александр Александрович?
— А вы кого здесь надеялись увидеть? К вам генералы табунами ездят?
— Виноват, глупость сказал. Пройдемте ко мне в лабораторию?
— Веди уже, чучело.
Обозвал он парня беззлобно, тот вроде даже обрадовался такому фамильярному обращению. И повел высокого во всех смыслах гостя по коридорам лабораторного корпуса.
— Проходите, присаживайтесь.
Генералу было предложено антикварное, немало пережившее на своем веку кресло, но крепкое с виду и весьма просторное. То есть полностью соответствующее фигуре и весу генерала. На столе оказалась пепельница и коробка сигар. Недорогого, но редкого сорта. Того самого, что курил генерал.
— Может, чаю, пока я буду докладывать?
— Давай! — Генералу не столько захотелось чаю, сколько стало любопытно узнать, как и какой напиток ему подадут.
Чай был мигом налит в стакан с подстаканником. Володин хлебнул. Так и есть, его любимый сорт. И заварен достойно, и подан как он любит. Значит, готовился господин научный сотрудник к встрече серьезно. И все эти вот формы любезности вовсе не из подхалимажа ему выказаны, а чтобы показать, что и тут люди не лыком шиты, умеют добывать информацию. Не только научного характера.
