– Что-нибудь не так, Амалия Константиновна? – быстро спросил Нередин.
– Все хорошо, Алексей Иванович, – беспечно отвечала Амелия, поднимаясь с места. – И не забудьте: вы обещали мне стихи.
Но когда баронесса шла по лестнице вслед за Анри, она вовсе не была уверена, что все действительно будет хорошо.
Глава 22
– Кузина!
– Кузен!
– Как я рад вас видеть!
И широкоплечий, широколицый, на диво крепко скроенный кузен с типично тевтонской внешностью уже кланялся и целовал протянутую ему руку. Не успела Амалия опомниться, как он завладел уже другой рукой и тоже ее поцеловал. Таков уж был Рудольф: он никогда не удовлетворялся половиной, если мог безболезненно захватить все.
– Дайте-ка я на вас погляжу, кузина, – молвил гость, подводя Амалию к окну библиотеки. – Вы хорошеете не по дням, а по часам. Я слышал, вы опять свободны?
– Как птица, – ответила Амалия, улыбаясь.
– Гм, – обиженно поджал губы Рудольф. – И почему я на вас не женат? Странно, просто странно, потому что я всегда испытывал к вам симпатию. Сколько лет мы не виделись?
Амалия подумала.
– Почти семь, – наконец сказала она.
– А, так вы не забыли то дело о картине![17] – развеселился Рудольф. – Ну а я уже давно о нем не вспоминаю. Дела, семья…
– Вы все еще занимаетесь своими историческими изысканиями? – спросила Амалия.
– Да, – подтвердил Рудольф, – и на досуге пишу книжку о генеалогии нашего рода и его ответвлений – фон Мейссенов, фон Лихтенштейнов и прочих. Никто никогда ее не прочтет, но я хотя бы ее напишу всем назло. В конце концов, только так и становятся учеными.
– Я думала, кузен, – сказала Амалия после того, как ей удалось (не без труда) отнять одну руку (другую Рудольф никак не хотел отпускать), – что вы живете в кругу вашей многочисленной семьи в вашем прекрасном замке.
– Так оно и есть, – молвил Рудольф беззаботно. – И если вы читали мои письма, то должны знать, что у меня уже пять детей и я счастлив до того, что совестно признаться. Оказалось, что никто еще не придумал радостей лучше, чем самые простые из них – крепкая семья, верная жена и улыбки твоих детей.
– Ну да, – кивнула Амалия, – и однажды, когда вы ехали в экипаже из своего замка в ближайший городок, вы решили завернуть ко мне в гости. В Ниццу.
Рудольф немного смешался. Оно и понятно, учитывая то, что его замок (который он заново отстроил на средства богатой жены) находился далеко по ту сторону Рейна и до Ниццы оттуда было ехать и ехать. Гость тяжело вздохнул и вскинул руки, словно смиряясь с поражением.
– Значит, вы снова на службе? – спросила Амалия, не переставая пристально наблюдать за ним.
– Черта с два! – свирепо выпалил немец. – Но меня попросили об одолжении. А так как дело касалось вас, то я не смог отказаться. – Он подошел к Амалии почти вплотную и продолжил чуть тише: – Умоляю вас, кузина, если то чертово письмо у вас, отдайте его, и дело с концом! Вы и сами не понимаете, во что ввязались!
Амалия молча отвернулась к окну. Значит, предчувствие ее не обмануло. Кузен Рудольф (по правде говоря, родство их было слишком далеко, чтобы иметь какое-то значение) явился к ней не просто так.
– Знаете, кузен, – устало сказала баронесса, – мне это все надоело. Что за письмо, в конце концов?
– Но… – Рудольф застыл в изумлении. – Так вы что же, не читали его?
– Даже вообще не видела, – сердито проговорила Амалия. – Я держала заклеенный конверт в руках только раз, когда принесла в комнату того, кому письмо было адресовано. А после начались очень странные вещи.
– Поклянитесь! – потребовал Рудольф. И тут же спохватился: – Прошу меня извинить, кузина. Старые привычки, знаете ли, профессиональная недоверчивость и все такое. Просто скажите мне, что вы его не брали.
– Я его не брала.
– Честное слово?
– Честное слово. Более того, я понятия не имею, что в нем находится. Я пыталась узнать у того, на чье имя письмо пришло, но он, похоже, знает не больше моего. Если, конечно, говорит правду.
Рудольф тяжело вздохнул и сел. Только тут Амалия разглядела, что вид у него уставший – очевидно, из-за долгих часов, проведенных в дороге.
– Так что за письмо, кузен? – повторила вопрос Амалия. – Почему все хотят во что бы то ни стало завладеть им?
– Ну, надо полагать, оттого, что письмо не представляет никакой ценности, – фыркнул Рудольф. – Вот все, что я знаю: оно затрагивает интересы Богемии и в меньшей степени Германии и Австрии. Больше мне ничего не пожелали сообщить. Я только понял, что если письмо будет опубликовано, то разразится какой-то несусветный скандал и многие высокопоставленные люди будут скомпрометированы. Именно поэтому его и необходимо уничтожить.
– А-а… – протянула Амалия. – Так барон Юлиус Селени работает на Богемию? Потому что всех крупных австрийских агентов я знаю.
– Селени – сволочь, – коротко бросил Рудольф. – Барон из венгерского рода, чьи представители живут в Австрии и Богемии. Я бы не советовал вам с ним ссориться, потому что он не тот человек, которого желательно иметь своим врагом. Если вы имели несчастье с ним повздорить, Юлиус не успокоится, пока не сживет вас со свету. Что, вы уже?.. – спросил кузен, заметив выражение лица Амалии.
– Да уж, я не люблю терять времени даром, – призналась молодая женщина. – Барон начал мне угрожать, и один… один человек спустил его с лестницы. Что еще вам известно об этом деле?
– О, всякие пустяки, – небрежно отвечал Рудольф. – К примеру, вы сбросили с высоченной скалы старую даму – агента Селени. После чего разделались со свидетелем, у которого оказалось слишком острое зрение, размозжив ему голову не то подсвечником, не то полным собранием сочинений бессмертного господина Дюма. Но я вас защищал как мог. В конце концов, мое начальство знает вас плохо, а я – хорошо. Вы, кузина, существо утонченное. Вы не стали бы толкать старушку со скалы, это неэстетично и к тому же ужасно хлопотно. Вы бы тихо-мирно удавили ее во сне подушкой, и никто бы ничего не заподозрил. – Рудольф заметил, как сверкнули глаза Амалии, и поспешно добавил: – А вообще вы не обидите и мухи… если она первая на вас не нападет. Но потом от мухи останутся только воспоминания.
– Ах кузен, кузен… – покачала головой Амалия. – Вы шутите, а мне не по себе, честное слово. Потому что… потому что я, видите ли, окончательно отошла от дел. Но сейчас ваши коллеги думают на меня, что я всему виной.
– Вообще-то я тоже думал, что окончательно отошел от дел, – фыркнул Рудольф. – И тем не менее я здесь. Знаете, что? – Он подошел к двери, посмотрел, не стоит ли кто с другой стороны, и тщательно закрыл ее. – Изложите-ка мне еще разок все обстоятельства. Потому что если письмо не у вас, значит, оно у кого-то другого. И это мне уже совсем не нравится.
– Я расскажу вам все, – кивнула Амалия. – Но вы должны все же навести справки, что же такого важного содержится в письме. Иначе мы можем слишком поздно понять, кому именно было выгодно его исчезновение. Если оно оказалось в руках шантажиста, его можно выкупить. Если оно попало к враждебным службам, все будет гораздо сложнее.
– Те же соображения я изложил моему начальству, – объявил Рудольф. – На что мне было велено не интересоваться тем, что меня не касается. Таким образом, нам придется искать черную кошку в темной комнате. Ну ничего, справимся. В первый раз, что ли?
Амалия усмехнулась:
– Проблема в том, кузен, что в темной комнате может находиться вовсе не кошка, а крокодил. Так что надо быть поосторожней с блужданием в потемках.
– Кузина, вы, как всегда, сама мудрость, – сознался Рудольф. – И знаете, что? Я лично не исключаю того, что тайна, которая содержится в том письме, не стоит выеденного яйца. Слишком уж много секретности его окружает! Плохой признак, настоящие секреты всегда известны всем, кому надо. Вы понимаете, что я хочу сказать?
– Имеете в виду, мол, никакой черной кошки вообще нет? – чуть недоуменно вскинула брови Амалия.
– Именно, – подтвердил Рудольф. – Ну а теперь приступим к делу. Прежде всего просветите-ка меня насчет адресата. Что он за человек?
Амалия начала рассказывать о Шарле де Вермоне, но неожиданно дверь растворилась, и без стука вошла Натали. Машинально баронесса отметила, что лицо у художницы весьма мрачное, но в тот момент мадемуазель Емельянова не слишком интересовала Амалию.
– Прошу прощения, – вяло проговорила Натали, даже не обратив внимания на Рудольфа, который нахмурился при ее появлении. – Алексей Иванович просил принести газеты, а среди них почему-то не было «Нового времени», которое он так хотел прочесть. Вы не видели издание здесь?
Амалия ответила, что не знает, и Натали, перебрав стопку газет на столике, была вынуждена в конце концов признать, что «Новое время», по всей вероятности, не пришло вовремя. Волоча ноги, она вышла за дверь, которую тихо затворила за собой.
