– Когда мы встретимся в следующий раз, ты увидишь перед собой истинную леди. А когда ты смиренно склонишься к моим ногам, я с удовольствием пну тебя каблуком и послушаю, как затрещат твои кости! – В подтверждение своего обещания она лизнула большой палец и сплюнула прямо на сапоги Герцога.
К ее удивлению, Томас не повернулся к ней спиной. Он лишь широко улыбнулся и покачал головой:
– Моя дорогая отважная Блу, постарайтесь не слишком измениться.
Не находя достойного ответа, Блу лишь смерила Герцога пристальным взглядом. Откровенно говоря, она находилась в большом затруднении. Поскольку мать собиралась сделать из нее настоящую леди, Блу намеревалась сопротивляться этому изо всех сил. Но раз Герцог имел наглость заявить, что леди из нее ни за что не получится, она должна была во что бы то ни стало утереть ему нос. Неудивительно, что Блу растерялась и, как слепая собака, не знала, в какую сторону прыгнуть.
Герцог снова улыбнулся, сверкнув ослепительно белыми зубами.
– Прощайте, мисс Морган.
– Негодяй! – бросила Блу и отвернулась. Она милостиво позволила, чтобы матросы помогли ей спуститься по трапу и сесть в шлюпку. Устроившись рядом с Изабеллой, девушка принялась разглядывать Лондон.
Лишь однажды она обернулась, чтобы убедиться, что Томас стоит у фальшборта и смотрит ей вслед. На мгновение их взгляды встретились, и Блу тотчас отвернулась.
– Ох, Изабелла… – прошептала она, чувствуя, как к глазам подступают слезы.
Глава 7
Как им удалось добраться от причала до комнат на площади Ковент-Гарден, они и сами не смогли бы сказать. Впечатлений было так много, что в памяти Блу остались лишь разрозненные обрывки событий.
Никогда в жизни Блу не доводилось видеть сразу столько лошадей, а также всевозможных повозок и экипажей. Тяжелые тряские фургоны, которые можно сдвинуть с места лишь с помощью шестерки лошадей, легкие изящные кабриолеты, громыхающие по мостовой телеги с бочками эля или с углем, одинокие фигуры всадников, портшезы и многое-многое другое. У Блу закружилась голова от резких запахов и бесконечного мелькания картин за окном их кареты. И повсюду были люди, везде люди… Люди в окнах домов, в магазинах, в экипажах. Люди, гуляющие по улочкам и переулкам, люди на каждом углу. Блу не могла даже представить такого их количества. Причем все они были разодеты, как принцы и принцессы.
Вскоре Блу, смущенная и измученная, забилась в угол кареты и просидела там до самого конца поездки, пока экипаж не доставил их на площадь Ковент-Гарден, где их ожидала крыша над головой и постель.
– Женщина!.. – радостно выдохнула Изабелла, когда они ступили на тротуар и остановились, в растерянности разглядывая толпу, запрудившую площадь.
– Что? – Блу осмотрелась и вдруг увидела то, что вызвало улыбку Изабеллы. На втором этаже дома напротив было распахнуто окно, из которого высовывалась полуголая женщина, яростно размахивавшая веером и жеманно улыбавшаяся Моутону и Месье. Ее лицо было густо размалевано и покрыто мушками, что не оставляло сомнений в роде ее занятий. Изабелла приветливо кивнула женщине, и та, ответив ей улыбкой, кокетливо повела плечом.
Наконец они вошли в трактир, где пахло джином, ромом и жареным мясом, и, немного помедлив, поднялись по скрипучим ступеням в комнаты. Эти жалкие каморки скорее подошли бы козам, нежели людям, но, учитывая нынешние особые обстоятельства, Блу решила не проявлять особой разборчивости, тем более что им предстояло провести здесь всего одну ночь.
Из всего, что Блу довелось увидеть с начала их злополучного путешествия, это место больше всего напоминало ее родной дом. Девушка подошла к окну и открыла створки. Наверняка ее примут здесь за шлюху, но это ее нисколько не волновало. Высунувшись из окна, Блу обвела глазами площадь и невольно улыбнулась. Обернувшись к Месье, сказала:
– Они здесь по-другому одеваются, но сдается мне, Лондон не слишком-то отличается от дома.
– О, моя дорогая, ты глубоко ошибаешься.
Взяв девушку за руку, Месье подвел ее к продавленному дивану и сел рядом с ней.
– В Лондоне есть уголки такие же дикие и опасные, как наш остров, но в Англии совсем другие законы. Укравшему даже шиллинг или фунт хлеба здесь грозит виселица. – Месье поднял голову и бросил предостерегающий взгляд на Моутона и Изабеллу. – Лондон вовсе не похож на Морганз-Маунд. Воровство здесь отнюдь не в порядке вещей, на него не смотрят сквозь пальцы, а наказывают за воровство очень серьезно. Я прошу вас это запомнить. Да-да, никогда, ни при каких обстоятельствах не берите чужого, иначе вас ждет виселица. В лучшем случае вы кончите свои дни в Ньюгейтской тюрьме, а это такая адская дыра, что хуже местечка трудно себе представить.
Все внимательно слушали, пока Месье рассказывал об английских законах и об опасностях большого города. Он говорил о констеблях, о стремительно мчащихся экипажах, о том, как уберечься от кражи или от льющихся на голову помоев. Блу слушала и мысленно аплодировала мудрости Месье. Она хотела сразу же отправиться к леди Кэтрин в Гросвенор-Хаус и положить конец мучившей ее неопределенности. Но Месье настоял, чтобы они провели ночь в номерах, отдохнули и подготовились к встрече, и он оказался совершенно прав.
У Блу голова шла кругом от странностей этого города и множества новых впечатлений. Даже в номерах, где они остановились, многое было непривычным. Прежде всего – очаг прямо в комнате, он сразу же бросился в глаза. И никакой кухонной утвари Блу не заметила – должно быть, за нее следовало заплатить отдельно. Одно окно было разбито, но зато в другом красовалось стекло. Они с Изабеллой тайком вытащили из пустой рамы маленький кусочек разбитого стекла, внимательно его рассмотрели и спрятали на память. Коврик на полу был сделан не из скрученных пальмовых волокон, а сплетен из полотняных полос, и ходить по нему босиком оказалось так же приятно, как по прибрежному песку рано утром. Впервые в жизни Блу предстояло провести ночь в настоящей кровати, в доме с толстыми стенами и стеклянными окнами.
Прежде чем отправиться в постель, они спустились поужинать в общий зал. Месье заказал устриц, баранью лопатку, жаркое из голубей и, поскольку дело было в мае, большое блюдо клубники со взбитыми сливками. Потом все выпили по кружке разведенного джина, и двое музыкантов принялись играть на скрипках. Такой музыки Блу никогда еще не доводилось слышать. Изабелла начала танцевать и, пока Месье увлеченно беседовал с одним парнем, похвалявшимся, что видел на майской ярмарке бородатую женщину, заработала несколько шиллингов в задней комнате.
Моутон же отталкивал всякого, кто пытался приблизиться к Блу, и вскоре девушке пришла в голову блестящая мысль. Она предложила всем присутствовавшим пари, что чернокожий великан сможет побороть любого мужчину, который захочет принять вызов, и таким образом заработала кругленькую сумму. В конечном счете первый вечер в Лондоне прошел не так уж плохо. «Будет что вспомнить», – решила Блу. Но завтрашний же день не сулил ничего хорошего.
