— Вы посмотрите на него! — бросил Крис в зал. — Трепло!
— Ценю ваше мнение, — продолжал я. — Видите ли, каждый из вас в той или иной степени повлиял на мою жизнь. Через свои песни, картины, представления…
— Извините, — перебил меня Хьюго Рун. — А кто вы?
— Я Роб, — сказал я. — И это мой бар. Бар из сновидений.
— А вы знамениты?
— Нет.
— Тогда какой у нас к вам может быть интерес?
— Послушайте, — сказал я. — Вы, конечно, богаты, знамениты и все такое. Но если бы простые люди вроде меня не покупали ваши песни и фильмы, вы бы не были ни богатыми, ни знаменитыми.
— Боюсь, вы не понимаете, — сказал Рун. — Мы богаты и знамениты, потому что мы другие. Мы вожаки стада, мы преобразуем общество, меняем направление его движения.
— Поэтому я и ценю ваше мнение. Я попал в беду. Я застрял здесь, и мне нужна вся возможная помощь, чтобы…
— Да хватит вам, — сказал Рун. — Вы все-таки не понимаете. Вы помните слова Маргарет Тэтчер: «Общества нет. Есть группы индивидуумов».
— Помню, — сказал я.
— Так вот, она не договорила. Она должна была сказать: «Есть группа индивидуумов. И есть остальные. А остальные и есть общество».
— Вы самодовольный идиот, — сказал я.
— Оскорблять гигантов — привилегия карликов.
— Карлик на плечах гиганта видит за двоих.
— Только если ему подставили плечо.
— И вы, конечно, не собираетесь подставить его мне?
— Вы — пешка, — сказал Рун. — Разменная монета. Там, наверху, вас не воспринимают как индивидуума. Только как статиста.
— Вы — бессердечный ублюдок.
— Бессердечность здесь ни при чем.
— Послушайте, вы, — сказал я, — все, здесь собравшиеся. Я болел за вас. Могли бы по крайней мере помочь мне в моей беде.
— Помочь вам? — брови Руна удивленно поползли вверх. — А где были вы, когда в помощи нуждались мы? Взять, например, Кейта Ричардса. — Кейт помахал рукой, и я помахал в ответ. — Где вы были, когда он лечился от героиновой зависимости? Вы хоть раз пришли в больницу, чтобы поменять под ним судно?
— Некоторые поклонники приходили.
— Но не вы.
— Да, лично я не приходил.
— Вы, наверное, один из тех ублюдков, которые втайне радуются, когда кто-нибудь из знаменитых слетит с катушек, окажется в эпицентре скандала или лишится всех своих денег. Вы просто сам не свой от этого. Не продали бы ни одного таблоида, если бы не подобные вам люди, которые наслаждаются проблемами известных людей.
— Мы не…
— Ага! — воскликнул Рун. — Вы сказали «мы»! Вы не индивидуум. Вы один из стада, один из тех, кто покупает таблоиды.
— Я — индивидуум. Но постойте, дайте перевести дух.
— Нет, — сказал Рун. — И не подумаем. Возьмем миссис Мадонну. — Мадонна помахала рукой, и я помахал в ответ. — Представьте, что все пишущие для нее спрашивали бы у нее совета. Возможно, она и давала бы их — она очень внимательный человек, — но у нее просто не хватило бы времени. У нее нет возможности отвечать на все письма. Поэтому она делает то, что делает. Она развлекает миллионы людей, делая их всех счастливыми одновременно.
— Итак, вы мне не поможете? Вы это хотите сказать?
— Мы не можем, — сказал Рун. — Мы вам уже помогли. Вы сами это признали. Каждый из нас в той или иной степени повлиял на вашу жизнь. В этом и заключается наша роль. Посредством наших песен, наших книг или картин. Мы не занимаемся вами лично не от бессердечия. Просто таково положение вещей. Вы меня понимаете?
— Да, — сказал я и уныло кивнул.
— Мы не плохие люди, — сказал Рун.
— Да, я понимаю.
— Таково положение вещей.
— Да-да.
— Каждый должен заниматься своим делом.
— Хорошо, я понял.
— Так устроен мир. Так…
— Я сказал «хорошо»! Не надо теребить рану. Вы мне не поможете, но это не ваша вина.
— Именно, — сказал Рун.
— Тогда можете все проваливать.
— Что? — не понял Рун.
— Проваливайте. Вы мне не нужны.
— Но мы ведь выпиваем и разговариваем, — сказал Рун.
— Теперь это уже не важно.
— Но ведь вам неприятно это говорить.
— Приятно. И я говорю: проваливайте все.
— Ты — невоспитанное трепло, — сказал Хьюго Рун.
— Не называй меня треплом, жирный ублюдок. Хьюго Рун выхватил свою дубинку и вмазал мне по лицу. Я схватил свой молоток и врезал Крису Юбэнку. Крис Юбэнк заехал в челюсть Максу Миллеру, Джон Стейнбек головой влепил Эдит Ситуэлл, а Энди Уорхол ногой — в пах Тоду Браунингу. И началось…
Я только охнул, когда Лоуренс Аравийский врезал мне поддых.
— Это шоу-бизнес, — сказал он.
Быстрее, папа, быстрее
(месть носящего на плечах)
Быстрее, папа, быстрее,Подгонял малышСвоего отца-клячу.Быстрее, папа, пошел!Возьми меня на руки, но!Мы должны поспешить,Чтобы успеть к чаю.
Бедный отец сносилЭто тяжкое бремяРади неблагодарного отпрыска.Наплевать на все,Встать, и дело с концом.Как жаль, что нельзя открутитьСыну голову — ведь не поймут.
Быстрее, папа, быстрее,Вопил малыш.Отец мужественно боролся.Поторопись, папа, ну же.Я тебе надоел?Эй, это мою головуТы оторвал и выбросил?
18
Все так или должно быть так; но можно больше и лучше.
Сэр Уинстон Черчилль
Я не сердился, но был огорчен. И было больно. Лоуренс отделал меня что надо. И все-таки я не сердился. Наверное, того, что случилось, следовало ожидать. Что ж, очередной урок.
Я все время учился.
Я сидел один в баре «У Роба», потягивая доброе старое английское пиво и прислушиваясь к крикам, — частная милиция, которую я придумал, одного за другим скармливала знаменитостей огромной бумагорезательной машине, тоже плоду моего воображения. Ясно, что помочь себе я должен сам. Я, конечно, еще мог встретить кого-нибудь, кто бы хоть как-то мне помог, но в основном действовать предстояло в одиночку.
Одиночная миссия.
Но с чего начать? Проблема.
И кроме того, мне не очень-то улыбалась перспектива действовать одному. Должен был быть кто-то, к кому можно обратиться за помощью. Вспомнил! Есть индивидуум, который мне поможет, который когда-то уже пытался мне помочь!
Старый моряк из сновидений моего дядюшки Брайена.
Моряк предупреждал меня, чтобы я держался подальше от Билли Барнеса, значит, он был осведомлен об опасности, которая мне грозит. Но кто он и где он?
— Правильно, — пробормотал я. — Надо найти старого моряка. Но как это сделать?
И вдруг мне в голову пришла мысль. И я за нее ухватился.
Билли Барнес размышлял. Он сидел в своем пент-хаузе в удобном кресле при включенном телевизоре с полным стаканом в руке, положив ноги на своего шофера.
— Мне мало платят, — сказал Билли. — Для компании «Некрософт» я представляю гораздо большую ценность по сравнению с деньгами, которые мне платят.
Шофер ничего не ответила. Она стояла на коленях и была совершенно голой, если не считать перчаток, в подкладку которых Билли вшил плизир.
— Ты ведь согласна? — поинтересовался Билли.
— Согласна, — ответила обнаженная женщина. Билли взял пульт управления и направил на телевизор.
— В компании я уже шесть месяцев, — продолжал Билли. — По просьбе Дайка в должности сборщика информации я уже собрал двадцать три субъекта. Работа мне нравится, но я не чувствую, что мной довольны. Ты понимаешь, о чем я?
Обнаженная женщина посмотрела своими безумными глазами на Билли. Она прекрасно понимала, о чем он говорил. И даже больше.
— Так вот. — Билли нажал кнопку, и на экране телевизора появилась таблица с цифрами. — Здесь мы видим планы по расширению Некронета. Реклама в масштабах страны, взаимодействие с финансовыми и правительственными организациями. Между прочим, это сверхсекретная информация. Но я потихоньку добыл. «Некрософт» участвует во всех выгодных сделках. Взгляни сюда и вот сюда.
Шофер сделала, что ей велели.
— Фастфуд, раскрученные брэнды спортивной одежды, шоу-бизнес. Куплены еще шесть больниц для загрузки престарелых родственников. Десять тысяч загрузок по тысяче фунтов каждая. Значительное расширение. Общественности неизвестны истинные масштабы компании. Но они велики. Больше, чем я мог себе представить. Но я тоже не лыком шит, правда?
И Билли ткнул обнаженную женщину в ребро.
— Не лыком, — ответила она.
— Но сборщику информации рассуждать не положено, — продолжал Билли. — Директору компании положено, а уж председателю сам бог велел. Куда до них простому сборщику информации. — Билли пробежал взглядом столбцы цифр на экране. — Игрушки и настольные игры, военная амуниция и программное обеспечение, программы пацификации городского и сельского населения. И даже, смотри, молочное животноводство! Компания только что приобрела ряд молочных ферм. Как ты думаешь, зачем?
