Она находилась в комнате не более минуты, когда услышала, как у входа зазвонил колокольчик. Вряд ли это мог быть барон, но, взяв газету, она принялась искать потайную пружину, с помощью которой экономка открывала дверь, ведущую на черную лестницу. К своему ужасу, она обнаружила, что там, где она рассчитывала ее найти, ничего не было. Ей казалось, что она так хорошо запомнила это место. Она лихорадочно принялась снимать с полки книги одну за другой, как вдруг дверь библиотеки распахнулась и она услышала, как мажордом сказал:
– Мне кажется, герр барон, что мадемуазель находится здесь.
Она быстро обернулась, лицо ее побелело, а глаза расширились от испуга. В комнату вошел барон, показавшийся ей еще более важным и суровым, чем обычно.
– А, вы здесь, Гардения, – сказал он. – Мажордому показалось, что он видел, как вы вошли сюда.
– Нам не о чем с вами говорить, – запальчиво ответила Гардения.
– Мое милое дитя, – сказал барон, разводя руками. – Позвольте мне извиниться. Боюсь, что вчера я напугал и расстроил вас. Это было очень глупо с моей стороны. Вы должны понять, что я смотрю на вас как на ребенка, только как на ребенка. Вы могли бы быть дочерью моего дорогого друга, герцогини. Когда я поцеловал вас, а я полагаю, что именно это вас рассердило, это был поцелуй отца или дядюшки, не более того, уверяю вас.
В то время Гардении показалось, что это был далеко не отеческий поцелуй, но теперь она сказала себе, что слишком неопытна, чтобы судить об этом. Может быть, немецкие отцы и дяди действительно целуют своих детей в губы. Конечно, у англичан это не принято. Но, как она часто замечала, иностранцы во многом от них отличаются. Она слегка расслабилась. Глупо было держаться столь воинственно, когда барон готов извиняться с таким уничижением.
– Мы должны стать друзьями, Гардения, – говорил он, и она чувствовала, что он прилагает все усилия, чтобы его голос звучал мягко. – Мы оба любим одного человека, мы оба хотим, чтобы она была счастлива. Разве не так? Разумеется, я имею в виду вашу дорогую тетушку.
– О да, конечно, – согласилась Гардения.
– В таком случае мы не должны ссориться, – продолжал он. – Она привязана к вам. Она сама говорила мне, как она вас любит. В ее сердце вы заняли место ребенка, которого у нее никогда не было. Обо мне речь не идет, но все, чего я хочу, – это чтобы она была счастлива и покойна. Вы меня понимаете?
– Да, конечно, – снова сказала Гардения.
– Так вы меня прощаете? – спросил барон.
– Я прощаю вас, – ответила Гардения.
Ей не оставалось ничего другого.
– Значит, с этим покончили, – решительно сказал барон. – А теперь, моя дорогая Гардения, присядьте на минутку, потому что я должен сообщить вам кое-что очень важное, поэтому я и приехал пораньше. Я не хотел, чтобы ваша тетя знала о нашем разговоре.
Гардения снова насторожилась.
– Почему? – спросила она.
– Сядьте, и я расскажу вам, – ответил барон.
Она послушалась и присела на краешек кресла, держась очень прямо и сложив руки на коленях. Хотя она и простила его, он нравился ей не больше, чем может нравиться болотная жаба.
«Я не доверяю ему», – подумала она.
Его глаза воровато бегали, и у нее было такое чувство, что всякий раз, когда приходили в движение его толстые губы, они изрекали ложь.
– Я уже говорил вам, – начал он, – как ваша тетя любит вас. А вы сами как к ней относитесь?
– Разумеется, я люблю тетю Лили, – запальчиво ответила Гардения. – Она так добра ко мне! К тому же она моя единственная родственница. Кроме нее, у меня никого нет.
– Это очень печально, – заметил барон. – Вам повезло, что у вас есть такая тетя, которая взяла вас в свой дом, сделала членом своей семьи и заботится лишь о вашем благе.
– Тетя очень добра, – пробормотала Гардения.
– Совершенно с вами согласен, – сказал барон. – Поэтому я и хочу, чтобы вы в свою очередь сделали кое-что для нее.
– Ну конечно же, – согласилась Гардения. – Что я могу сделать?
– Кое-что довольно трудное, но что доставит ей большую радость, – сказал барон. – Вы согласны?
– Разумеется, – ответила Гардения. – Тут даже не о чем спрашивать. Только почему тетя Лили не попросит меня об этом сама?
– В этом-то и дело, – сказал барон. – Ваша тетя ничего не должна знать о том, что я вам сейчас скажу. Это очень важно! Потому что, как только она узнает об этом, она тут же запретит вам что-либо предпринимать, ведь вы же знаете, как она бескорыстна и как всегда думает обо всех, только не о себе?
– Это верно, – согласилась Гардения.
– Так вот, дело в том, – продолжил барон, – что у вашей тети есть протеже, молодой человек, к которому она очень привязана, потому что его мать была ее лучшей подругой. Он сирота, и с тех пор, как умерли его родители, ваша тетя взяла на себя ответственность за его благополучие. Он англичанин и очень хотел служить на море. Ваша тетя все устроила, и сейчас он – офицер Британского военно-морского флота.
– Сколько ему лет? – спросила Гардения не потому, что ее это интересовало, а для того, чтобы что-нибудь сказать.
– Я думаю, семнадцать или восемнадцать, – неопределенно ответил барон. – Конечно, он всего лишь гардемарин, или как вы там называете самых младших офицеров флота.
– Совершенно верно, гардемарин, – подтвердила Гардения.
Барон вставил в глаз монокль.
– Ваша тетя беспокоится, – сказал барон, – так как она думает, что этот юноша, кстати его зовут Дэвид, попал в беду.
– Почему она так решила? – спросила Гардения.
– Потому что она получила от него несколько писем, – их тайно доставили его друзья, но беда в том, что они зашифрованы.
– Зашифрованы! – воскликнула Гардения.
– Мы так полагаем, – пояснил барон, – и, разумеется, ваша тетя не может их прочитать.
– Но я не понимаю, с чего бы ему пользоваться шифром, – сказала Гардения.
– Ваша тетя также в недоумении, – пожал плечами барон. – Поэтому она и полагает, что у Дэвида какие-то неприятности. Может быть, он даже попал в тюрьму. Может быть, он боится, что эти письма могут попасть в чужие руки.
– Все это кажется мне очень странным, – сказала Гардения.
– Именно это говорит и ваша тетя, – согласился барон. – Можете представить, как все это ее беспокоит! Она сама призналась мне, что не спит по ночам. Она находится в постоянной тревоге за Дэвида.
– А мне она ничего не говорила, – сказала Гардения.
– Я знаю, – ответил барон, покачав головой, – она не хотела беспокоить вас. Кроме того, она очень боится за Дэвида.
– Почему? – спросила Гардения.
Барон понизил голос:
– Разве вы не понимаете, что если обо всем этом станет известно, это может ухудшить его положение? Если он действительно в тюрьме и ему запрещено переписываться, что очень вероятно, тогда неосторожными разговорами можно привлечь к нему внимание и накликать на него еще большую беду.
– Да, пожалуй, вы правы, – согласилась Гардения. – Но чем я могу быть полезна?
– Об этом я и хотел с вами поговорить, – ответил барон. – Мне кажется, что вы можете помочь вашей тете. Я полагаю, что если вы сделаете то, что я вам скажу, вам удастся положить конец ее беспокойству.
– Конечно, я попытаюсь, – сказала Гардения.
– Обещаете, что ничего не скажете ей об этом? Она очень рассердится на меня, если узнает о нашем с вами разговоре. Но я больше не в состоянии спокойно смотреть на то, как она мучается.
– Я обещаю, – заверила его Гардения. – Но чем я могу помочь?
– Если вы сделаете в точности то, что я вам скажу, – ответил барон, – ваша тетя сможет узнать, что же написано в этих письмах.
– Но я не смогу их расшифровать! – сказала Гардения. – Я не знакома ни с кем, у кого бы мог быть ключ к этому шифру.
– Напротив, у вас есть такой знакомый! Это лорд Харткорт! – почти торжествующе провозгласил барон.
– Вы хотите, чтобы я попросила его помочь расшифровать эти письма? – спросила Гардения.
Барон в ужасе воздел руки к небу.
– Нет, нет, тысячу раз нет! Как можете вы быть такой глупенькой? Разве вы не понимаете, что, если лорд Харткорт узнает о том, что Дэвид использует в письмах к вашей тете военно-морской шифр, это будет иметь катастрофические последствия? Он может даже направить рапорт капитану корабля, на котором служит Дэвид. Какое бы наказание ни нес Дэвид сейчас, это пустяк по сравнению с тем, что будет, если узнают, на какие крайности он пошел, чтобы установить связь с внешним миром.
– Да, теперь я начинаю понимать, – сказала Гардения.
История, рассказанная бароном, казалась ей вполне логичной.
– Все, что от вас требуется, – это заглянуть в книгу, в которой лорд Харткорт хранит военно-морской шифр.
– А откуда вы знаете, что она у него есть? – спросила Гардения.
Барон снисходительно улыбнулся.
– Дитя мое, всем известно, что в обязанности лорда Харткорта в его новой должности входит расшифровка всех телеграмм и писем, которые приходят в посольство.
