И вот сейчас, Парамонов догадался, о чем идет речь! Последствия, что произойдут после этих событий, действительно поставят под угрозу само существование мира! И если не существование, то…
Граф Фургас закончил свой рассказ.
Но не это насторожило Никеля. Не ценная информация по счастливой случайности или великому пророчеству попавшая в уши обычному смертному. Его насторожила размеренно шагающая троица, не спеша шествующая мимо их персон.
Два черта сопровождали вполне себе обычного человека, бег рогов, хвоста и копыт. И если черти не видели его в упор, то человек, проходящий мимо Никеля, смотрел на него, словно лицезрел перед собой спасителя.
Одет он был в рваный потрепанный балахон, уже и не определить какого цвета. Его широкие глаза будто видели призрака в лице обычного смертного человека. Словно для него было необычным явлением — видеть в таком месте живого, согласившегося перейти на сторону Дьявола грешника.
Человек в потрепанном балахоне неспешно передвигался, видимо, шествую к своему намеченному котлу. Его движения были неуклюжи и тяжелы, потому как на его ногах и руках были надеты железные кандалы.
Поравнявшись с Николаем, человек бросился к нему в ноги и закричал неистовым голосом:
— Не дай им это сделать!
Никель отшатнулся.
Пленник схватил его за ноги и принялся целовать, словно Парамонов был Иисус Христос. Николай ненароком попятился, но человек крепко схватил его за голени. А потому, Никелю пришлось застыть на месте, иначе он упал бы на смех графу и его графине.
— Что случилось? — Фургас не понимал, что происходит.
Из этого следовало, что ни граф, ни графиня по какой-то причине не видели старца, отправляемого в кипящий котел. Только теперь Николай заметил, что сопровождающие старика черти, так и прошествовали мимо, все еще надеясь, что ведут подручного рядом с собой.
Человек в бесцветном рваном балахоне тоже уловил это преимущественное явление и незамедлительно попытался им воспользоваться.
Его костлявая рука схватила запястье Парамонова и вложила в его ладонь черный знакомый предмет.
— Ты наше спасение! — закричал незнакомец. — Возьми, ради Бога!
В ладони мелькнул «Глок-17».
Тот самый, который бабка передала ему в лесу, чтобы убить «зверя».
— Что происходит! — Фургас не видел старика в потрепанном балахоне, но, несомненно, ощущал что-то противозаконное, творящееся вокруг.
«Тридцать тысяч евро!» — мелькнула меркантильная мысль, и желтоватые бумажки, словно осенние листья, всплыли перед глазами наемного убийцы.
Никель быстро развернулся и прислонил к мохнатому подбородку демона ствол австрийского происхождения. Наверное, демон до последнего момента не понял, что же сейчас происходит.
Парамонов нажал на спусковой крючок и злобно оскалился.
Кровь брызнула в разные стороны, плюясь в лицо. Ошметки раскрошившихся костей, внутренностей мозга и чего-то еще забрызгали устрашающую морду графини.
Но бабка Марфа была не из робкого десятка.
Старая ведьма схватила за руку своего внучка, и пальцы разжались, выпуская оружие из крепких рук. Пистолет выпал из ладоней, и комната на втором этаже вновь приняла свое натуральное обличье.
Бабка закричала, словно ее заживо резали ритуальным ножом. Казалось, комната налилась таким мерзким звуком, что Макс и отец Севастьян немедленно его услышат и ворвутся в пустое помещение.
Но, не тут-то было!
Не зря комната обладала такой древней силой! Никелю пришлось смириться, что его никто не услышит, и он предпринял смелую попытку, понимая, что назад пути больше нет.
Граф Фургас медленно заваливался на спину, и у него на поясе Николай обнаружил красиво выделанную рукоять кинжала. В другое время и в другом месте, никто из ныне живущих смертных не смог бы себе позволить даже притронуться к «нечистому». Но, сейчас было не до предрассудков!
Парамонов вынул кинжал с богато украшенной рукояткой прямо из-за пояса демона и воткнул в глаз новоиспеченной графине.
Вот теперь крик отчаяния разнесся над комнатой в десять раз сильнее.
У Николая зашумело в голове, крики посторонних голосов тут же проявились, злобно матеря, и появилось непреодолимое желание добить старую ведьму.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он вынул из ее глаза кинжал и воткнул ей в шею так, как его учил некогда известный наставник.
Темная слизь выплеснулась изо рта бабки Марфы и она, схватившись за горло, стала медленно оседать под ноги, заглушая предсмертные крики.
— А вы говорите, молитвы! — закричал Никель. — Я наемный убийца! И оружие в моих руках — и есть настоящая молитва!
И в этот момент ударила мощнейшая сила.
Такая бескрайняя, что впору было молить о пощаде. Неужели, Парамонов и впрямь подумал, что демона можно сразить обычным железом? Бабка Марфа кричала, словно поверженная нимфа, потому что железо было из потустороннего мира. А пистолетные пули — были выполнены таким же смертным, как и он сам. И по обычной логике — не могли причинить вред сильнейшему демону, что пожаловал в скромный домик на краю леса.
Никель упал на пол, зажимая уши руками, будто хотел этим самым избавиться от нестерпимого шума. Голова раскалывалась на части, и уже никакое зелье отца Севастьяна не могло помочь.
Граф Фургас поднялся с пола. Раздробленная челюсть явила неприятный вид, темная кровь стекала с подбородка и крупными каплями падала на деревянный пол. Такого предательства он не ожидал. Кто бы мог поверить, что обычный смертный не струсит перед знатным демоном и обманом постарается его убить!
Он взглянул на графиню, что в нелепой позе лежала у его ног, и отчаянно замотал головой. Если бы смертный догадался ткнуть его в горло фамильным кинжалом, то на ее месте могла оказаться его дорогая персона.
Потусторонняя сила нарастала.
Никель корчился от боли, лежа на полу комнаты. Его тело дрожало, словно в эпилептическом припадке, голова была сама не своя от напряжения, и внезапные судороги сковывали мышцы ног и рук.
«Это конец! — громче закричали голоса в его голове. — Ты посмел поднять руку на самого графа Фургаса! Теперь тебе несдобровать!».
Демон приблизился к Никелю и присел над его беспомощным телом.
— Я поверил тебе. — Грустно сказал он. — Доверил тебе страшную тайну, которой не знает на земле ни один смертный! Я едва не принял тебя под свое начало. Никому, из ныне живущих на земле, не выпадала такая благодать — быть последователем демона знатного рода. И, наконец, я едва не сделал тебя своим преемником! И чем ты мне отплатил?! Знаешь, Николай, в человеческом теле вполне умещаются две души, кто бы, что тебе ни говорил. Наверное, ты когда-нибудь слышал об этом! Но, живут они не долго. Лишь до того момента, пока одна из душ не возобладает над другой. Редкий случай, когда истинная вера смертного пересиливает вселившегося демона и заставляет его замолчать навсегда, не без помощи вашего Бога. Но, и тогда затухшая душа время от времени дает о себе знать. Такое состояние «съедает» человека изнутри и только опытный специалист в области пантеизма может спасти грешную душу от смерти. Но, к великому сожалению для тебя, таких людей в вашем убогом мире больше не осталось. А потому обладатель обеих душ становится великомучеником! Слышал, наверное, такое слово? Наверняка, слышал! Всю свою жизнь он ищет ответы на вопросы и пытается донести людям о своей болезни; великие священнослужители, епископы и патриархи, коих развелось на свете больше, чем крыс в подвале, не могут помочь мученику. И в итоге он умирает! Душа демона возвращается в свой мир, прихватив ценный трофей — душу верующего. А из нее получается новый демон, черт или бес. Твоя душа крепка, словно старое проросшее дерево, распустившись глубоко корнями в сухую землю. Признаюсь тебе, я не обращаю внимания на мелких сошек вроде тебя! Меня больше интересуют священнослужители, действительно обращенные к Богу и искренне верующие в своего спасителя. Не то большинство, что похоже на крыс в старых подвалах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но, в твоем случае я готов сделать исключение! Я окажу тебе Великую честь, поместив свой дух в твое тело! Ты будешь гореть, словно в аду! Твоя душа будет молить о пощаде, снова и снова переживая самые страшные моменты твоей никчемной жизни. И в итоге ты умрешь, даже не став великомучеником.
