спросил Шарп майора Форреста.
– Мы не знаем. – Форрест смущенно улыбнулся стрелку.
Уиндем вспылил:
– Случилось? Когда? Сегодня, черт возьми, Шарп, когда вы, черт возьми, должны были стеречь!
В овчарне толпились еще с десяток офицеров, все негодующе смотрели на Шарпа. Они видели, что полковник взбешен.
– А точно сегодня? – настаивал Шарп.
Уиндем взглянул так, будто сейчас ударит Шарпа хлыстом. Вместо этого он снова выругался и резко повернулся. Украли не бытовой офицерский скарб – из кожаных вьючных мешков исчезли ценные вещи. Насколько было известно Шарпу, за последние три дня к ним никто не прикасался. Здесь хранилось то, что достают, лишь располагаясь на длительный постой в приличном месте: серебро, хрусталь, дорогие украшения, которые напоминают о домашнем уюте.
Уиндем повернулся к майору Коллету и рявкнул:
– Что украдено?
Список был недлинный. У Форреста пропал денежный чек, но его вскоре нашли смятым и брошенным в грязь. Тот, кто вспорол мешки, не знал, что делать с бумажками. Исчезли пара табакерок, золотая цепь (Шарп подозревал, что она добыта в Сьюдад-Родриго; во всяком случае, офицер, заявивший о пропаже, до штурма постоянно сетовал на бедность, а потом вдруг замолк). Золотые украшения с ножен, слишком дорогие, чтобы носить их в бою, пара серебряных шпор и пара сережек – лейтенант, смутившись, заявил, что вез их в подарок матери. У майора Коллета украли бритвенное зеркальце с серебряной крышкой и часы, которые, по его словам, стоили небольшое состояние. Больше других пострадал полковник – у него похитили оправленный в серебро портрет лишенной подбородка суровой Джессики. Молва утверждала, что полковник очень привязан к жене, которая принесла ему в приданое небольшое состояние и охотничьи права в половине Лестершира. Шарп вспомнил, что в Элваше портрет стоял у него на столе.
Уиндем указал хлыстом на Шарпа:
– У вас что-нибудь пропало?
Шарп покачал головой:
– У меня ничего нет, сэр.
Все свое он носил с собой, кроме шпаги, подаренной Патриотическим фондом, и вынесенного из Алмейды золота – это хранилось у лондонского поверенного.
– Где ваш ранец?
– Вместе с остальными, сэр.
– Он помечен?
– Нет, сэр.
– Достаньте его, Шарп.
Это казалось бессмысленным. Может быть, полковник подозревает в воровстве Шарпа? Если так, зачем посылать его самого за ранцем, давая возможность припрятать украденное?
Стрелок отыскал ранец, принес в овчарню.
– Хотите обыскать его, сэр?
– Не говорите глупостей, Шарп. Вы офицер. – А следовательно, не сказал полковник, вопреки очевидности – джентльмен. – Я просто хочу знать, как далеко это зашло. Проверьте, все ли на месте!
Шарп расстегнул пряжки. Французский ранец был набит грязной сменной одеждой, здесь же лежали два запасных замка к штуцеру и початая бутылка рома. В ранце хранилась лишь одна ценная вещь, и Шарпу даже не пришлось проверять, он сразу понял. И поднял глаза на Уиндема:
– Пропала подзорная труба.
– Подзорная труба? Она чем-нибудь заметна?
Еще бы! Медной табличкой с надписью «С благодарностью от А. У. 23 сентября 1803». Она исчезла. Шарп судорожно шарил в одежде, но трубы не было. Чертов вор! Это же подарок Веллингтона, подарок, которым Шарп дорожил, и стрелок ругал себя, что оставил ранец с остальными. Однако они охранялись. Как, впрочем, и офицерские вещи в овчарне.
Уиндем выслушал описание и удовлетворенно кивнул:
– Это доказывает одно.
– Доказывает? Что, сэр?
Уиндем улыбнулся:
– Я думаю, теперь известно, откуда взялся вор. Только одна рота знает этот ранец! – Он указал на мокнущую одежду Шарпа во французском ранце из свиной кожи. Повернулся к майору Коллету. – Постройте роту легкой пехоты, Джек. Обыщите каждого.
Шарп попытался протестовать:
– Сэр!
Уиндем рассек хлыстом воздух, обвиняюще наставил хлыст на Шарпа:
– Если бы вы стерегли багаж, Шарп, а не околачивались на холме, этого бы не произошло. Так что не вмешивайтесь!
Хейксвилл! Кража – дело рук Хейксвилла! Шарп был уверен в этом, как и в том, что обвинение невозможно доказать. Подзорная труба украдена во второй половине дня, потому что в полдень Шарп видел ее в ранце. Почти вся рота вместе с Шарпом участвовала в стычке, однако он вдруг вспомнил, как нескладный желтолицый сержант пробежал мимо него в сторону овчарни. Украденное давно спрятано. А солдаты, которых Шарп оставил стеречь багаж, разумеется, ушли на холм посмотреть сражение.
Шарп застегнул пряжки на ранце. Майор Форрест подождал, пока другие офицеры выйдут за ворота.
– Мне очень жаль, Шарп.
– Вряд ли это моя бывшая рота, сэр.
– Я про подзорную трубу.
Шарп засопел. Достойный майор всегда желал, чтобы всем было хорошо. Стрелок пожал плечами:
– Она пропала, сэр. Ее не вернешь.
Хейксвилл не дурак, он на краже не попадется.
Форрест огорченно покачал головой:
– Просто не верится. У нас был такой счастливый батальон!.. – Внезапно лицо его изменилось, выразило любопытство. – Шарп?
– Сэр?
– Полковник Уиндем сказал, что вы женаты. Мне не хотелось ему возражать.
– Но вы возразили, сэр?
– Господи, конечно нет! Вы действительно женаты?
Шарп покачал головой:
– Нет, сэр.
– Но он сказал, будто слышал это от вас.
Шарп присел на корточки, улыбнулся:
– От меня.
– Зачем же вы так сказали?
– Не знаю, сэр. Само вырвалось.
– Но, Шарп, есть же ваши документы, есть… – Форрест сдался.
– А по-моему, так лучше.
Майор рассмеялся:
– Ну вы даете! Я удивился, когда он об этом упомянул, но подумал, может, правда. Вы, Шарп, человек скрытный, нерядовой…
– Если так пойдет и дальше, скоро буду рядовым.
– Не говорите глупостей. – Форрест нахмурился. – Скоро откроются вакансии. Бедняга Стеррит сегодня поскользнулся и получил удар штыком.
Шарп промолчал. Он бесстыдно пересчитал уцелевших, проверяя, все ли капитаны на месте, но похоже, они были заговорены от пуль и болезней. Стрелок встал, закинул ранец на плечо. Из-за холма доносился грохот французских пушек, настолько привычный, что уже почти не замечался. Столь же привычный, как несмолкающий шум дождя.
Форрест взглянул через плечо на роту легкой пехоты, которая собиралась за овчарней:
– Очень грустно, Шарп. Очень.
Уиндем выстроил людей, и старший сержант принялся выкликать имена. Солдаты выходили по одному и выкладывали содержимое карманов, патронных сумок и ранцев на плащ-палатку. Сержант проверял вещи. Шарп отвернулся. Он считал, что это очень унизительно и бессмысленно. Он бы выстроил роту и отмерил десять минут на то, чтобы выдать вора, если бы действительно верил, что украл кто-то из солдат.
Форрест покачал головой:
– Он проверяет очень тщательно.
– Не сказал бы, сэр.
– То есть?
Шарп устало улыбнулся:
– Когда я служил солдатом, сэр, у нас были ранцы с двойным дном. И он не заглядывает в кивера. К тому же у настоящего вора уже ничего нет.
– Ему некогда было спрятать.
– Сэр, вещи
