— Ага, лежачего щекочут.
Я подумала, что он шутит, но босс на самом деле стал меня щекотать. Получалось у него шикарно. Прямо очень-очень щекотно. Я завизжала и стала извиваться.
— Думала, сможешь уйти от наказания? — довольный собой приговаривал босс. — Наивная!
Его пальцы скользили по моему телу с невероятной проворностью. Я пыталась брыкаться, но не помогало. Спустя минуту от смеха у меня заболел живот, я взмолилась о пощаде.
— Сначала поклянись, что больше не будешь нарушать субординацию, — потребовал босс.
— Клянусь! — пропищала я. — Отныне вообще буду спать без подушки, чтобы не впадать в искушение совершить в отношении тебя акт насилия.
— Нет, так дело не пойдет, — Григорий почему-то остался недоволен. — Смотри мне в глаза. Я должен быть уверен, что ты точно-точно все осознала и не водишь меня за нос.
Он развернул меня к себе, нашли лица оказались друг напротив друга. Нас разделяло только пару сантиметров.
— Давай еще раз, — деловито велел босс. — Клянись, что отныне будешь пай-девочкой, будешь выказывать мне только уважение и почет.
Не знаю, какой бес в меня вселился, но я вдруг подалась вперед и поцеловала Григория в губы. Он, не раздумывая, ответил на поцелуй, поддел рукой мои волосы, сжав их, чуть натянул. Я едва не застонала от удовольствия. По телу прокатилась горячая волна, сознание затуманилось. Я приникла к Григорию, закинула на него ногу. Он снова поцеловал меня, чуть навалился. Я ощутила, что он тоже завелся.
15.2
15.2
Время будто замерло. Наше дыхание стало прерывистым, поцелуи более жадными. Я обняла Григория за шею, провела пальцами вверх-вниз. Мне хотелось делать ему приятно, хотелось касаться его везде, где он позволит. Его кожа на ощупь была восхитительной — будто бархатной, обжигающе горячей. Я закрыла глаза, чтобы сосредоточиться на ощущениях. Я вся превратилась в осязание.
Григорий вдруг напрягся, отпрянул.
— Яна, не забывай о нашем уговоре, — выпалил он. — Никаких приставаний. Никаких интимных отношений.
Что? О чем он? Я открыла глаза, растерянно уставилась на него. Григорий выглядел чрезвычайно раздосадованным, прожигал меня взглядом.
— Я не приставала, — смутившись, пролепетала я. — Даже в мыслях такого не было.
— Нет, ты явно увлеклась, — с неприязнью возразил он, поднимаясь с кровати.
— А ты? Ты разве не увлекся? — с вызовом спросила я.
— Я? Нет, конечно.
Я села, поправила растрепавшиеся волосы, одернула пижаму. Игривое настроение моментально меня покинуло, стало чуточку стыдно. Все-таки отчасти босс прав: я первая его поцеловала. Но ведь потом он тоже разошелся — к чему этот высокомерный тон?
— Впредь, пожалуйста, держи себя в руках, — строго попросил босс. — И давай уже собирайся. Через пятнадцать минут выезжаем.
Я хотела сказать, что мне требуется куда больше времени, чтобы привести себя в порядок, но босс не стал слушать. Он стремительно вышел из комнаты, прикрыл за собой дверь.
***
В кафе, куда мы заехали позавтракать, Григорий держался отстраненно. Из-за этого я чувствовала себя не в своей тарелке. Согласно уговору, мне следовало изображать влюбленность, но как это делать, если на тебя все время смотрят волком? Раз я попыталась взять Григория за руку, но он вздрогнул и отшатнулся.
За едой мы почти не разговаривали. Босс делал вид, что очень занят: то и дело проверял что-то в телефоне, кому-то писал. Я же теперь не решалась заговорить с ним сама.
После завтрака мы сразу поехали по магазинам. Там босс сам выбирал мне платья, а потом отправлял меня с ними в примерочную. Переодевшись, я выходила в зал и некоторое время кружилась перед Григорием, чтобы он мог как следует оценить выбранный наряд. Правда, решение о покупке босс все-таки принимал не единолично. Если ему приходилось по вкусу какое-то платье, он всегда спрашивал, нравится ли оно мне. Если я тоже одобряла наряд, босс отправлял его на кассу.
Так, совещаясь, мы приобрели для меня целых четыре платья, сумку и три пары босоножек. Все покупки стоили недешево. Григорий, кажется, специально выбирал магазины подороже.
— Можешь вычесть у меня из зарплаты стоимость этих платьев, — предложила я, когда мы пошли к машине. Мне хотелось его задобрить. Наверное, я все-таки чувствовала вину за свои утренние «домогательства».
Босс ничего не ответил, сделал вид, будто я разговариваю сама с собой.
После магазинов мы заехали домой. Родители Григория ждали нас к четырем, так что еще было время перевести дух.
— Расскажи о своей маме, — робко попросила я, когда дома босс сделал нам чаю со льдом.
— Что именно тебя интересует?
— Кто она по профессии? Какой у нее характер?
— Сейчас мама занимается исключительно благотворительностью. А раньше она работала главным бухгалтером. Характер у нее обычный. Как у всех в ее возрасте. Что-то она принимает близко к сердцу, что-то наоборот старается игнорировать. У нее три кошки, она с ними носится, как с детьми. И еще она помогает двум приютам для животных. В общем, готовься всю дорогу слушать про пушистиков: кто что ест, кто какими болезнями переболел.
— Звучит неплохо. — Я немного приободрилась. — Я тоже могу обсуждать своего кота часами.
— Вот и славно. Значит, вы поладите.
***
Как оказалось, родители Григория жили в большом двухэтажном коттедже. На его крыльце нас встретила радушная полная женщина с веселыми глазами. Я сразу почувствовала, что мы с ней непременно подружимся. На душе потеплело, губы сами собой растянулись в приветливой улыбке. Поздоровавшись, я собралась заговорить о погоде, но Григорий шепнул мне, что это домработница, и потащил меня дальше — в гостиную.
В гостиной располагалась пожилая супружеская пара. Импозантный мужчина с абсолютно седой головой читал книгу. Женщина в чопорном платье, с забранными в гульку волосами поливала из лейки многочисленные горшки с цветами, которые были буквально везеде.
— Мама, папа, познакомьтесь! — Босс заговорил нарочито жизнерадостно. — Это моя новая девушка — Яна. Прошу любить и жаловать.
Женщина с гулькой мазнула по мне взглядом и переменилась в лице.
— Что все это значит? — сухо спросила она, поворачиваясь к Григорию. — Когда ты сказал по телефону, что придешь не один, я подумала, что ты приведешь с собой Алину, что вы помирились.
— С чего вдруг? — Взгляд Григория помрачнел. — Мама, я уже сто раз говорил: между мной и Алиной все кончено.
— Но она ведь так хотела наладить отношения, — возразила ему мать. — Почему ты не хочешь дать ей хоть один шанс?
— Мама, не начинай. Алина — пройденный этап.
Его мать отставила лейку и схватилась за сердце.
— Как ты можешь быть настолько жестоким? Девочка влюблена в тебя с детства, она места себе не находит последние месяцы.
— Вера, мне кажется, сейчас не время это обсуждать, — попытался одернуть ее мужчина с книгой.
Но мать Григория было не унять.
— Я же давала тебе контакты психолога, — проскрежетала она, прожигая взглядом сына. — Почему ты ими не воспользовался? Во всем цивилизованном мире давно принято работать над отношениями, а не бежать из них, как заяц, при любых трудностях.
— Я не хочу ни над чем работать. У меня теперь новая девушка, — отчеканил Григорий.
— А что я должна сказать лучшей подруге? — взвилась мать. — Как мне смотреть ей в глаза?
— По-моему, это не мои проблемы.
— Как удобно! — Его мать всплеснула руками. — И правда, зачем тебе забивать голову такими глупости, как душевное спокойствие родной матери?
Она снова повернулась ко мне. Ее взгляд метал молнии. Мне на мгновение даже показалось, что сейчас она велит мне убираться из ее дома, но я ошиблась. Мать Григория взяла себя в руки, произнесла ледяным тоном:
— Прошу меня извинить, но я вынуждена вас оставить, чтобы проверить, как там дела с обедом.
После этого она с королевским видом выплыла из гостиной.
