оценку.
— Мистер Кларк, почему ваши коллеги не принимают участия в беседе?
— Прежде всего, имам, разрешите их официально представить вам. Первый из моих спутников — это Хаджи Захид из Дагестана. Вы его знаете по прошлому приезду. Он тогда находился в числе советников Тарлана. Считается крупным специалистом по Дагестану. Второй мой спутник — Халил-Паша, один из лучших офицеров турецкой армии, в прошлом принимавший активное участие в сражениях, а ныне активный участник фирмы «Анатолий Шеркет». Третий наш спутник — Вехид, друг известного вам Османа. Он сопровождал нас от Батуми до вашего штаба.
— Неплохие у вас коллеги, мистер. Хаджи Захида я сразу узнал. Мне известно, что он не только крупный специалист по Дагестану, но и подготовленный арабист и знаток ислама.
— Уважаемый имам, прошу одно дело держать в секрете. Я прибыл в СССР как бывший штабс-капитан царской армии Карпов, русский по национальности. Если узнают, что я английский корреспондент Кларк, то это...
— Какие могут быть разговоры, мистер Кларк?
— Имам, вы знаете, кто будет руководить иностранными войсками, намеченными к переброске сюда для поддержания вашего восстания?
— Да, знаю, мистер. Тарлан намерен занять этот пост... Пусть и занимает. Хотя он и остальные наши земляки проводят время в ресторанах Стамбула и практически ничего не делают, никто из них не откажется занять теплое место в будущем моем правительстве. Я за эти пять лет скитаний чуть не сгноил свои кости, но пока я не отправил в Турцию Ахмедхана Аварского с моим миллионом, никто ни одной копейки не выделил из своих запасов, вывезенных из Дагестана за границу. Мало того, наши эмигранты связали по рукам и ногам Ахмедхана. Эти князья Тарковские, женив его на своей сестре, и ночью и днем разбазаривают не только мои собственные деньги, но и ту валюту, которую «Анатолий Шеркет» получает от вас — англичан, турок и французов. Что касается Тарлана, то скажу вам прямо, он при первой встрече со мной вел себя высокомерно, и это тогда намного испортило нам дело, но, учитывая его авторитет, я простил ему все. Теперь его письма из Турции способствуют поднятию духа моих сторонников. Его приезд к нам будет кстати...
— Я просто восхищен вашей прозорливостью, имам Нажмутдин. Хочу передать вам самые наилучшие пожелания моего посла в Турции и заодно его просьбу...
— Я вас слушаю, мистер Кларк.
— Уважаемый Нажмутдин, посол Великобритании в Турции просил оформить письменно все то, что касается нашей страны.
— Мистер Кларк, мы сделаем это после нашей победы. Может быть, вы полагаете, что я погибну в период нашего наступления на большевиков и некому будет потом подписывать соглашение по затронутым вашим правительством вопросам. Мою позицию, по-моему, вам изложил мой посол Ахмедхан. Я уполномочил его по всем вопросам дать англичанам полное согласие. Если этого вам недостаточно, то я готов сейчас дать любой нужный Англии документ. Только заранее не отправляйте меня на тот свет, мистер Кларк, — закончил полушуткой Гоцинский...
— Святейший из святых, вы меня не поняли. Пусть отсохнет язык у того, кто произнесет слово о возможной вашей гибели в будущих героических сражениях за освобождение вашей священной земли. Святые не погибают в газавате... Я просто к слову вспомнил о просьбе посла моей страны. Документ мы оформим, уважаемый имам, перед самым началом нашего победоносного наступления, чтобы сразу после уничтожения противника огласить его на центральной площади Махачкалы, как теперь называют большевики Порт-Петровск, — с иронией ответил Кларк...
Кларк и его спутники остались ночевать у Гоцинского. Чтобы устроить их, Нажмутдин прогнал своих отважных мюридов в сарай...
Кларк устал, но блохи не давали ему спать, десятки мыслей приходили в голову после беседы с имамом...
В конце концов он пришел к выводу, что Гоцинский, несмотря на свой преклонный возраст, хитрый и дальновидный дипломат. Фактически этот дряхлый старик ни с одним из его предложений не согласился и на все вопросы дал обтекаемые ответы.
...Поднявшись рано утром, Кларк сказал Гоцинскому, что он намерен выехать в Грозный, где желает ознакомиться с обстановкой у большевиков, о которой ему известно только по данным, переданным его агентами
— Я должен все увидеть своими глазами, — заявил Кларк. Гоцинский согласился с англичанином, даже обрадовался, что он избавится от назойливого контролера его действий. Спутников, думал лжеимам, можно обвести; а убедить в чем-то опытного иностранного разведчика не так-то легко. Пусть лучше он будет дальше от штаба, а «кормить» его сообщениями можно и через связных. Но перед Кларком Гоцинский, конечно, не выдал своих мыслей.
— Не лучше ли, мистер, вам поехать в столицу Дагестана? — спросил Гоцинский, хотя заранее знал, что англичанин ни за что туда не поедет, так как испугается быть опознанным кем-либо из его бывших сослуживцев по бондарному заводу, где когда-то он был схвачен как агент Бичерахова.
— Имам, в Порт-Петровске мне трудно будет скрываться, ведь там, видимо, немало осталось голодранцев, которые хотели прикончить меня. Хорошо, что удалось бежать к Бичерахову.
— Ничего, мистер Кларк, мы найдем этих голодранцев и рассчитаемся за все издевательства, совершенные тогда над вами.
— Спасибо, уважаемый имам... А теперь по существу. Я буду в Грозном под фамилией Карпова. Постараюсь разузнать там, не пронюхали ли чекисты о вашей подготовке к восстанию. Затем вернусь сюда. К этому времени Осман перебросит в штаб оружие и боеприпасы. Связь будем поддерживать через Халил-Пашу.
— Мистер Кларк, он же турок и в отличие от вас не знает русского языка, в Грозном его могут поймать.
— Имам, Халил-Паша такой же турок, как я русский...
— Значит он...
— Да, имам, но только, кроме вас, меня и Хаджи Захида, никто об этом не должен знать, в том числе и Осман и его молчаливый товарищ Вехид, сопровождавший нас.
— Почему вы так засекречиваете Халил-Пашу, мистер Кларк? — спросил Гоцинский.
— Имам, Халил-Паша активный сотрудник «Анатолий Шеркет», близкий друг Тарлана и Ахмедхана. У
