— Почему бы тебе, собственно, все это не проделать? — Писти вдруг прервала поток фантазий Ямурайхи.
Та так удивилась, что даже сбилась с фразы и тупо переспросила:
— В смысле?
Каверзно улыбнувшись, Писти начала излагать свой план…
Если бы она и Ямурайха не были бы столь пьяны, а на Когъёку еще не влияли последствия родов, три женщины ни за что не стали бы проворачивать подобное дельце. Сейчас же разум каждой был слегка затуманен — самое время для безумств!
***
Довольный Шарркан, покачиваясь, возвращался в свои покои. Определенно ему удалось залить печаль после неудачи с Ямурайхой. Сладчайшее вино и компания прекрасных женщин — что может быть лучше? А скоро в его покои заглянут две особенно очаровательные дамы, и скрасят одинокую ночь. Кому вообще нужна вредная ведьма?
От избытка чувств Шарркан даже вполголоса затянул старую моряцкую песню.
Ждет меня милая в Партевии,
А другая в Актии,
А третья…
Где ждет третья милая мир так и не узнал: из темноты вылетели водяные нити и надежно оплели Шарркана, прижав его руки к телу.
Затуманенный винными парами разум так и не понял, что происходит, когда на затылок ему опустилось что-то тяжелое.
— Мне кажется это уже перебор, — успел расслышать смутно знакомый голос Шарркан.
— Перебором будет его выпороть! Все остальное — не перебор!
Окончание разговора покоритель Шарркан уже не услышал, провалившись во тьму.
***
Шарркан очнулся от того, что нечто мягкое щекотало его шею. Открыв глаза, он понял, что нечто — перо павлина. А держит перышко изящная ручка.
Шарркан скользнул взглядом по хрупким пальчикам, тонкому запястью, острому плечику и… заглянул в горящие глаза Ямурайхи.
— Наконец-то ты проснулся, шалунишка, — проворковала она.
Ее голос звучал непривычно: соблазнительно и томно, обещая неизведанные наслаждения.
Ямурайха убрала перышко, выпрямилась, и Шарркан невольно задохнулся. Пусть Ямурайха и так одевалась весьма открыто, но сейчас превзошла себя. Ее фигуру полупрозрачным облаком окутывала коротенькая рубашечка на бретельках. И больше ничего.
Шарркан мог насладиться видом округлых холмиков груди, плоского живота и покатых бедер, но легкая ткань не давала увидеть все, будоражила воображение загадкой.
Шарркан шумно сглотнул, немного пришел в себя и только теперь заметил, в каком положении оказался. Он мгновенно протрезвел, когда понял, что от его запястий и щиколоток отходят водяные ленты, прикрепленные к столбикам кровати, а одежда куда-то делась. Но самое страшное заключалось в том, что почти нагая Ямурайха сидела на нем верхом и наверняка почувствовала, насколько ему понравился ее наряд.
— Ты что затеяла, ведьма?! — взревел Шарркан, дергаясь в путах.
Но вода, несмотря на мягкость и податливость, держала лучше всяких цепей. Уж в чем, в чем, а в изобретении разных ловких магических фокусов Ямурайхе не было равных.
Расплывшись в сладострастной улыбке, Ямурайха вдруг впилась ногтями в ягодицу Шарракана, так что он едва не заорал. На самом деле было не так уж и больно… скорее даже в чем-то приятно.
— Кто тут ведьма, а?
Наказание тут же сменилось лаской, когда Ямурайха провела по губам Шарркана пером, а затем оставила невесомый поцелуй. Только в этот миг он ощутил исходящий от нее дурманный запах вина.
«Да она же пьяна в дупель!»
— Сегодня я не ведьма, а твоя госпожа! — объявила Ямурайха, усаживаясь на Шарркана верхом.
И он не смог сдержать стона…
***
Ямурайха медленно открыла глаза. Голова гудела, словно там кипело ядреное зелье, готовое вот-вот взорваться.
«Больше никогда не буду столько пить», — в очередной раз пообещала себе она.
Все козлина Шарркан виноват! Расстроил ее, придурок, вот и пришлось заливать печаль вином. Ничего, она ему еще отплатит! На краю сознания зашевелилась какая-то смутная мысль о возмездии, но в этот миг Ямурайха как раз окончательно осознала окружающее…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Предмет ее горячей ненависти лежал в постели рядом, собственнически обнимая Ямурайху за талию. Совершенно голый.
Оглушительно завизжав, Ямурайха отшвырнула Шарркана магией. Он впечатался в стену и сполз на пол пятой точкой кверху. Правда, тут же вскочил, крепкий паразит, и заорал:
— Больно же, ведьма! Вчерашнего, что ли не хватило?
— Да как ты смеешь! — Ямурайха вскочила на кровати, совершенно забыв о своей наготе, и бросилась на Шарркана с кулаками. — Маньяк, насильник! Прокрался в комнату невинной девушки и обесчестил…
— Еще вопрос, кто кого обесчестил! — рыкнул он, перехватывая ее за запястья, однако удерживал мягко, лишь не давая себя ударить.
— Я тут пострадавшая сторона. Похитила меня и всю ночь объезжала.
От неожиданности Ямурайха перестала брыкаться и бросила:
— Врешь!
Хотя вовсе не была так уверена в своих словах, кружившаяся на краю сознания мыслишка становилась все более четкой.
Отпустив Ямурайху, Шарркан повернулся спиной, демонстрируя слезы от ногтей. Потом показал засосы на шее и в других местах.
— По-твоему, я это сам себе сделал?
— Кто-то из твоих баб… — слабым голосом начала Ямурайха.
И тут воспоминания о прошлой ночи обрушились на нее всей тяжестью. От осознания того, что она вытворяла, волосы встали дыбом.
— Ну ты и даешь, — продолжал тем временем Шарркан, усмехаясь. — Если бы не убедился сам, что ты девственница, ни за что бы не поверил. Как ты смогла научиться таким штукам?
— На специальном големе тренировалась, — брякнула Ямурайха прежде, чем успела прикусить язык.
Хорошо хоть не сболтнула, что голема зовут «Шарк» и внешне он очень похож на кое-кого из присутствующих.
— Так ведь с живым мужчиной лучше, чем с големом. — Приобняв Ямурайху за плечи, Шарркан шаловливо улыбнулся.
Желая как-то его уязвить, Ямурайха соврала:
— Да не особо.
Задетый за живое Шарркан притянул ее ближе к себе.
— Уверена? Ты ведь была в стельку, наверняка ничего не помнишь. Следует освежить твою память…
Ямурайха бы очень даже не отказалась повторить на трезвую голову все, что произошло вчера, только сперва выпить опохмеляющее зелье. Однако скорее откусила бы себе язык, чем призналась в этом.
— Отвали! — бросила она и, принявшись вырваться, уронила Шарркана на кровать.
Никто из двоих впоследствии так и не смог вспомнить, когда драка перешла в страстные объятия и поцелуи.
***
Наблюдая, как сияющий Алладин подводит увенчанную белыми цветами Ямурайху к алтарю, где уже ждут Шарркан и жрец, Когъёку едва не прослезилась.
— Наконец-то дворец прекратит трястись от их скандалов, — шепнул ей донельзя довольный Синдбад.
— Да уж, пришлось пойти на крайние меры, чтобы два этих упертых барана наконец-то осознали, что без ума друг от друга, — ответила Когъёку, пытаясь за ироний скрыть то, как на самом деле растрогана. — Хотя мне все еще немного стыдно за ту нашу выходку. Все-таки связывать Шарка — это попахивает принуждением. Ладно, Писи и Яму были пьяны, но вот я…
Синдбад ласково обнял ее за плечи.
— Не переживай, милая. Иногда вправить мозги может только хорошая встряска. По себе знаю.
Свадебная церемония закончилась, жених склонился к губам невесты и… Верные себе Шарркан и Ямурайха устроили скандал прямо у алтаря, причем Когъёку так и не смогла понять, в чем причина. Орали оба так, что жрец выпал в осадок, а гости растерялись.
Страдальчески вздохнув, Когъёку прикрыла лицо рукой.
— Ну почему они никак не угомоняться?!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Милые бранятся, только тешатся. — Синдбад развел руками. — Видимо такая уж у них любовь.
— Выпьем за настоящую, верную, чистую любовь, которая побеждает все невзгоды! — возвестила на очередных дамских посиделках Писти, поднимая бокал. — Так чудесно, что вы обе нашли свое счастье!
