— А-а… суки!! — Он приподнял тяжелый «ППШ» и от живота хлестнул по подлеску длинной очередью. — Получите…
Перемахнув через сколоченную из жердей загородь, Мажонас, почти не пригибаясь, вымахнул прямо на проселок. Он услышал какой-то шум невдалеке: как будто кто-то ломился напрямки через мелколесье — и полоснул на этот звук очередью из автомата. На несколько секунд замер, прислушиваясь… В лесу, там, где проселок перед выездом на хутор огибает лесистый холм, заработал автомобильный движок… Римас, недолго думая, чухнул прямо по проселку, не думая о том, что может нарваться на ответные выстрелы…
Потом, срезая угол, вломился как кабан в подлесок, рискуя в темноте расшибить лоб или выцарапать себе глаза…
Опять вымахнул на грунтовую дорогу, кое-где присыпанную щебнем, чтобы колеса не разбивали полотно в мокрядь и непогодицу, проделывая глубокие колеи… Увидев удаляющиеся габаритные огни и отсвет автомобильных фар, присел на корточки и дал еще одну очередь — по этой удаляющейся цели…
Когда он притащился обратно, волоча в руке «ППШ» с опустевшим диском, Нестеров и Вирас уже таскали воду из пруда и выливали ее ведрами на полыхающие отдельными желто-синими языками то там, то сям останки деревенской бани.
— Ну как, все живы? — поинтересовался он, прикурив от одной из головешек сигарету. — Живы? Спасибо тебе, Дева Мария, спасительница ты наша и заступница!..
— Хватит болтать! — прикрикнул на него Стас. — Бери инструмент, и давай будем в темпе тушить!
Минут через сорок, пропахшие гарью, они ввалились в дом. В руке Онуте была старая берданка, на которую она сейчас опиралась как на клюку. На столе перед Мышкой лежал «ПМ», который ей дал Стас: чтобы она охраняла себя, а заодно и их клиентку. Семенова, оставаясь внешне спокойной, привычно катала в правой ладони пару стальных шаров: она была уже одета в свой кожан и бейсболку.
— Онуте, если кто будет спрашивать, отчего случился пожар, скажешь, что рванул котел, — вытерев ладонью закопченный лоб, сказал Римас. — Когда мы со Стасом развяжемся кое с какими делами, срубим новую баньку… какие проблемы?
— Что это было? — спросила Мышка. Потом, нервно хихикнув, она сказала: — Кое-что в бане сгорело… Хорошо еще, что одежду, кроме, гм… этих самых предметов, мы оставили в доме. А то в чем бы мы поехали обратно?
— Это не самое страшное, что могло случиться, — сказал Стас, возвращаясь из кладовки с бутылкой «Абсолюта». — Не собирался сегодня пить… Но по одной рюмке, полагаю, мы сейчас обязаны пропустить.
Выпили все, включая Семенову.
Стас, похрустев маринованным огурчиком, сказал:
— Римас, помоги Онуте и Вирасу прибраться на хуторе, а потом приезжай ко мне: будем держать военный совет…
Глава 19
НАМЕКИ ТОНКИЕ НА ТО,
ЧЕГО НЕ ВЕДАЕТ НИКТО
Как бы ему ни хотелось в связи с неважным самочувствием Аркадия Львовича хоть чуточку придержать дурные новости, пришлось все же Михаилу ехать в Жуковку и все рассказать отцу (тот же глава СБ Демченко, подчиняющийся напрямую президенту компании, обязан был немедленно сообщить о случившемся Гуревичу-старшему).
Вопреки всем опасениям, Аркадий Львович выдержал этот удар стоически. Мало того, теперь, когда появилась хоть какая-то ясность в том, что произошло неделю назад с его дочерью, когда стал известен масштаб событий и выяснились, пусть только в общих чертах, цели и планы похитителей, Гуревич-старший как-то даже преобразился, превратившись в бурлящий сгусток энергии, подпитывающий, подзаряжающий не только его самого, немолодого уже, в сущности, мужчину, но и тех, кто находился рядом, составляя очерченный годами совместного труда «ближний круг»…
В центральный офис компании на следующее утро он приехал вместе со старшим сыном. Переговорив о чем-то наедине с главой СБ Демченко, он затем принял участие в летучке, которую, впрочем, доверил провести, как обычно в последнее время, исполнительному директору Михаилу Гуревичу. О той трагической ситуации, которая существовала в семье Гуревичей и получила вчера вечером свое драматическое развитие в связи с похищением неизвестными злоумышленниками Юлии Поплавской, в самой компании знали лишь единицы. Механизм принятия и исполнения решений работал по-прежнему безотказно, и если даже кто-то из персонала компании и обращал внимание на некий момент напряженности в среде руководителей, то таким наблюдательным людям оставалось лишь гадать, что именно стряслось «наверху», откуда — так заведено в «Росфармакоме» — крайне редко происходит протечка мало-мальски важной и серьезной информации…
После совещания Аркадий Львович пригласил к себе в кабинет сына Михаила и Демченко.
— Проверка отпечатков пальцев, найденных на пакете, а также на его содержимом, пока еще не завершена, — доложил Демченко. — Поскольку мы действуем пока в неофициальном порядке, находясь вне рамок конкретного уголовного дела, все это… в известной мере тормозит ход нашего расследования…
— Вам, Виктор Петрович, за то и платят повышенные оклады, чтобы вы и ваши сотрудники четко и эффективно решали такие вот вопросы, — с легким раздражением в голосе сказал Михаил Гуревич. — Задействуйте все ваши связи и возможности в правоохранительной системе. Если необходимо, простимулируйте тех спецов, кого вы считаете нужным привлечь. Но только лучших, от кого действительно можно ожидать реальной помощи в нашем деле!
— Мы делаем все необходимое, Михаил Аркадьевич, — спокойным тоном сказал особист. — По поводу этого пакета, который был доставлен к нам вчера вечером, я хочу сказать прямо: экспертиза, как дактилоскопическая, так и графологическая, в данном случае нам ничего не даст. Те, кто посылали эту бандероль, — отнюдь не идиоты, и ожидать, что они оставят свои пальчики, было бы, по крайней мере, наивно. Текст записки распечатан на принтере, и обнаружить эту технику… да хоть у нас, в Москве… это все равно что искать иголку в стоге сена. В пункте приема корреспонденции сети «Ю Эйч Пи Эс», где была принята и зарегистрирована «посылка», слежение и запись при помощи телекамер не производятся. Сотрудница филиала, оформлявшая заказ, смогла описать того парня, что принес «посылку», очень и очень приблизительно, потому что был конец напряженного рабочего дня, а у этого молодого человека лет двадцати пяти были типично славянские черты лица. Выглядит так, как выглядят те молодые люди, что подрабатывают в качестве посыльных и курьеров в великом множестве столичных фирм, как частных, так и многих государственных учреждений… Как бы то ни было, мы все это сейчас проверяем, что-то сами, что-то через своих друзей в органах…
— Этот самый Бочаров И. С., значит, вымышленная фигура? — мрачно поинтересовался Гуревич-младший. — И никакого абонентского ящика, куда можно было бы скинуть ответ, тоже не существует?
— Людей с такими данными в Москве и регионе найдено пока трое… сейчас пробиваем биографию и род занятий каждого. Но в отделении, которое указано в обратном адресе, отрицают, что человек с такими данными состоит либо состоял ранее среди их клиентуры. Да и абонентского ящика под тем номером, что указан, не существует и в помине…
Аркадий Львович, дававший пока выговориться двум остальным участникам этого импровизированного совещания, вопросительно посмотрел на особиста:
— Если бы Юлю похитили не в Кёниге, а здесь, в Москве, или в Подмосковье, я бы имел основания считать, что это дело рук кавказцев…
— Я и сейчас не исключаю такого сценария, — сказал особист. — Юлия Аркадьевна ранее имела немало контактов с представителями чеченской и ингушской диаспор, проживающими в Москве и в регионе. Все это, конечно, происходило в рамках осуществления гуманитарных программ, но все же, все же… кто-то из этой непростой публики мог положить на нее глаз. Опять же, Юлия Аркадьевна сама посещала регион Северного Кавказа…
— Пока я не запретил ей туда ездить! — мрачно сказал Михаил. — Тоже мне, «мать Тереза» нашлась…
— Миша, я запрещаю тебе плохо говорить о Юле, — негромко, но веско сказал Аркадий Львович. — У нее доброе сердце… она искала свой путь в жизни… и девочка не виновата, что у нее очень состоятельные родственники и что именно ее какие-то подонки выбрали в качестве жертвы…
— Ты меня неправильно понял, отец, — Гуревич-младший вымученно улыбнулся. — Мы хоть с Юлькой и цапались в прошлом, но я за нее… Гм… Ладно, не о том мы говорим… Что касается «кавказского следа», то я, как вам уже было доложено, разговаривал на эту тему с двумя известными вам «московскими» чеченами, в строго конфиденциальном ключе. За всю диаспору они, конечно, не отвечают, но все же, все же… Зачем им с нами ссориться? Если только какие-нибудь отморозки на такое решились? Но если в нашем деле орудует какая-нибудь банда выходцев с Кавказа, то почему местом для осуществления акции выбран Кёниг?
