— Это же человек! — прошипела я.
— Ну, какой он человек, он бессознательное тело, тут же пишут…
— Но он еще не умер!
— Так умрет, — он миролюбиво ухмыльнулся… — Смотрите… Эти сукины дети в Посольстве хотят свалить с больной головы на здоровую… Это сами они в Ниагару свалились, причем всем дипсоставом… Вся возня с гробами наложенным платежом — их епархия… Даже не смейте думать забрать этого говнюка. Ишь, прицепились к фамилии! Это все интриги Козлова-Рамиреса, попомните мое слово, он подлейшая тварь! Так что пусть расхлебывают свою проблему сами…
…О межведомственных войнах — происходи они в Сингапуре, Германии времен Рейха, Советском Союзе или Израиле — написаны тома, поставлены сотни фильмов, рассказаны тысячи анекдотов. Но вражда между Синдикатом и нашим Посольством в России давно уже приобрела поистине эпический размах. И дело было не только в личных амбициях Посла и Генерального Синдика, в сферах влияния или в полномочиях. Гвоздь этой многолетней вражды сидел в гигантской разнице между нашими бюджетами. Мы были богаты. Мы были чертовски богаты. Мы были так богаты, что почти не считали денег, — за нас их считал Клещатик. Посольство же по традиции сидело на жесточайшей диете. В то же время дипломатический статус жег этим ребятам их тощие ягодицы, не позволяя спокойно взирать на античные масштабы нашей деятельности. Бедность, вздорность и гонор посольской братии напоминали мне хвастливого Портоса из «Трех мушкетеров», вернее, его знаменитую перевязь, спереди роскошную. (Остальное, как известно, у него прикрывал сзади плащ, под который нельзя было заглядывать, дабы не увидеть на заднице заплат нищеты.)
Дипломаты требовали от нас беспрестанного воздаяния отечественному флагу, гимну и национальной гордости. (Мы же были вольными корсарами, — во всяком случае, бороздили просторы стран СНГ, не прикрывая темечка диппаспортами).
Традиция нашей совместной работы в России сложилась не сегодня: мы платили, они произносили речи. И вместе мы вытягивались под звуки государственного гимна — «Атиквы» — со скорбно-вдохновенными лицами…
Ни одно мало-мальски внушительное деяние Синдиката в России не обходилось без вступительной речи Посла — старого Цицерона с выслугой лет, не умеющего вовремя остановиться… Сопровождал его обычно атташе по связям с социумом Фелиппе Козлов-Рамирес, вкрадчивый молодой человек со сложной родословной. Родиной его отца была Аргентина, и сын унаследовал ласково-маслянистый блеск латиноамериканских глаз, тонкие усики и манеру актера мыльной оперы на всякий случай заигрывать с любым собеседником. Мать приехала в Израиль из России после многолетней упорной борьбы за выезд, поэтому мальчик унаследовал стремление добиваться своего любыми, неважно какими, путями.
В Яшиных комиксах — а наши отношения с Посольством породили у Яши целую череду комиксов — Козлов-Рамирес представал в образе пришибленной гиены: очень похоже наклонял голову, одновременно укрывая ее и в то же время вытягивая шею, вынюхивая, — не завалялась ли под кустом какая-нибудь падаль… Более всего на свете он боялся гнева Посла, который, по слухам, швырял в подчиненных тяжелыми предметами…
— Так что мне делать?!
Петюня взглянул на меня, спросил проникновенно:
— Вы хотите моего совета?
— Ну конечно!
— Дайте бумажонку! — он брезгливо взял письмо, скомкал его и бросил под стол в корзину.
— Мы ничего не получали. — Он смотрел на меня безразличными глазами в розовых прожилках. Так ворона разглядывает прыгающих вокруг воробьев, не желая иметь с ними ничего общего.
И вдруг расцвел в улыбке, светлой и благостной:
— Лучше послушайте анекдот. Как раз по теме:
Анекдот от Петюни
Этнографы обнаружили в районе Ниагарского водопада неизвестное, не описанное еще наукой, племя индейцев. Их отличительная особенность — огромная шишка на правой ягодице. Ученые заинтересовались, снарядили экспедицию, стали наблюдать за племенем. И научная загадка объяснилась: утром каждый индеец выползает из хижины, зевает, потягивается, прислушивается… — Что это за шум?! — спрашивает он в ужасе, — откуда такой страшный шум?!.. — хлоп себя со всего размаху по заднице: — Да это же Ниагарский водопад!!!
Я молча смотрела на него с полминуты, потом также молча поднялась и вышла.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Из «Базы данных обращений в Синдикат».
Департамент Фенечек-Тусовок.
Обращение №1.365:
Женский взволнованный голос:
— …В 86 году я сделала аборт от еврея. Скажите, можно это засчитать за мандат на восхождение?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Microsoft Word, рабочий стол,
папка rossia, файл sindikat
«…идея Клещатика, выношенная под сердцем еще с ноября, постепенно прорастает и даст ему со временем пышный урожай, который, впрочем, он собирает с Синдиката ежегодно: Праздник Страны на ледовой арене.
Главной конфеткой станут новенькие израильские фигуристы, занявшие на последней Олимпиаде то ли третье, то ли шестое место.
Вчера всех синдиков собрали в «перекличке» на обсуждение этих будущих сатурналий. Клава, как обычно, завел уже традиционный запев о сокращении штата. Кажется, наш добряк получает особое мстительное удовольствие от того, как вытягиваются лица синдиков: мало кому хочется уехать, не заработав и половины намечтанных денег. И только баба Нюта, завершающая свой десятый год в России, невозмутима, плюет на всех и всегда готова к громогласному отпору.
Услышав Клавин зачин «нам некуда деться, придется малость сократить штат», она достала косметичку, деловито открыла ее и принялась снимать с ногтей слой старого лака. В «перекличке» пронзительно и ядовито запахло ацетоном. Клава закашлялся.
— Анат Крачковски, — сказал он, — я уволю тебя только ради того, чтоб не видеть больше твоих ведьминых когтей и не нюхать эту замбурную вонь.
В ответ та подняла бровь и звонко отчеканила:
— Стоит мне захотеть, вы все сгинете еще до того, как я поменяю цвет ногтей с зимнего на весенний… И ты, толстяк, в первую очередь…
Наконец явился и Ной Рувимыч, разложил бумаги, раскатал на доске план малой спортивной арены Лужников и с большим подъемом стал разворачивать перед всеми сверкающие горизонты будущего празднества:
— Вы смотрели вчера по телевизору их обязательную программу? Они откатали ее великолепно, зал буквально взорвался израильскими флажками! Вот это и будет нашим гвоздем…
— Так они приедут? — спросил всегда подозрительный Петюня… — Эти вот, как вы сказали?.. — он ни о ком и ни о чем никогда не слышал.
— Я веду переговоры… должен еще связаться с их менеджером. Она несет на церемонии закрытия олимпиады израильский флаг и по этому поводу сейчас к Ней невозможно пробиться… Когда послезавтра они вернутся домой…
— А где они живут? — спросил Петюня.
— Вообще-то они израильтяне, — торопливо вставил Клещатик.
— А где они живут? — настырно повторил вопрос Петюня.
— Вообще? — легко и как-то скороговоркой переспросил Ной Рувимыч, — Вообще — в Америке…
Мы с Яшей переглянулись. Синдикат устраивал праздник виртуальной страны, с виртуальными спортсменами на ледовой арене, в России. А между тем мы точно знали, что эта страна существует, и в данный момент истекает кровью…
…Бедный Клавдий, кажется, изнемогает от всего этого. Он понимает, что Синдикат должен отбацать Праздник Страны как можно громче — такова традиция, такова идеологическая установка, которую подкачивает Клещатик своими таинственными и крепкими связями в Иерусалиме. В то же время Клаве хочется, чтобы его оставили в покое, чтоб он остался дома один, разулся, прошелся незакованной в обувь раненой ногой по кухне, надел любимый красный фартук в белый горошек и зафаршировал баранью ногу, о которой я слышу вот уже полгода и не пробовала ни разу…
Клава мужественно пытается противостоять колоссальной утечке бюджета на Праздник, я уже заявила ему, что дам на эти утехи плебса тысяч двадцать, и ни копейкой больше. Но все мы понимаем, что бессильны.
Клещатик обаятелен, как дьявол, улыбается, говорит душевно, убедительно… и вот уже минут через десять чуть не вся коллегия синдиков наперебой предлагает всевозможные фенечки: Миша Панчер предложил заказать особое мороженое: шарик — синий, шарик — белый, отразив государственные цвета.
— И сделать съедобные флажки, — подсказал негромко Яша… — чтобы в финале праздника гости их дружно съели…
Все эти торжественно-рекламные глупости сожрут, конечно, львиную долю годового бюджета. Но, чтобы накрутить расходы Синдикату, Клещатик еще настаивает на увеличении числа артистов, количества номеров, численности танцоров…
