Крепость блокировала проход, образованный ущельем Ганьсу, которое в этом месте резко сужалось. В городе разместился многочисленный отряд таможенников, кому вменялось проверять чужеземные караваны, присматривать за местными рынками и взимать налоги.
По вполне очевидным причинам втайне провозившие шелк Море Покоя и Аддай Аггей старались обойти Нефритовые врата стороной. Для этого требовалось задолго до появления крепости в поле видимости отвернуть к северу и продвигаться вдоль черных отрогов гор Мачжон — Лошадиной Гривы, там и сям сверкавших сероватыми шиферными пластами. В сезон дождей эта тропа становилась такой скользкой, что пользоваться ею было по-настоящему опасно.
Помимо желания понемногу приблизить несторианскую церковь к китайской столице Аддай Аггей надеялся на беспрепятственный доступ несторианских караванов к храму, ведь тогда контрабандный шелк можно будет доставлять прямо в город и в рискованных путешествиях через хребет Лошадиной Гривы отпадет надобность. Пока же караван был вынужден, свернув, два дня брести по проложенной стадами каменистой тропе, пока не достигал другого прохода в Великой стене — не такого узкого, как у Нефритовых врат. Здесь протянулась невысокая, в рост человека, стена из сырцового кирпича, покрытая искусственной сетью линий и стыков между «блоками», которые создавали иллюзию прочной каменной кладки. С обеих сторон от стены, служившей скорее символической, чем реальной, преградой на пути, особенно в столь безлюдном районе, спокойно проходили стада овец и коз. Пастухи же то и дело взбирались на эти горы или спускались по отвесным склонам, запросто входя на территорию империи и покидая ее, отлично зная, что так поступают не они одни. Многочисленные разбойники, ради наживы готовые бросить вызов рыскавшим в горах демонам, были готовы напасть на тайные караваны, пробиравшиеся в обход официальных застав. К тому же, миновав поддельную стену, контрабандисты еще не менее трех дней с опаской пробирались вглубь страны, избегая встреч с китайскими патрулями…
— Прямо у Нефритовых врат… — задумчиво повторил Море Покоя. — Аддай Аггей неплохо придумал.
— Ясно же, что наша затея выгодна и вам. И вдруг такая катастрофа! Если не развернуть строительство сейчас, пока некие высшие чины к нам благорасположены… небезвозмездно… У этих людей жадные глаза и короткая память! Не поспешим сегодня — еще неизвестно, удастся ли получить разрешение завтра. Надо нынче же начинать! А на какие средства? — горевал дьякон.
— Единственное решение — начать сначала! — мрачно заявил Совершенный. — Передай Аддаю Аггею: я клянусь именем самого пророка Мани, что совершу даже невозможное, дабы исправить дело! Пусть будет уверен, я не стану сидеть сложа руки, — твердо произнес Море Покоя и вдруг спохватился:
— Чуть не забыл! Я приготовил твоему епископу особое вино для причастия. — Он указал на деревянный бочонок под накрытой полотном крышкой. — Луч Света, помоги дьякону, он довольно тяжел.
Через некоторое время молодой слушатель вернулся в кабинет Совершенного Учителя, который нервно прохаживался туда-сюда, покусывая гусиное перо, которым делал записи.
— Я не вижу иного решения, дорогой мой Луч Света! Тебе придется вернуться в Чанъань… и вновь попытаться завладеть коконами и червями. Что скажешь на это?
— Я готов! Если знаешь дорогу, половина трудностей уже позади! — с энтузиазмом ответил молодой кучанец.
Море Покоя всмотрелся в озарившееся радостью лицо Луча Света и подумал, что ему повезло встретить столь отважного Слушателя. Восторженный юноша был готов, не испытывая ни малейшего колебания или страха, по первому знаку пуститься в опасное путешествие.
— Когда мне отправляться в путь? Чем раньше, тем лучше?
— Да, как можно скорее.
— Выеду завтра же!
— Воспользуйся случаем и постарайся узнать, на каких именно условиях и кому наши друзья-несториане поставляют произведенный шелк. И вообще, приценись, почем там нынче шелка… — добавил Море Покоя.
— Вы полагаете, несториане обманывают нас с выручкой? Такие набожные люди!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А Чанъань так далеко!
— Аддай Аггей никогда не рассказывал вам о деталях заключенных сделок? Но вы ведь должны как-то следить за ходом дел?..
Совершенный Учитель жестом велел слушателю приблизиться — так, словно их могли подслушать.
— Я позаботился о том, чтобы в столице было кому присматривать… Доверять — не значит отказаться от проверки. Мы, манихеи, прекрасно знаем, что сражение Добра и Зла ведется повсюду, мы все участвуем в битве гигантов!
— Так в Чанъани у вас есть шпион?
Совершенный поморщился.
— Скажем так, надежный человек. Он также следит за тем, чтобы за людьми Аддая Аггея не увязались китайские соглядатаи. Не сомневайся: узнав об опасности, я бы немедленно предупредил несториан! Но обычно вести от моего человека поступают трижды в год. Сейчас просрочено уже полмесяца! Это на него непохоже…
— Хотите, чтобы я узнал, что происходит?
— Действовать надо предельно осторожно и осмотрительно. Боюсь, как бы власти не сделали моего человека наживкой. Если и ты попадешь в ловушку, все рухнет!
— Как его зовут?
— Этого тебе лучше не знать!
— В таком случае как я его найду?
Море Покоя вынул из кармана красную шелковую нить и намотал на левый мизинец.
— Это условный знак. Так ты узнаешь нашего человека в Чанъане.
— Говорят, это приносит счастье! — наивно воскликнул молодой кучанец.
— Только Свет Мани, Великого Пророка, приносит счастье! — отрезал Море Покоя. — Если ты не сможешь быстро связаться с моим посланцем, весьма вероятно, что он попал в беду…
— Я буду предельно осторожен! — поспешно ответил юноша.
— Ах, Луч Света! У тебя чистая душа, и это хорошо, но иногда лучше быть подозрительным. И не забывай: манихей не должен полностью доверять никому, кроме другого манихея… да и ему — с оглядкой. Каждый день я буду молить Мани, чтобы он даровал тебе свою защиту! — закончил Совершенный и обнял ученика.
Луч Света давно искал способ покинуть Турфан и вернуться к возлюбленной.
Нефритовая Луна!
Он сделал все возможное, чтобы забыть это имя и связанный с ним запах мяты и цветов апельсина. Ловкая, как акробатка, в любви она могла принимать самые замысловатые позы. Он пытался гнать воспоминания о том, как юркий язычок скользил по его животу и опускался все ближе к паху, но ни упражнения, ни уроки борьбы, ни часы молитвы, проведенные ниц на холодном полу святилища Церкви Света, ни обращение к Мани с просьбой избавить его от этих образов — ничто не помогло. Он жаждал воссоединения с ней и мало-помалу одолевал страх нарушить предписанные верой правила.
Однажды, во время горячей молитвы в храме, Луч Света осознал скоротечность жизни — ничто не заменит ему сказочного наслаждения, которое доставляли плотские радости: слияние двух тел, словно обращенных в единое целое. Он никак не мог уразуметь, почему вера запрещает столь замечательные вещи. Ему нигде не бывало так хорошо, так спокойно и радостно, как в объятиях Нефритовой Луны, — после того как они дарили друг другу лучшее, на что способны!
Тогда Луч Света направился в оранжерею, где росли шелковичные деревья, и разложил все личинки вокруг лампы, так что вскоре они засохли и стали тверже абрикосовых косточек. Потом, всего за несколько недель, уничтожил и всех остальных насекомых…
На следующий день после разговора с наставником он покинул Турфан и отправился в неизвестное будущее, которое целиком и полностью находилось теперь в руках у Нефритовой Луны. Луч Света не думал больше о странном происшествии, случившемся после той беседы с Морем Покоя. Выходя, он налетел на незнакомца; тот не удержался на ногах и разбил себе бровь. Пришлось пригласить его в оранжерею, чтобы помочь умыться.
У незнакомца было изможденное, дочерна загорелое лицо, а в левом ухе болталось серебряное кольцо. Все это придавало ему сходство с индийским аскетом. Он явно умел вести вежливую беседу. Звали его Буддхабадра, он действительно был индийцем и пришел из Пешавара. Луч Света так погрузился в грезы о предстоящей встрече с Нефритовой Луной, что слушал странника краем уха и мало следил за тем, что говорит сам.
