Она невольно попятилась от его резкого тона.
— Нет.
Джеймс ощутил, как расслабились мышцы. Он не отдавал себе отчета, в каком напряжении находится, как важен для него ее ответ. Всю свою жизнь он с болью сознавал, что его общественное положение важнее, чем он сам. Отец никогда не называл его сыном, только наследником. Предыдущий маркиз не знал, как относиться к ребенку. Он обращался с Джеймсом как с миниатюрной копией взрослого. Детские шалости воспринимались как оскорбление титула, и Джеймс быстро научился скрывать свою живую натуру под маской серьезности и послушания — по крайней мере когда находился в обществе отца.
В школе он пользовался популярностью — как и все атлетически развитые мальчишки, обладавшие общительным нравом, — но ему понадобилось некоторое время, чтобы выделить настоящих друзей среди тех, кто видел в нем средство достигнуть лучшей жизни и высокого общественного положения.
А потом в Лондоне — Боже правый! Дамам было все равно, окажись у него две головы или телосложение слона. «Маркиз, маркиз, — сопровождал его шепот. — Богат. Живет во дворце». В качестве преимуществ упоминались также приятная внешность и молодость, но ни слова об уме, чувстве юмора или, скажем, улыбке.
Если уж на то пошло, Элизабет Хочкис — первая женщина, которой он понравился, представившись управляющим.
Он перевел на нее взгляд.
— Значит, не маркиз? — вкрадчиво спросил он. — А как же книга?
Ее сжатые в кулаки руки затряслись. У нее был такой вид, словно она сейчас топнет ногой.
— Да потому, что так написано на обложке! Потому что она не называется «Как выйти замуж за нетитулованного джентльмена, обладающего некоторым состоянием и умеренным чувством юмора». Не знаю, какие еще объяснения вам нужны.
Джеймс не удержался от улыбки.
* * *
— Вообще-то я сомневаюсь, что могла бы привлечь титулованного господина, — уныло добавила Элизабет. — У меня нет приданого, и меня не назовешь бриллиантом чистой воды.
Здесь они расходились во мнениях, но он сомневался, что ему удастся ее переубедить.
— У вас есть кто-нибудь на примете? — поинтересовался он.
Элизабет выдержала красноречивую паузу, прежде чем ответить.
— Нет.
— Как я понимаю, кандидат в мужья все же существует, — усмехнулся Джеймс.
Она снова помолчала, прежде чем отозваться тоном, из которого следовало, что он рискует жизнью, если не оставит эту тему:
— Он меня не устраивает.
— А какими качествами должен обладать претендент, чтобы вас устроить?
Она устало вздохнула:
— Хорошо бы, чтобы он колотил меня не чаще чем раз в неделю, не бегал за каждой юбкой…
— Ну и ну! Оказывается, у вас высокие требования.
— Забудьте, что я сказала! — вскинулась она. — Не понимаю, зачем я вообще с вами разговариваю? Вы не имеете понятия, что такое отчаяние, какое испытывает человек, у которого нет выбора. Каково сознавать, что как бы ты ни старалась…
— Элизабет, — мягко произнес Джеймс и, протянув руку, сжал ее пальцы. — Простите.
— У него должны быть деньги, — тупо сказала она, уставившись на свою руку в его ладони. — Мне нужны деньги.
— Понимаю.
— Сомневаюсь, но думаю, этого достаточно, чтобы вы поняли: я бедствую.
— Вам не хватает того, что платит леди Дэнбери? Чтобы обеспечить себя? — тихо спросил он.
— Мне-то хватает, но этого недостаточно, чтобы обеспечить моих младшеньких. К тому же Лукаса просто необходимо отправить в Итон.
— Да, — рассеянно согласился он, — совершенно необходимо. Вы сказали, он баронет?
— Ничего я вам не говорила, но он действительно баронет.
— Наверное, я слышал это от леди Дэнбери.
Элизабет пожала плечами и издала нечто среднее между вздохом и невеселым смешком.
— Это ни для кого не секрет. В здешних краях мы являем собой классический образец обедневшего дворянства. Как видите, у меня не много шансов выйти замуж. Единственное, что я могу предложить, так это благородное происхождение. Но даже оно не слишком впечатляет. Я ведь не отпрыск аристократического семейства.
— Пожалуй, — задумчиво произнес он, — но найдется немало мужчин, готовых связать себя браком с мелкопоместным дворянством, особенно титулованным. К тому же в вашу пользу говорит то, что вы красивы.
Элизабет бросила на него сердитый взгляд.
— Пожалуйста, избавьте меня от своей снисходительности.
Джеймс недоверчиво улыбнулся. Она даже не представляет себе, насколько привлекательна.
— Мне говорили, что я довольно хорошенькая, — начала она.
Какое-то представление все же имеет.
— …но «красивая» — это явное преувеличение.
Он махнул рукой, отметая ее протесты:
— Поверьте, я разбираюсь в таких вещах. Как я уже сказал, в округе наверняка найдется не один мужчина, который захочет жениться на вас.
— Один есть, — с отвращением сказала она. — Местный сквайр. Старый, жирный и противный. Моя младшая сестра предупредила, что сбежит в работный дом, если я выйду за него замуж.
— Понятно. — Джеймс потер висок, пытаясь найти решение проблемы. Просто преступление, если она выйдет замуж за омерзительного старика вдвое старше себя. Впрочем, кое-что он мог бы сделать. У него хватит денег, чтобы тысячу раз послать ее брата в Итон.
Вернее сказать, у маркиза Ривердейла. Джеймсу Сидонсу, простому управляющему, не полагается ничего иметь, кроме одежды, которая на нем.
Он мог бы организовать нечто вроде анонимного чека. Едва ли гордость Элизабет простирается так далеко, чтобы отвергнуть дар небес. Не приходится сомневаться, что она бы отказалась, если бы речь шла только о ней, но на карту поставлено благополучие всей семьи.
Джеймс сделал мысленную заметку связаться со своими поверенными как можно скорее.
— Итак, — произнесла Элизабет с неловким смешком, — если вы не припрятали где-нибудь солидный капитал, я не представляю, чем вы могли бы мне помочь.
— Собственно говоря, — сказал он, избегая прямой лжи, — я собирался оказать вам помощь иного рода.
— А именно?
Он тщательно подбирал слова:
— Я имею некоторое представление о флирте. До того как поступить на службу я вел… не то чтобы активный образ жизни, но принимал участие в светских событиях.
— В Лондоне? — озадаченно спросила она. — В высшем свете?
— Отчасти, хотя я никогда не понимал всех тонкостей лондонского сезона, — ответил он, выделив конец фразы.
— Полагаю, это не важно, поскольку у меня нет средств выезжать на светские рауты. — Она сокрушенно улыбнулась. — Но даже если бы были, я предпочла бы потратить их на образование Лукаса.
Джеймс уставился на изящное овальное личико с громадными голубыми глазами. Он никогда не встречал существа, менее подверженного эгоизму.
