— Нас могут арестовать? — спросил Квинт.
— Мы не преступники. Единственное, что нам угрожает — это срыв полета, выяснения, объяснения. Поэтому нужно быть предельно осторожными. Особенно тебе, Квинт. У тебя документов и прописки нет. Ты вообще на планете не числишься.
— Значит, мной пренебрегают, как бесконечно малой величиной?
— Не говори глупостей. Без дела из дому не выходить, с соседями желательно не встречаться. Ты их спугнул тогда скрежетом. Как бы они не вспомнили об этом. Надо поторапливаться с работой. Почему же Ужжаз задерживается?
И только я это сказал, как в дверь постучали. Явился Ужжаз. С порога он деловито сказал:
— Я в вашем распоряжении.
— Чудесно! Я ждал вас. Будете жить у меня.
Ужжаз сразу приступил к расспросам:
— Над чем в последнее время работал Бейгер?
— Над передачей человека по радио.
— Понятно. Все то же. Я знаю об этом.
Я рассказал, как мы собираемся спасти профессора.
— Да-а, — протянул Ужжаз. — Это интересно и заманчиво! Но мне кажется, что здесь много фантастики.
— Ни на йоту. Сплошная реальность. Я человек практичный и слов на ветер не бросаю. Подтверждение тому — законсервированный атомный взрыв, Клопомуха и кое-что другое.
— О! Клопомуха! Так это дело ваших рук? — Ужжаз возбужденно прошелся по комнате. — Немыслимо! Как вам удалось создать ее?
— Об этом после. Надеюсь, сомнений больше нет? Отлично! Так я и думал.
— Дайте работу, — Ужжаз снял и снова надел колпак.
Квинта время вылечило, и он смотрел теперь на Ужжаза с уважением:
— А вы, оказывается, неплохой человек, — сказал он ему. — Вот что значит Филово перевоспитание. И посвежели вы. Но колпак, скажу прямо, вам не к лицу.
— Привычка, — смущенно улыбнулся Ужжаз. — Без него я чувствую себя раздетым, с ним связаны приятные воспоминания. Но если вам не нравится, я могу его не носить.
— Носите, — сказал я. — Без него вы не Ужжаз. Завтра с утра распределим обязанности, кому чем заниматься. А сегодня познакомим вас с нашим хозяйством. Введем в курс дела.
Ужжаз осмотрел ядроскоп, побывал в кабине, примерил скафандр, ощупал невидимые иразеры и не хотел выпускать из рук «атомный взрыв». Он не «охал» не «ахал» и руками не всплескивал, он лишь поминутно снимал и надевал колпак. Начиненный впечатлениями, он в эту ночь не мог уснуть. Я дал ему снотворное. Я думал, что основное уже сделано, но я ошибался. Учитывая, что на Землю из космоса мы можем вернуться самое раннее через двадцать тысяч лет, следовало надежно спрятать иразер, на луче которого мы полетим. За это время он не должен быть обнаружен.
Можно было бы установить его в одном из кратеров на обратной стороне Луны, но до нее добраться очень трудно. До звезд легче. Ведь шаг в один метр может сделать каждый, а попробуй-ка шагнуть на один микрон. Не тут-то было.
Следует еще взять во внимание, что в пути может произойти непредвиденная задержка и тогда мы вернемся через сто тысяч, а возможно, и через миллион лет.
Мало надежды, что за это время иразер никто не обнаружит. Сам по себе он невидим, но на него за тысячи лет может кто-нибудь или что-нибудь натолкнуться. Тогда мы улетим черт знает с какой скоростью, черт знает куда. К тому времени человек буквально исколесит всю планету, не останется квадратного сантиметра на суше и кубического в воздухе, где он не побывает. И дно океанов будет исхожено. Остаются полюса, но и там небезопасно: наверняка понастроят курортов с пляжами или заводов-автоматов. О непроходимых джунглях и пустынях и речи быть не может: они забронированы под парки. Это уж точно. Кроме того, геологическое формирование планеты полностью не закончено. Поэтому нужно учесть и точно рассчитать все будущие геологические изменения — опускание или приподнимание суши, горообразование, предусмотреть возможность землетрясений и наводнений, рождение новых вулканов. Ничего нельзя упустить. Одним словом, главное условие для установки иразера — состояние абсолютного покоя. Задача усложнилась, когда я вдруг понял, что иразер вместе с Землей будет вращаться. Следовательно, мы будем описывать в космосе гигантские круги, полет будет неуправляемым и столкновение с каким-нибудь небесным телом неизбежно. Квинт с Тоником всегда были в курсе моих забот и затруднений.
Квинту понравилось подавать идеи. Он хитро прищурил глаз и таинственно сообщил:
— Надо остановить вращение Земли. Или, скажешь, не справимся? А что, и остановим.
— Неважная идея, Квинт. Невыполнимая. А если и допустить это, то что же будет? Почти катастрофа для человечества. День и ночь длились бы тогда по три месяца и ночная половина Земли сильно охлаждалась бы. Человечество только и знало бы, что кочевать, убегая от ночи. Растительный и животный мир вымер бы. На такой шаг может решиться маньяк, но никак не мы. Ты же не маньяк?
Сказал я последнее слово, и мне стало стыдно перед Ужжазом. Он сидел рядом, и я невольно обидел его, напомнив прошлое.
— Хуже, Фил, опять о последствиях не подумал, — сконфузился Квинт.
Сразу видно, что на поверхности Земли иразер установить нельзя. Если даже умудриться укрепить его в верхних слоях атмосферы, все равно толку не будет: поскольку воздух вращается вместе с Землей, для неподвижного иразера он превратился в разрушительной силы ураган со скоростью пятьсот метров в секунду.
Поразмыслив и посоветовавшись с Ужжазом, я призвал на помощь тяготение. Когда-то я уделял ему много времени и не зря.
Все тела притягиваются друг к другу, все в нашем мире подчинено законам тяготения. Поле тяготения беспредельно. Сила его зависит лишь от массы тела и расстояния. Законы и точные формулы есть, а природа, физическая сущность тяготения не ясна. Есть гипотеза о существовании своеобразных частиц тяготения — гравитонах. Для кого гипотеза, а для меня уже факт, и сущность тяготения не туман. Гравитоны я открыл еще до этого. Каким образом, говорить не буду. Они бесконечно малы, их невозможно увидеть. Их можно только представить. Не всем, конечно. Гравитон по сравнению с элементарной частицей, примерно то же самое, что пляшущая в луче света пылинка по сравнению с земным шаром. Поэтому я не мог их увидеть. Но свойства изучил. Я тогда сразу сказал, что раз есть плюс, должен быть и минус, то есть антитяготение. И я создал его, правда, сначала в малых масштабах для опыта. Практически я применил антитяготение в самоуправляющейся машине.
Тоник и Квинт недоумевали, почему я занимаюсь отвлеченным вопросом, не имеющим отношения к установке иразера. Тогда я ввел их в курс дела.
— О тяготении все знаете?
— Все! — уверенно ответил Квинт и для пущей убедительности бойко прочитал наизусть законы.
— А почему ты тяжелый? Как понять?
— Как? Мясо, кости… ну… вода.
— Да, да. Селезенка еще. Так вот. Все тела без исключения испускают в пространство гравитоны, и поэтому взаимно притягиваются. Поясню на примере. Возьмем два совершенно одинаковых цилиндра с одинаковыми отверстиями на обоих торцах. Положим внутрь каждого цилиндра одинаковое количество пороха и расположим их на одной линии так, чтобы торец одного цилиндра располагался точно против торца другого. Одновременно подожжем порох. Из всех четырех отверстий вырываются газы. Что произойдет с цилиндрами? Останутся они неподвижны, будут сближаться или расходиться?
Они набросали эскиз, подумали, пошумели и пришли к выводу:
— Сойдутся. Между ними завихрение, разложение сил.
— Не совсем так, но в основном правильно. На этом принципе и основана гравитация. Земля и Луна постоянно испускают гравитоны. Пространство между планетами более насыщено гравитонами, и вылетающие сюда частицы создают меньший импульс, чем вылетающие в противоположную сторону. Поэтому массы, как мы говорим, тяготеют друг к другу. Мы тоже друг к другу сейчас притягиваемся с силой несколько сотых миллиграмма. Не будь трения, мы бы «слиплись». Нет таких тел, которые бы не испускали гравитонов, не исключая и элементарных частиц. Но их масса слишком мала, чтобы можно было заметить взаимодействие между ними. Поэтому там решающую роль играют ядерные силы.
— Чего уж им, крохам, испускать. А скажи, Фил, вот лично я уже шесть тысяч лет испускаю гравитоны. Их запас во мне должен уже давно истощиться. Откуда же они во мне берутся?
— Они всегда были. Элементарные частицы, из которых ты состоишь, находятся в своеобразном колебательном движении. Они пульсируют. На это расходуется энергия. Как с вершин бушующих морских волн ветер срывает клочья пены, такие же «клочки» флуктуаций энергии срываются с поверхности элементарные частиц и уносятся в бесконечность. Это и есть гравитоны. Конечно, элементарные частицы из-за этого стареют, они уменьшаются в массе, но чтобы заметить это, нужны миллиарды и миллиарды лет.
— Другими словами, — подсказал Ужжаз, — во Вселенной идет непрерывный процесс перетекания материи из вещественного состояния в гравитационное поле. Вселенная стареет. Но я отвлекся, это уже космогония.
