После первых шести лет правления Эдуарду показалось, что он может справиться сам. В 1048 году он без помощи Годвинсонов снарядил флот и прогнал викингов, тревоживших остров Уайт. Многие посты в стране заняли нормандцы, в основном из низшего духовенства. Эдуард выдал свою вдовую сестру Годгифу за графа Булонского Эсташа, приближенного герцога Вильгельма, и пригласил к себе в гости эту чету. В 1051-м король сделал нормандца Робера, епископа Лондонского, архиепископом Кентерберийским, а на лондонскую кафедру пригласил другого нормандца, Уильяма.
Власть и влияние Годвинсонов шли на убыль. Оставалось только заручиться поддержкой северных эрлов, Сиварда и Леофрика, на случай вооруженного столкновения. Эдуард, епископы Лондона и Кентербери, а также зять короля граф Эсташ Булонский тайно встретились в королевском маноре в Чилтерне и задумали подстрекнуть Годвина к явному ослушанию, граничащему с изменой. Вот что предложил Эсташ: съездить в Дувр и поручить своим людям устроить беспорядки в городе. Так и сделали, но, как обычно бывает в таких случаях, верные слуги пали жертвой неведомой им интриги – горожане расправились с ними. Эдуард приказал Годвину беспощадно покарать город, поправший все обычаи гостеприимства. По словам короля, это преступление было тем более вопиющим, что Дувр, один из важнейших портов страны, обязан гарантировать безопасность всем путешественникам.
Разобравшись в обстоятельствах дела, Годвин счел, что жители Дувра правы и не заслуживают наказания. Король вызвал эрла в Глостер, обвинив в ослушании. Тем временем Годвинсоны собрали войско, и самыми младшими участниками этого похода оказались Уолт Эдвинсон из Иверна и Ательстан из Чеддера по прозвищу Тимор. Разбирательство в Глостере отложили на сентябрь, а к тому времени ополчение Годвинсонов поредело – начался сбор урожая – и всей семейке пришлось на год отправиться в изгнание. Даже королеву Эдит отлучили от двора и сослали в монастырь. Однако в следующем году Эдуард допустил несколько грубых просчетов – должно быть, успех вскружил ему голову.
Во-первых, он пригласил в Англию незаконнорожденного герцога Нормандии Вильгельма, придав этому визиту государственную важность.
К двадцати трем годам Вильгельм наконец утвердился на престоле, который у него оспаривали, пока герцог был несовершеннолетним. В Англии Вильгельм пробыл недолго, но достаточно, чтобы Эдуард предложил ему стать своим преемником и даже высказал намерение завещать ему трон. Что касается Вильгельма, то он обещал до последнего отстаивать свои права на английский престол.
Во-вторых, лучшие земли из числа отобранных у Годвинсонов достались не северным эрлам, а нормандским приятелям Эдуарда, так что когда Годвинсоны возвратились, северяне отказались во второй раз помогать королю.
Для Эдуарда наступил самый горький момент в его долгой борьбе с Годвинсонами: он вынужден был капитулировать. Роберу и многим другим нормандцам пришлось отправиться восвояси. Витан принял клятву Годвинсонов и снял с них все обвинения, включая обвинение в убийстве Альфреда, старшего брата Эдуарда. Услышав об оправдании Годвина, королева Эмма в приступе ярости рухнула на пол, переломила бедро и вскоре скончалась. Королева Эдит вернулась ко двору и не только закрепила за собой отдельные апартаменты в основных резиденциях короля, но распорядилась существенно расширить отведенные ей покои, чтобы они могли вместить развлекавших королеву поэтов, музыкантов, танцоров и, несомненно, множество ее любовников.
Стиганд, к тому времени ставший епископом Винчестера, постоянно шпионил в пользу Годвинсонов и давал королю советы, которые были им на руку. За это они вознаградили своего союзника саном епископа Кентерберийского. Лишь один Папа из числа часто сменявшихся в ту пору наместников святого Петра согласился с этим назначением. И предшественники, и преемники этого понтифика не только не признавали Стиганда епископом, но даже отлучали его от Церкви, однако это никого не беспокоило. Проведение важнейших обрядов, например освящение новых церквей, Стиганд препоручал архиепископу Йорка. Самого Стиганда подобные церемонии только утомляли – истинным призванием этого клирика была политика. Сан епископа Кентерберийского наделял его определенным могуществом: оба епископата владели землями, приносили высокий доход. Оба епископата, ибо Стиганд, захватив Кентер бери, вовсе не собирался отказаться от Винчестера, хотя каноническими правилами запрещалось совмещать две должности.
Одно лишь событие отчасти утешило короля. Годвин решил остаться при дворе, конечно же затем, чтобы заранее узнавать о любой затевавшейся против него интриге, и Эдуарду пришлось смириться с его присутствием. Более того, на пиру он отводил эрлу почетное место рядом с собой – собственно, только ради пира Годвин выбирался из постели, которую делили с ним одна пышнотелая наложница за другой, – и с подозрительной щедростью потчевал его и угощал вином.
В пасхальный понедельник, через полгода после своего возвращения, Годвин вскочил из-за стола, одной рукой схватился за голову, другой за грудь, черная кровь хлынула у него изо рта, и он рухнул на стол, опрокинув все блюда и чаши. Через два дня его не стало.
Говорили, будто эрл, клянясь, что неповинен в смерти Альфреда, обратился к Господу, прося покарать его удушьем, если он солгал, – вот и захлебнулся черной кровью. В действительности причиной его смерти стала разбухшая печень и расширение вен пищевода – сосуды лопнули, и Годвин истек кровью.
С того момента и началось продлившееся двенадцать лет мирное и благополучное царствование. Страна процветала, даже климат улучшился.
Эдуард учился понимать и уважать обычаи своих подданных, а потому все лучше правил ими, стараясь вмешиваться в их жизнь пореже, только в тех случаях, когда система самоуправления давала сбой. Главным его советником стал Тостиг. Пока Годвинсоны были в изгнании, Тостиг женился на Юдит, родственнице графа Фландрского, у которого они гостили. Тостигу уже минуло тридцать лет; как и все Годвинсоны, он ел и пил не в меру, лицо его огрубело, да и подставлять свой зад ему больше не хотелось. Эдуард тоже утратил вкус к подобного рода забавам. Но они остались близкими друзьями, и Тостиг умело руководил королем, знакомя его с хитросплетениями английских законов и обычаев.
Тем временем в 1054 году старый Сивард, эрл Нортумбрии, и его сын помогли Малькольму, сыну Дункана, свергнуть с престола Шотландии Макбета. В сражении был убит молодой Сивард, а в 1055-м умер старый эрл, оставив единственного отпрыска, Вальтеофа[47], неполных десяти лет от роду. У эрла хватало датско-английских родичей, мечтавших наследовать ему, однако Эдуард поступил по-своему, то ли в память былой любви, то ли в благодарность за множество оказанных услуг, а может быть, попросту уступая нажиму Годвинсонов, отдал Нортумбрию Тостигу.
Смуты еще продолжались в Мерсии, где правил Эльфгар, сын Леофрика, один из самых беспокойных властителей в королевстве. Он уже дважды восставал против короля или, вернее, против Годвинсонов, дважды подвергался изгнанию. В первый раз Эльфгар отправился в Ирландию, собрал войско, вступил в союз с Гриффитом, именовавшим себя королем Уэльса, и выдал за него замуж свою старшую дочь. Вместе они разоряли пограничные земли между Уэльсом и Англией, плели заговоры с норвежцами, пытавшимися высадиться на севере страны. В первой же кампании Гарольд разгромил уэльсцев, однако Гриффит уцелел. Тостиг прогнал норвежцев, и Эльфгар остался в одиночестве. Только верность дружинников и танов, принесших вместе со своим эрлом общую присягу, спасла Эльфгара, тем более что Эдуард и Гарольд желали мира. В 1062 году беспокойный правитель умер, кажется, своей смертью. Ему наследовал двадцатилетний сын Эдвин, который, по молодости лет, не представлял угрозы для былых врагов своего отца.
В 1057 году по совету Тостига Эдуард предложил Этелингу, сыну Эдмунда Железнобокого, возвратиться домой из Венгрии и привезти с собой малютку-сына. Король поклялся, что жизнь его кузена будет в безопасности и Этелинг получит все подобающие его происхождению почести (за исключением короны). Подобное приглашение таило в себе угрозу: отказ был бы воспринят как проявление враждебности, как доказательство того, что Этелинг помышляет о престоле. В таком случае Этелингу, согласно обычаям той эпохи, следовало опасаться подосланных убийц. Потомок английских королей предпочел принять приглашение и выехал в Англию. К несчастью, он умер на пути из Дувра в Лондон. На этот раз нет оснований подозревать чей-то злой умысел, хотя это и было бы в полном соответствии с духом времени. Четырехлетний сын Этелинга, Эдгар, тоже именовавшийся Этелингом, остался жить при дворе Эдуарда. Там он и вырос, странный, одинокий мальчик, прятавшийся в темных углах и сосавший палец.
