Уже в начале своего существования новый город едва не исчез под водой подобно болоту, чье место он занял. Клондайк делит Доусон на два квартала, которые находятся на правом берегу Юкона и весной, во время разлива, от обилия полой воды всякий раз рискуют стать жертвой серьезных разрушений. Так возникла надобность в постройке крепких плотин, способных защитить всех от губительных, но, впрочем, быстротечных наводнений. Летом же уровень воды в Клондайке падает столь значительно, что из квартала в квартал можно ходить чуть ли не посуху.
Итак, жизнь в новорожденном городе налаживалась непросто, но это не помешало его населению счастливо приумножаться.
Как известно, Бен Реддл, изучивший историю этого округа досконально, был в курсе всех открытий, сделанных там за последние годы. Он знал, какими темпами возрастала производительность приисков и какой капитал удалось сколотить тем или иным золотодобытчикам. Верно и то, что изначально он прибыл в Клондайк с единственной целью вступить во владение участком на Фортимайлз, узнать, какова была его подлинная стоимость, а затем выгодно продать. Однако Самми Ским чувствовал, что по мере приближения к Доусону кузеном все сильнее овладевает интерес к горнорудному делу. Усматривая в этом нечто большее, нежели заурядное любопытство, он начал сомневаться, не поддался ли брат искушению заняться разработкой дядюшкиного участка. Разумеется, он, Самми Ским, воспротивится этому и не позволит Бену ни ввязываться в подобное предприятие, ни тем паче остаться в этой стране золота и нищеты!
В ту пору в округе насчитывалось не менее восьми тысяч приисков, пронумерованных по возрастающей, если идти от устьев прямых и косвенных притоков Юкона к их истокам. В период нарезки наделы имели площадь по пятьсот квадратных футов[77] каждый, а в силу изменений, принятых в 1896 году, — по двести пятьдесят.
Надобно отметить, что и старателей и синдикаты влекло к себе прежде всего золото Бонанзы и ее притоков, а также средневысотные горы, расположенные на левом берегу. Именно на тамошних участках, восьмидесяти футов в длину и четырнадцати футов в ширину каждый, проданных Джорджи Маккормаком менее чем за три месяца, было найдено самородков на восемь тысяч долларов, или на сорок тысяч франков!
Напомним, что, по утверждению составителя кадастра Огилви, средняя стоимость каждого пласта равна двадцати пяти — тридцати пяти франкам. Из чего можно заключить, — и все свидетельствует в пользу такого предположения — что, если жила имеет ширину в тридцать футов, длину в пятьсот футов и мощность в пять футов, то она содержит золота на двадцать миллионов франков.
Вот почему уже сейчас компании и синдикаты употребляют все средства для приобретения этих участков и идут на любые расходы. Трудно вообразить, как высоко поднимутся аукционные ставки на участки, пласты которых несут в себе золота на полторы — четыре тысячи франков; если одна только его унция[78] на доусонском рынке ценится в пятнадцать — шестнадцать долларов.
Стоит лишь сожалеть — так должен был говорить самому себе Бен Реддл, размышляя о положении дел, о которых Самми Ским, вероятно, не задумывался, — что дядя Джосайас оставил в наследство прииск не на Бонанзе, а на Фортимайлз, то есть на противоположном берегу Юкона. Разработка или продажа того участка дала бы выгоды значительно большие. Нетрудно догадаться, что цена, которую в этом случае предложили бы наследникам, оказалась бы такова, что Бену Реддлу не пришлось бы ехать в Клондайк. Да и Самми Ским сейчас наслаждался бы природой Зеленой долины, а не месил ногами грязь на улицах клондайкской столицы, пусть даже отчасти состоящую из песчинок драгоценного металла.
Итак, со стороны синдиката поступили определенные предложения относительно сто двадцать девятого участка на Фортимайлз. Но по неполучении ответа остаются ли они в силе?
Что бы там ни было, Бен Реддл ехал смотреть и обязан был увидеть все, от чего зависело его решение. На сто двадцать девятом участке никогда не находили самородков ценою в три тысячи франков — а именно столько стоил самый крупный из всех, обнаруженных в Клондайке, зато этот участок явно не был исчерпан: не случайно же его хотели купить! К подобным делам американские и английские синдикаты с закрытыми глазами не подходили. Даже при наихудшем раскладе двоюродные братья могли получить сумму достаточную, чтобы возместить дорожные издержки.
Кроме того, и Бен Реддл это знал, были открыты новые месторождения на притоке Клондайка, под названием Ханкер, чье устье находится в двадцати трех километрах от Доусона. Золото, найденное на этой реке протяженностью в семь лье, текущей между холмами высотой в полторы тысячи футов, было чище эльдорадского. Поговаривали также о притоке Голд-Боттома, где, по сведениям Огилви, имелась жила золотосодержащего кварца, тонна которого оценивалась в сто тысяч долларов.
Газеты обращали внимание читателей и на Бэр, приток Клондайка, что всего в четырех лье от Доусона. Одиннадцать километров его долины были поделены на шестьдесят участков, и их разработка в прошлый сезон якобы принесла поразительную прибыль. По слухам, эти прииски были предпочтительнее, чем в долине Бонанзы, потому что жилы здесь располагались закономерно, а это облегчало их эксплуатацию.
Бен Реддл, несомненно, говорил самому себе, что, может быть, придется отправиться туда, если нечего будет делать на сто двадцать девятом.
Что до Самми Скима, то в душе своей он повторял: «Бонанза, Эльдорадо, Бэр, Ханкер, Голд-Боттом — все это замечательно! Но нас касается только Фортимайлз, и я не желаю, чтобы о нем говорили как о чем-то не существующем в природе!»
Да, Фортимайлз существовал, и на карте Билла Стелла четко значился как приток, впадающий в Юкон перед Доусоном.
Воистину для этой речушки было бы серьезной неудачей, откажи ей природа в возможности внести свою долю в добычу золота в Клондайке, из недр которого, судя по докладу Макдональда, было извлечено ценного металла не менее чем на сто миллионов франков за один только майско-сентябрьский рабочий сезон 1898 года.
И как мог Бен Реддл сомневаться в богатстве этого округа, чья репутация явно не была дутой и, при всех тяготах путешествия, не без основания стала причиной постоянно нарастающего паломничества из самых разных стран мира? Не там ли в 1896 году извлекли золота на полмиллиона франков, а в следующем году — на двенадцать с половиной миллионов? Короче говоря, как ни многочисленны были орды золотоискателей, но именно они поделили между собою двести пятьдесят миллионов франков, сумму, в какую Огилви оценил богатства Клондайка. Конечно, миллионеров среди них весьма и весьма мало, но разве не было выкачано целое море золота из недр этой земли?
