Бар был набит людьми. В основном это были шумные компании, встречались и одиночки. То тут, то там раздавались пьяные тосты. Другие пили молча. Пару раз даже начинались драки между соседними компаниями, но дежурившие мордовороты не позволяли им перерасти во что-то глобальное, и выкидывали зачинщиков на улицу. Андрей сел за барную стойку и заказал пиво. Бармен разлил пенный напиток в высокую стеклянную кружку, и поставил перед ним. Андрей волновался. Заниматься расследованием было в новинку. Он сделал глоток, потом протянул рисунок Беркута, сделанный одним из прикасаемых, и спросил, — не знаешь, где можно найти этого человека? — Никогда такого не видел, — ответил бармен, даже не глядя на изображение. Это смутило Андрея, он начал паниковать, но вспомнил шпионский роман, найденный в каналах. Точно. Как он мог забыть. — Может быть, это освежит твою память? — произнес он и, сделав театральную паузу, протянул бармену две помятые купюры. Несмотря на избитость этого прима, он сработал. — Бывает такой. Захаживает периодически. Правда, я его уже неделю как не видел. — А где он живет? И с кем общается? — Не знаю. Мне главное, чтобы платили, а остальное меня не интересует. Я в душу не лезу, а он не рассказывал. Приходил, сидел в одиночестве час, расплачивался и уходил. Ни с кем он не общался. — А во сколько он приходил? — Да вот в это самое время и приходил. Можешь остаться и подождать, а вдруг он придет. А чтобы сидеть было веселее, закажи еще пива, а лучше наш фирменный коктейль «Фиолетовый слонопотам». — Пока воздержусь. — Теперь точно можно паниковать. Единственная ниточка порвалась у него на глазах. Оставалась слабая надежда, что цель придет сама.
Компании отмечающих конец очередного дня приходили и уходили, начинали петь песни и затихали в изнеможении, молчаливые одиночки пили у барной стойки, несколько человек сладко посапывало на полу, а Андрей все ждал и с каждой ушедшей компанией его надежды на встречу с тезкой становились все призрачнее. И надежды почти уже исчезли, когда он пошел в туалет, а сидевший долгое время рядом с ним человек, пошел следом. Убедившись, что кроме них в туалете никого нет, он обратился к Андрею: — Я слышал, Вы искали одного человека. Вполне вероятно, что я смогу Вам помочь. — Я слушаю. — За определенную плату я могу отвести Вас к его дому. И кстати, зачем он Вам нужен? — Это уже мое дело. — Как скажете. Так что, Вас интересует мое предложение?
Они вышли из бара и пошли по темным улочкам. Незнакомец молча показывал путь. Они долго петляли, пока не достигли пункта назначения — добротного кирпичного здания с металлической дверью. — Прошу. Можете удостовериться, что это нужный человек — на двери висит табличка — можете ее прочитать. Андрей подошел к двери, когда почувствовал улар по затылку. Он не успел подумать, что попался в какую-то примитивную ловушку, как погрузился во тьму.
Андрей открыл глаза. Голова раскалывалась. Он пришел в себя, вернее его привели в себя при помощи баночки нашатыря. Над ним склонился темный силуэт. Куда он попал? Он в плену? Кто его похитил?
— Очнулся, детектив. — Произнес знакомый голос. Алекс? Но что он тут делает? Он как-то связан с похитителями?
— Что произошло?
— Да ничего особенного. Я следил за баром, и когда ты вышел вместе с этим проходимцем, я проследовал за вами. Он вырубил тебя, я вырубил его — дилетант. Мало того, что работает один, так еще и не смотрит по сторонам. Он отвел тебя в безлюдное место. Это тоже сыграло мне на руку. Не составило труда вывезти вас оттуда.
— Черт, голова болит. А где мы находимся?
— В одном заброшенном месте. Здесь никто нас не увидит и, что самое главное, не услышит. Приходи в себя, вот, попей воды, — Алекс протянул бутылку. — Ты мне нужен. Я не хочу светиться, поэтому допрос будешь проводить ты, как и договаривались. Жалко, конечно, что это не наш парень, но он тоже может что-то знать.
Теперь все стало на свои места. Он не был готов к тому, что его оглушат и совсем забыл, что Алекс должен быть рядом. Приподнявшись, он выпил воды и помассировал голову. Боль постепенно стихала. Нужно выполнить то, зачем пришел. Он готов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Неудавшийся похититель сидел, привязанный к стулу. Глаза его были закрыты черной повязкой. Он был еще без сознания. Алекс провел бутыльком у него под носом, и он ожил. Было видно, как вздулись мускулы у нег на руках, он попытался освободиться, порвать сдерживающие его путы. Бесполезно. Веревки были слишком прочны, а узлы надежны. Он зарычал:
— Отпустите меня. Немедленно развяжите. Да вы знаете, кто я? У вас будут большие неприятности. — Какое знакомое клише. Связанный плохой парень грозит своим похитителям. Андрей решил немного подыграть:
— Нет, не знаем. И кто же ты?
— Я полномочный представитель первого заместителя управляющего канцелярией центральной префектуры. Вам не сойдет с рук мое похищение.
— Сам только что придумал, или где-то прочитал? И что представитель центральной префектуры делает в наших краях? — На удивление, Андрей легко вжился в роль допрашивающего. Видимо, сказались года, проведенные за чтением книг, среди которых попадались и детективные. Он чувствовал себя детективом, распутывающим сложное дело.
— Что ты знаешь об Андрее Беркуте?
— Ничего я тебе не скажу. Ты пожалеешь, что связался со мной.
— Уже пожалел. Мы могли бы сэкономить время и силы, если бы ты все сразу рассказал. А теперь придется тратить это все на тебя. — Он кивнул Алексу и тот взял в руки биту. Он начал с простого физического насилия, стараясь бить так, чтобы не ломать кости. В отличие от допроса, истязания не понравились Андрею. Он отвернулся, чтобы не видеть их. Он слышал только удары и крики пытаемого. Чтобы успокоить себя, он стал думать о пропавших девушках. И хотя этот человек, вероятно, не был причастен к их исчезновению, он мог помочь в их поиске. Стоит ли делать зло, чтобы предотвратить большее зло? Стоп. А почему он решил, что этот человек не причастен к исчезновению? Он вполне мог быть напарником Беркута. Тогда все правильно. Алекс тем временем отложил биту и взял какое-то электрическое устройство. Это было понятно по издаваемому треску. Крики сдвинулись в сторону ультразвука. Андрей скривился — в книгах описания пыток не передавали того ужаса, что он испытывал, слыша чужую боль. Это вынужденная мера. Иногда боль нужна, чтобы перебить еще большую боль. Это как скальпель хирурга, что режет плоть, чтобы вырезать смертельную опухоль. Андрей пробовал себя убедить, но получалось плохо. Он удивлялся тому, как хладнокровно Алекс делал свою работу. Что хуже: неспособность действовать силой при противостоянии злу, или способность отбросить сострадание и уничтожать зло всеми способами? В первом случае победить нельзя (или можно, но займет слишком много времени?). Во втором случае легко перейти границу и стать тем, с чем боролся. Злом. И что такое тогда зло? Когда плохо мне? Или когда плохо соседу? Нет. Зло делает плохо другим. А если делать плохо злу, то это добро? Или, скорее, возмездие? Как же справиться со злом? Истина где-то посередине. Но как найти ту золотую середину? Или решения нет? И вся жизнь — борьба. Вся жизнь — это череда страданий. Тогда добро — это минимизация страданий всех людей. Это всеобщее добро. Слушая крики боли, Андрей думал, могут ли они минимизировать общие страдания. Ответа не было. Слишком много неизвестных. Слишком сложная структура.
— Хватит, я все расскажу, — полномочный представитель решил избавить Андрея от моральных терзаний. — Я все расскажу.
Андрей повернулся к нему. Пленник имел жалкий вид: сквозь разрывы в рубашке были видны темно-синие синяки, на груди виднелись следы от ожогов, изо рта тонкой струйкой стекала кровь. Его даже было жалко. Андрей сглотнул и продолжил допрос:
— Хорошо. Где Андрей Беркут?
— Нет твоего Андрея. Кончился. Незачем было переходить дорогу Аркадию Павловичу и воровать у него редкие марки.
