- Поедем вместе – это мы и твоя новая семья? Получается, что ты теперь будешь жить с другой тетей и своим сыном, будешь просыпаться там и засыпать, а мы так – груз от первого брака? И кем ты будешь для нас? Воскресным папой? На сколько? На два часа, три, четыре? Пока не надоест? Знаешь кто ты, папа? Ты предатель! Предатель! Ты предал маму и предал нас! Вот и иди к своей новой жене и сыну. Вы же так хотели мальчика. И теперь он у тебя есть.
Лаура соскочила с дивана и побежала на второй этаж. Рустам бросился за ней, но Айлин остановила.
- Ей нужно время, - объяснила она. - Дай кй успокоится.
А через несколько минут все трое услышали треск дерева за окном и истошный крик Лауры. За считанные секунды Рустам и Айлин оказались во дворе. Они смотрели на окно, в котором застыла их старшая дочь – такая хрупкая, ранимая и еле живая.
Под ногами Рустама лежал черный футляр, смычок и разбитая скрипка. Все это Лаура выбросила из окна. И чтобы сделать ему еще больнее, память подкинула воспоминание о том, как папа и дочь выбирали инструмент в магазине. Рустам тогда сказал Лауре:
- Всегда хотел, чтобы моя дочка играла на скрипке.
- Да? А почему? – улыбаясь от счастья, спросила девочка.
- Когда я учился в школе, была такая очень популярная скрипачка Лана*. Так красиво играла. Мне медведь на ухо наступил, но я подумал, что будет здорово, если кто-то из детей научится.
- Я буду тоже красиво играть, папочка. Ты будешь мной гордиться! – Лаура обняла отца и поцеловала в щеку. – Спасибо за инструмент!
- Не за что! И я уже тобой горжусь.
-Спасибо, папочка! Ты самый лучший на свете!
СПРАВКА: Тусаукесер (каз.: тұсаукесер – разрезание пут) – одна из самых старинных казахских традиций, которая соблюдается до сих пор. Его проводят, как только ребенок начинает делать первые шаги. Чаще всего это происходит, когда малышу исполняется год. Считается, что если не провести обряд разрезания пут, то будущее ребенка будет несчастливым, он будет часто спотыкаться на своем жизненном пути. А если обычай будет проведен, то малыша ожидает светлая и удачная судьба.
Тусаукесер является важным днем для родителей ребенка и представляет собой пышное торжество. Для проведения обряда берется специальная белая ткань, которая символизирует светлую дорогу (ак жол) и пестрые разноцветные веревки. Во время проведения обряда ребенку завязывают ножки с помощью этих веревок восьмеркой – символом бесконечности. Разрезает путы заранее выбранный семьей человек. Обычно это очень уважаемый и солидный мужчина (или женщина).
Этот же человек после разрезания нитей ведет ребенка за обе ручки по белой дорожке, где в конце его ждет несколько предметов. Обычно это яблоко, книга, деньги и домбра. Казахский народ издревле считал: какой предмет выберет ребенок, такой и будет его дальнейшая судьба. Если яблоко – то он будет всегда сытым, если книгу – умным и любознательным, если деньги – богатым, а если домбру – творческим.
Глава 22
Я – маленький белый кораблик, который пустили по тихой речной глади. Дорога была ровной, спокойной и предсказуемой, пока течение не унесло меня куда-то не туда. И вот теперь я барахтаюсь из последних сил в бурном и шумном потоке, откуда не вижу выхода. Нет моему кораблику спасения. Одна погибель.
Открываю глаза и не сразу понимаю, как здесь оказалась. Но по крайней мере до меня доходит, почему я чувствовала себя кораблем и слышала шум реки. Я сижу на любой скамейке на Терренкуре. Вокруг – ни души, что странно. Если уже рассвело, значит сейчас шесть утра. А в это время здесь уже во всю бегают местные.
- Ромашку на ночь заваривай. Хотя бы спать будешь, - слышу рядом до слез любимый голос. Поворачиваюсь и вижу рядом с собой ажеку. Бабушка Алия тоже смотрит на меня и касается своей мягкой ладони моей руки. – Ну или чай с мелиссой попробуй. От бессонницы самое то.
- Что ты здесь делаешь? – удивленно вскидываю брови.
- В гости пришла. Чувствую, тяжело моей девочке.
- Тяжело, - вздрогнув, отвечаю я, и кладу голову на бабушкино плечо. Все, как раньше.
После мамы бабушка Алия была для меня самым важным человеком. Такая деятельная, энергичная, живая. Она до последнего консультировала в университете, занималась хозяйством, а в однажды утром просто не проснулась – умерла во сне от остановки сердца. Я тогда как раз ночевала у нее с маленькой Анелей, потому что Рустам уехал на неделю в командировку. И в одно солнечное утро я удивилась, почему ажека не встала. Пошла ее будить, дотронулась до руки и тут же отпрянула, будто обожглась. Бабушка была холодная, как льдинка. Не веря в ее смерть, я тормошила ее, звала, кричала «Проснись», но ничего не помогало. Позже ее подруги сказали мне, что смерть во сне – самая лучшая смерть. Когда нет боли, тяжелой болезни, переживаний. Просто засыпаешь и автоматически попадаешь в мир иной. Слабое, но утешение.
- Мир, каким я его знала, рушится. Все, что мы строили годами, скоро превратится в руины, - шепчу я, смотря на беснующуюся реку.
- У любого начала есть конец. А конец – это еще одно начало, - ажека берет мою ладонь и крепко сжимает ее. – Я не пришла к тебе, чтобы кого-то обвинять и говорить тебе «Он плохой». Я пришла, чтобы ты знала, что начинать сначала не страшно, даже когда ударяешься о самое дно.
- И я на дне. Я тону, - утыкаюсь лбом в ее острое плечо и всхлипываю.
- Выплывешь, - бабушка хлопает меня по руке. – Подумай, ты не в таких уж плохих условиях. Есть женщины, которые не могут уйти, потому что боятся не поднять детей, или просто боятся одиночества, порицания, бедности. Тебе, можно, сказать повезло.
- Это должно меня утешить? Я чувствую, что мне больше не на кого опереться. Папа предал, муж предал.
- Ты всегда, как и все люди, искала опору в ком-то. Так делают все, не только ты. Но пришло время понять, что опора – в тебе. Ты есть опора. Для себя и своих детей. Тебе сейчас страшно, но не стоит бояться. У нас, казахов, есть пословица: «Әйел-ана бір қолымен бала тербетсе, бір қолымен әлемді тербетеді». Это значит: «Женщина мать одной рукой качает колыбель, а другой – весь мир».
- Я помню, ты ее говорила мне в юности.
- Слабым полом нас назвали мужчины, - тихо посмеивается бабушка. – А между тем не один мужик не переживет роды. Даже схватки не переживет.
- Это точно! – смеюсь я вместе с ажекой.
- Поэтому, кызым (моя доченька, моя девочка), завтра ты начнешь писать новую историю. Только не спрашивай себя: почему так получилось, и где ты ошиблась. Самобичевание никогда не приводит ни к чему хорошему. Вспомни маму и не повторяй ее ошибок. Просто иди вперед, собирай сердце по кусочкам и запусти его вновь.
- Что это значит?
- Это значит, не закапывай себя как женщину. Потому что любовь – это двигатель всего в это жизни. Выше нос, Айлин! Закрывая одну дверь, ты всегда открываешь другую. Слушай только свое сердце!
Неожиданно я перестаю ощущать теплое плечо ажеки. Поднимаю голову – ее уже нет. Но я чувствую, как в воздухе витает ее аромат.
Резко открываю глаза и вижу, как колышутся от ветра белоснежные занавески. Комнату затапливает солнечный свет, с улицы доносится щебетание птиц, утренняя прохлада освежает и бодрит. Потираю ладонями лицо и тянусь к смартфону. Семь утра. Это значит, что я спала всего три. Снова бессонница, будь она проклята. Обычно после вечерних или ночных потрясений, утром ты встаешь либо с готовым решением проблемы, либо с ощущением, что все не так-то плохо. Но когда я вспоминаю, что было накануне, становится страшно: как же сегодня разговаривать с детьми, особенно с Лаурой, которая вчера не захотела обсуждать инцидент со скрипкой и даже не спускалась на ужин. Наверное, ночью выходила и хомячила у холодильника.
И вновь приснилась бабушка. Что-то она ко мне зачастила. Но у меня всегда была с ней особая связь. Даже мама с папой это замечали. Бабушка по маме, конечно, ревновала, но я ее тоже любила по-своему. Кстати, ажеке Жибек я обязана тем, что умела готовить. Она была простой работящей женщиной и всегда твердила, что нельзя быть белоручкой, даже если ты дочка богатого папы.
