Алиса жила в таком же коттеджном поселке, как и Липавино. Он носил бессмысленное название Арбольда, ехать до него было минут двадцать. Когда-то Алиса уговорила своего мужа построиться там именно потому, что хотела жить поближе к Марине. Марина и поссорилась с ней последней из своих подруг, то есть не поссорилась даже, а просто отпала от нее, как засохшая ветка рано или поздно отпадает от живого дерева.
– Какая у тебя машина? – спросил Арсений.
– «Девятка». Серая.
Попробуй в темноте такую разгляди! Хорошо еще, если хотя бы стоп-сигналы работают.
– На заднем стекле «На Берлин!» написано, – сказал мужик. – Светящейся краской.
– Шел бы ты отсюда, – сказал Арсений.
Сказал, впрочем, не очень уверенно. Куда тот пойдет посреди ночи, да еще пешком? Но и оставлять его в доме…
«А не все ли равно? – тут же подумал Арсений. – Что я, о доме этом беспокоюсь?»
Вот уж о доме он не беспокоился точно. Да и ни о чем другом, собственно, тоже. Как-то так постепенно вышло, что беспокоиться ему стало не о чем и не о ком. И если мамина смерть была хоть и горька невыносимо, но все-таки входила в понятия, которые называются порядком вещей, то все остальное…
Думать об остальном сейчас было не ко времени. Надо было вернуть домой Марину. В конце концов, он сам виноват, что опоздал к отъезду Агриппины Дмитриевны, мог бы пораньше с работы уйти.
– Ладно, оставайся здесь, – сказал он мужику. – Не кури в постели только.
– Чё я, совсем уже? – обиделся тот. – Дождусь тебя, все путем. А на Маринку ты не сердись, женщины, они же все…
Это Арсений расслышал уже у себя за спиной. Не интересовало его ничье мнение о женщинах – он и сам все о них знал.
Глава 8
Дорога от Липавина к Арбольде шла через лес. Она была почти пуста, и это было хорошо во всех отношениях: и Маринина езда менее рискованна, и больше шансов разглядеть издалека «девятку» со светящейся надписью.
«На Берлин!» За три версты она раньше обошла бы человека, способного такое написать на машине.
Трудно ему было смириться с тем, что речь идет о совершенно другой женщине, не о той, которую он знал и любил. То есть сначала ему трудно было это понять, потом осознать. И только потом уже пришлось с этим смиряться, потому что сделать с этим ничего было нельзя. Во всяком случае, не в его силах оказалось что-либо с этим сделать.
Когда Марина начала пить, Арсений не заметил. То есть она всегда любила выпить бокал красного вина вечером или за обедом по выходным. И коньяка могла выпить, это больше за компанию. Но обращать внимание на подобное и тем более беспокоиться в связи с такой невинной ее привычкой – это Арсению и в голову не могло прийти. Стакан красного в день!.. Это же полезно, я тебе как врач говорю, Арсюшка.
Врачом Марина проработала недолго. Начало ее работы пришлось на время такого упадка медицины, смириться с которым она не могла, да и не хотела.
– Для чего я училась? – говорила она мужу. – Чтобы зеленкой и йодом лечить? Ни лекарств, ни диагностической аппаратуры, ни даже скальпелей нормальных! Пациенты со своими бинтами в больницу ложатся, это, по-твоему, медицина?
Арсений не имел на этот счет своего мнения – он доверял мнению жены. И решению, которое она приняла, доверял тем более. Если он стал заниматься бизнесом и преуспевает, то почему не преуспеет Марина? С ее-то деловой хваткой врожденной!
Клиника, которую она открыла, сначала была небольшой и занималась только гастроэнтерологией. Арсений сам посоветовал Марине сосредоточиться на одной какой-нибудь востребованной области. Что гастритом и язвой страдает немалое число людей, понимал даже он, в медицине совершенно не искушенный. Он же помог ей и привлечь начальный капитал, благо партнеры доверяли ему и готовы были перенести это доверие на его жену.
Ну и Марина не подвела, конечно, да он и не сомневался. Через год в ее клинику пациенты ехали уже из других городов, еще через год появились новые отделения – гинекология, урология, потом что-то еще, он уже не вникал, что именно. Она была увлечена, охвачена азартом, а это означало, что успех обеспечен, поэтому подробности не имели для него значения.
И когда стакан красного превратился в бутылку, он не заметил. Это и невозможно было заметить: в том состоянии деятельной эйфории, которая у большинства людей наступает во время опьянения, Марина находилась постоянно. Так работал ее внутренний моторчик, Арсений к этому привык и не считал нужным в это вмешиваться.
Единственное, во что он вмешался немедленно, как только понял, что Маринина энергия направилась в ложном направлении, было ее решение отправить Ингу учиться в Англию.
– В этом нет необходимости, – жестко отрезал он, когда жена сообщила, что уже нашла для дочки отличную школу с полным пансионом.
– Что значит нет?! – возмутилась Марина. – По-твоему, ей не нужно приличное образование?
– Ей нужно приличное образование, и она его получит, – ответил он. – Но в десять лет ребенок не уедет из дому один. В этом нет необходимости.
Последняя фраза лишь приблизительно передавала то, что он чувствовал. Чтобы Инга, маленькая, ласковая, привязанная к ним тысячей тончайших нитей, оказалась одна в чужой стране ради какой-то умозрительной идеи прекрасного образования? Ни за что.
Спокойный тон, которым Арсений объяснил все это жене, не мог ее обмануть. Марина поняла, что он возмущен, и не стала настаивать на своем.
Много раз после этого Арсений думал: было бы гораздо лучше, если бы Инга уехала тогда. И еще он думал: возможно, Марина чувствовала или даже понимала, что с ней происходит, понимала неостановимость происходящего и инстинктивно хотела уберечь дочь, отстранив ее от себя. А он не понял…
Инга осталась дома, он нашел для нее отличную английскую гимназию в Леонтьевском переулке и забыл об этом неприятном разговоре. Дела шли прекрасно, Маринин моторчик продолжал работать, и если была в его бешеном вращении какая-то лихорадочность, то Арсений относил это свое впечатление за счет разницы их темпераментов.
А когда заметил, что знакомые по всей его жизни с Мариной приливы энергии наступают у нее только после того, как она выпьет бокал-другой-третий, и уже не красного вина, а коньяка или виски, – когда он заметил и осознал это, было уже поздно.
То есть ему, конечно, не показалось, что происходит нечто необратимое. Он слегка встревожился, видя жену каждый вечер в таком вот состоянии, но ограничился тем, что сказал ей о своей тревоге. Потом еще раз сказал, и еще…
– Да что с тобой? – возмутился он наконец. – Зачем тебе это?
Марина к тому времени уже не могла уснуть, не выпив, а потому пила ежевечерне и одна.
– Мне как-то… скучно? – с медлительным коньячным удивлением ответила она. – Или как-то… бессмысленно все, да. Зачем все, Арсений? Я не понимаю.
– Что именно – все?
Он поморщился.
– Вообще все, – помотав головой, словно для того, чтобы соединить в ней разрозненные мысли, ответила она. – Работа… Я уже все про нее поняла. Ну, могу еще расшириться, раскрутиться. И что? Все будет то же. Не заводит меня ничего, понимаешь? – Марина подняла на него глаза, посмотрела плывущим взглядом, усмехнулась. – Не понимаешь… За то тебя и люблю.
Насчет его непонимания Марина ошиблась – все он теперь понял. И, поняв, почувствовал, как мороз пробежал у него по спине.
Жизнью, обычной жизнью – ребенок, муж, работа, отпуск у моря – она ненасытима. Или слишком быстро она всем этим насыщается, неважно, нюансы не имеют в данном случае значения. Может, правда гормональный состав организма такой; Арсений вспомнил, как она когда-то ему что-то такое говорила. Одно ясно: в топку этого генератора надо постоянно подбрасывать все новое и новое топливо, иначе он… нет, не останавливается – уж лучше бы приостановился! – а начинает пожирать сам себя.
Но как бы там ни было, подолгу крутить в голове ни к чему не ведущие мысли Арсений не считал нужным, да и не умел.
Марине нужно новое занятие, такое, которое ее увлечет, потребует новой самоотдачи и вытянет из нее излишки энергии. Строительство дома виделось ему подходящим для этого делом. Сам он, правда, был равнодушен к загородной жизни – ну, любил когда-то дачу, которую они с мамой снимали, но главным образом из-за того, что там подобралась отличная компания, – но Марина-то выросла на окраине Твери, почти в деревне. Возможно, она скучает обо всех этих радостях – тишина, яблони, снегири на заснеженных ветках… Или что там – ивы над рекой.
Сначала Арсению показалось, что он угадал правильно. Услышав, что он хотел бы жить за городом, Марина горячо его поддержала. И, как он предполагал, не захотела покупать готовый дом – ты что, Арсюшка, его же все равно перестраивать придется, там же все тяп-ляп будет сделано! – и немедленно занялась строительством. Выбор места, выбор архитектора, проект, прораб, бригада, ландшафтный дизайн надо продумать заранее…
